Жребий брошен - Мария Быкова

— А в честь чего подарки? — успел крикнуть Хельги нам в спину.

— День рождения у меня! — не оборачиваясь, ответила я.

По-моему, он не расслышал.

Очевидно, Полин была всерьез задета — то ли самим фактом того, что Генри мне что-то подарил (мне! Благородный герцог Ривендейл!), то ли странным выбором вампира. Во всяком случае, до замка мы добрались с потрясающей скоростью, и всю дорогу алхимичка, не умолкая, ругалась на тему того, что именно нужно дарить девушкам. Впрочем, последние метров пять Полин, резко сменив тему, рассказывала мне о том некроманте, который сидел с ней на скамейке. Я слушала, ибо выбора не имелось; впрочем, учитывая, что из всех некромантов мне были известны только де Максвилль, Викки-в-синих-штанах и сама Шэнди Дэнн, информацию можно было назвать познавательной.

— Садись! — велела Полин, когда мы переступили порог. Я послушно плюхнулась на кровать. — Теперь закрой глаза!

Я честно зажмурилась, машинально вслушиваясь в происходящее. С пару секунд алхимичка бдительно маячила передо мной, проверяя, не подглядываю ли я, потом она на цыпочках прокралась к своей кровати. Что-то зашуршало, зазвенело и забулькало; Полин коротко ахнула, потом щелкнула пальцами, и что-то зашкварчало, послушно втягиваясь в бутылочку.

— Долго мне еще так сидеть? — спросила я в темноту.

— Долго! — был суровый ответ.

Я прислонилась спиной к стенке и совсем было наладилась задремать. Но через минуту меня бесцеремонно потрясли за плечо; я разлепила глаза и увидела, что на одеяле рядом со мной стоит небольшой тортик, украшенный кремовыми розочками. Гномий, сразу поняла я: мало того что эльфы украшали бы скорее кремовыми незабудками и колокольчиками, так еще и вид у торта был конкретно гномский: компактный, чуточку скособоченный, но при этом очень гордый.

— Здорово, — сказала я, поймав гордый взгляд Полин. — Тащи ножик, будем есть. Беллетэйн у нас или как, мрыс дерр гаст?!

— А это еще не все, — ехидно сказала алхимичка. — Ты у нас, конечно, известная оружейница, и мой подарок тебе на мрыс не нужен… но, может, там пригодится — раны, скажем, промыть?

— Укушу, — серьезно пообещала я, и алхимичка, независимо хмыкнув, протянула мне маленький мешочек из шуршащей упаковочной бумаги. Кое-как я развязала накрепко затянутый бантик — и на ладонь мне выскользнул миниатюрный флакончик с золотисто-прозрачной жидкостью. Я вытащила пробку: по комнате тут же поплыл тонкий цветочный аромат.

— Здорово, — повторила я, затыкая пробку обратно. — Это что, духи?

— Туалетная вода, — поправила Полин. Разницы я не уловила, но, очевидно, она-таки была. — На спирту, так что для ран самое то.

— Я тебя щас сама пораню, чтобы испробовать!.. — Я угрожающе встряхнула флакончиком. — Твоего производства?

— Ага, — гордо кивнула алхимичка. — Мы такого еще не проходили, но у меня, кажется, получилось. Или нет? — Она прищурилась, хищно глядя на меня, и я торопливо сказала:

— Конечно, получилось! Чтобы у тебя — и не получилось?! Не бывает такого!

— Верно, — промурлыкала довольная Полин. Она пересела на мою кровать и от избытка чувств даже приобняла меня за плечи. — Ну что, будем торт есть? Хотя нет, погоди, ты же мне не все подарки показала!

Зевнув, я потянулась было к коробке с ножами, но девица схватила меня за руку:

— Да не надо, видела я уже твои ножики!.. Лучше талисман покажи, который Рихтер подарил. Красивый хоть?

— Не знаю… — чуть растерялась я, пытаясь вспомнить, в какой карман я запихнула давешнюю коробочку. В куртке точно было пусто; я обшарила все четыре наружных кармана, один внутренний плюс дырку между тканью и подкладкой, выложила на одеяло мнемо-амулет, три серебряных монетки и скомканную шпаргалку по бестиологии, но никакой коробочки там не нашла. Я было испугалась, что потеряла ее в парке, но потом сообразила, что куртку на занятия не надевала. Ну да, правильно, в штанах ведь тоже есть карманы!

Двумя пальцами (карман был просторный, но вход в него был маленький) я вытащила коробочку наружу и отдала ее Полин. Та немедленно отщелкнула крышку и восхищенно присвистнула, разглядывая содержимое.

— Нет, и среди боевых магов нормальные есть… — заключила алхимичка, по-хозяйски извлекая сережки наружу. — Какой же это боевой талисман? Это украшение, запиши, чтобы не забыть…

— Это талисман! — уперлась я. В подтверждение моих слов от сережек ощутимо фонило, я чувствовала их защитную магию, даже не пользуясь специальным чутьем. — Думаешь, для чего коробка шелком выложена? Для красоты?

— Ага… — Полин повертела сережку в руках, рассматривая ее со всех ракурсов, и я поняла, что здесь бессильны любые аргументы. Любую серебряную штучку алхимичка по определению считала украшением — «блестюшкой», пользуясь ее же языком. Есть вариант, что и знаменитую рихтеровскую куртку с серебряными амулетами на рукавах она списывала на странную моду, бытующую среди боевых магов.

— Слушай, мы тортик есть будем? — напомнила я, зевнув еще раз.

— Будем-будем… — рассеянно заверила меня Полин. — Слушай, но ведь тебе же надо уши проколоть!

— Зачем?! — испугалась я, прикрывая их руками.

— Нет, вы только ее послушайте! — восхитилась соседка. — А вот это, — она потрясла сережками, — это ты как носить собираешься? На шее, на веревочке? Слышала, чтобы так кольца носили, ежели оказывались велики, но чтобы серьги… Короче, пододвигайся к свету!

Я, не подумав, пододвинулась; Полин же, цепко сжав мое ухо двумя пальцами, прошептала коротенькое заклинание. На секунду мочку прожгло болью, а потом алхимичка ловко продернула сережку в получившуюся дырку.

— Ну теперь другим боком! — скомандовала она.

Через минуту процесс прокалывания был завершен. Я мрачно потирала уши, Полин же увлеченно повествовала о том, как именно мне теперь нужно будет жить и сколько раз в день придется протирать уши спиртом. «А то дырки загноятся!» — сурово повторяла она, потрясая пальцем у меня перед носом.

— Мы торт есть будем, мрыс дерр гаст?! — не выдержала я, испугавшись разнообразия ожидавших меня кончин.

— Что? А торт? Ну конечно, будем! Смотреть на него, что ли? — Полин подхватилась с постели, и мнемо-амулет, лежавший на самом краю, соскользнул на пол. Я испуганно наклонилась за ним, не уверенная, что падение хорошо скажется на тонком и капризном устройстве, — и верно. Амулет, ощутимо стукнувшийся об пол, обиженно затрясся, замерцал, и над полом неожиданно вырос мой принц — полупрозрачный, будто наш Афилогет, зато гордый и прекрасный, как и полагается принцам крови. Звездный свет мерцал на богато украшенной рукояти сабли. Я ругнулась и подняла амулет с пола. Мрыс, он что, сломался?