Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

рыжей бороде. Он ходил быстро, но вразвалку, словно не один год провёл на корабельной палубе. Когда был один, задумчиво бубнил под нос слова неразборчивой песенки. Когда говорил, то делал это всегда громко. Поскольку голос имел грубый и раскатистый, то казалось, что он все время кричит. И тон его слов всегда был таким повелительным, словно гонять подчинённых было его главным в жизни занятием с пелёнок.

Четыре его капитана, привыкшие к сытной, до одури спокойной жизни в гарнизоне окраинного города, никогда не интересовавшего ни одного завоевателя, теперь тоже с криками скакали по галереям. Каждый, выпучив глаза, соображал, что еще можно успеть в своём бастионе до начала штурма.

Всего бастионов было пять. Город, словно сжавшийся сейчас в страхе между этими ненадёжными сооружениями, имел форму почти правильного пятиугольника, ограниченного крепостной стеной. Вдоль южной кромки протекала речка, потому и укрепления с этой стороны возвели самые скромные. Архитектор посчитал, что нападение с крутого обрывистого берега слишком безумно.

Непосредственно к реке примыкали два малых бастиона с треугольными башенками-бартизанами на каждом углу и бойницами через каждые пять шагов. Понизу неприятеля встречала либо городня с вертикальными стенами, либо простой земляной обвод. Укрепления не слишком высокие, но вынуждавшие, на выбор, медленно карабкаться или долго бежать вдоль стен у самых бойниц, всё время находясь под огнём гарнизона.

Каждый из бастионов имел ещё внутреннюю стену, отделявшую от города, так что являлся сам себе крепостью в миниатюре. Если враг прорвётся, внутренняя стена станет второй линией обороны. Если же город падёт раньше, то в бастион можно впустить выживших и запереться, держа круговую оборону.

Дальше, в сторону от реки, тянулись стены с бруствером по верхнему краю, пёстрые и аляповатые. Даже человеку, не сведущему в фортификации, каким и являлся Алька, становилось с первого взгляда понятно: строилась крепость в несколько этапов, с перерывами, должно быть, не в одно десятилетие. По мере разрастания предместий, их несколько раз обносили новой стеной, оборудуя сообразно последним веяниям в военном искусстве. Как следствие, получился полный винегрет.

Стиль, форма и оснащение менялись от башни к башне, от стены к стене. У восточных Лодочных ворот укрепления возвели цельнокаменные, из тяжелых тёсанных блоков, с крытой галереей для безопасной переброски войск. И даже с потерной, способной неожиданно открываться, выпускать отряд для ошеломительного кинжального рейда.

Дальше явно просматривалась экономность очередного градоначальника. Стены и даже одна из башен были целиком бревенчатыми, а невысокие обводы за ними переходили в простые земляные валы, поросшие кустарником. Ров с водой здесь выкопали так близко, что исправить огрехи не сумели даже в последующие годы.

Тут же рядом, словно устыдясь, кто-то выстроил высокий кирпичный кавальер, с которого угрожающе целились во врага два камнемёта и еще одно зловещее устройство, назначения которого Алька не понял. В этом мире не знали пороха, но и выше катапульт цивилизация солидно продвинулась. Защитные орудия представляли собой мешанину труб и стеклянных призм, среди которых торчала яйцеобразная ёмкость с синим порошком. Как работает чудо техники, Алька пока не видел.

Наконец, от двух бастионов покрупнее сходились стены к северу, упираясь в пятый, самый солидный оборонительный узел. Новый, высокий, с бойницами для верхнего и нижнего боя и с обводами тоже в два яруса. Верхний из них, плюс ко всему, выложен был зигзагообразно, так что попытка прорваться в этом месте заставила бы врага периодически подставлять спину стрелкам-защитникам.

Огромные просмоленные брёвна составляли основание этого бастиона. Брёвна поменьше лежали в середине, а навершие совсем недавно нарастили на метр каменной кладкой и укрепили снаружи листовым металлом. Этот бастион был детищем воеводы Тифота и создавал самое лучшее впечатление. Если бы вся крепость выглядела так, пожалуй, Алька мог усомнился в расчетах Азраила о плачевной судьбе города.

Здесь, внутри, всё шевелилось, гремело, готовилось. Скромный, но обученный колоть и рубить гарнизон распределили по всему периметру. Крестьяне, маркитанты и ремесленники познавали военное дело на ходу, понукаемые профессиональными солдатами.

Рекрутеры волокли на Стрельцов двор всех пойманных на улицах и в домах мужиков, стаскивали любое пригодное для боя оружие. Егеря отобрали среди новобранцев охотников и стрелков, послали к бойницам. Быстрых определяли в летучие рейдовые отряды, сильных — поровну в рубаки и в снабженцы, на подтаскивание к стенам камней и других припасов войску. Все рукастые давно были заняты подгонкой лат и точкой оружия, остальные шли в инженерные бригады для строительства баррикад, завала обходных улиц, обрушения деревянных заборов, по которым мог от дома к дому распространиться пожар. Что пожар будет, Алька гарантировал.

Тифот, словно заведённый, без остановки инструктировал стрелков, вооруженных в большинстве арбалетами и охотничьими луками, чтобы в бою не тратили зря припас. Потом костерил мастеров и подносящих, чтобы скорее делали новые стрелы и смешивали заряды к ручным ружьям такой же загадочной конструкции, что и пушки на стенах. Тут же бежал к артиллеристам, пересказывал им, на каком расстоянии выцеливать бесов, в какой момент опрокидывать в варницы котлы с рассолом и смолой.

Обстановка с каждой минутой накалялась. Из-за холмов к городу стягивались всё новые и новые орды. Тифот, цокая языком, сокрушался, что под стенами уже собралось в восемь раз больше врагов, чем жителей города, считая с детьми и стариками.

Всех, кто не был способен держать в руках оружие, отправили на пристань и погрузили, сколько вместилось, на рыбацкие и торговые лодки. Поместилось немного. Когда пара лодок едва не перевернулась из-за перегруза, кормчие обрубили концы и взмахнули вёслами, не обращая внимания на крики паникующих горожан.

Лодки медленно двинулись вверх по течению, с той стороны чертей пока ещё не было видно. Двигаться вниз было бы быстрее и проще, но слишком велик риск превратить спасательные суда в похоронные баржи, нашпигованные стрелами.

Тем, кому не хватило места, не позволили ждать возвращения лодок вне городских стен. Погнали с пристани к воротам, а когда дозорные сообщили о приближении вражеского авангарда, воевода выругался и приказал сворачивать эвакуацию. Немощных отправили в центр города, к самому большому и крепкому зданию — собору.

Он проектировался как цитадель и резиденция наместника, но уже во время строительства старый король умер, наместник спешно убыл в столицу и сгинул там в дворцовых интригах. Назначение нового наместника по понятным причинам затянулось, а когда делёж власти закончился и земли перешли к одному из победителей, тот не захотел переносить сюда родовое гнездо. Приезжал за три года всего один раз, расходы на новую резиденцию не одобрил, так что здание на ходу перепрофилировали под церковные нужды. Деньги для