От сентября до сентября - Валентин Гринер

Особые приметы. Член Коммунистической партии Советского Союза. Орденоносец. Заслуженный строитель РСФСР. Человек большой душевной красоты и редкостного обаяния…

— Ну вот, — тяжело вздохнула Нина Васильевна и захлопнула свою толстую тетрадь. — Я дала вам материал на целый роман. Остальное дополните сами.

— Дополню, если поможете встретиться…

— Помогу, — твердо пообещала Ремизова. — Мы с Евгением Алексеевичем в хороших отношениях. Он любит газетчиков. Очень интересно и много рассказывает приезжим о тресте, о людях, о перспективе строительства четвертой очереди комбината, но ничего — о себе. Кто знает, может быть, вам и удастся что-нибудь выудить. Записи я делала в течение многих лет. А теперь, видит бог, отдаю задаром. Только пишите! А славой как-ни-будь сочтемся… Если он появится в конце недели, то постараюсь договориться о встрече и позвоню вам в гостиницу…

Нине Васильевне не удалось выполнить своего обещания: Зарума не появился в Коряжме ни в субботу, ни в воскресенье. Он продлил командировку и прямо из Коноши отбыл на сельские объекты.

Встреча состоялась только в середине апреля, в сложную для треста пору весенней распутицы. Главный инженер был очень занят, но Ремизова все же договорилась о часовой аудиенции.

Я вошел в просторный кабинет и увидел за большим столом человека с усталым лицом и очень добрыми глазами, изучающе смотревшими на меня из-под густых бровей. Внешний портрет Зарумы, подаренный мне Ремизовой, полностью совпадал. На полированной крышке стола играли электрические блики. Ни одной бумажки. Только чернильный прибор, часы и пепельница. Позже мне рассказывали, что это традиционное состояние рабочего места главного инженера. Когда ему приносят почту или документы на подпись, он все просматривает и тут же возвращает. Если Зарума остается в кабинете один, он сидит за пустым столом и думает. Настоящему инженеру необходимо для раздумий время…

Евгений Алексеевич поднялся навстречу, но его отвлек телефонный звонок.

— Снова любимая Коноша, — извинительно сказал он, беря трубку. — Третий раз добиваются… ужасная связь…

Связь была действительно ужасной. Кто-то обращался к главному инженеру за помощью, а он в течение десяти минут не мог понять, чего же от него хотят. Наконец догадался и столько же времени повторял одно и то же, поскольку человек на другом конце провода не мог расслышать указания главного инженера.

— А что вы строите в Коноше? — спросил я, чтобы завязать деловую беседу, так как был заранее предупрежден: для Зарумы разговоры о строительно-монтажных работах, планах, объектах — лучшая музыка.

— Много строим, — ответил он, положив на стол смуглые костистые руки. — Мощный элеватор, комбикормовой завод производительностью 630 тонн в сутки, базу строительной индустрии стоимостью в три с половиной миллиона рублей, крупнейший свинарник, молокозавод, Сельхозтехнику… За пятилетку в Коноше должны освоить сорок миллионов. Вообще, надо сказать, за последние годы восемьдесят процентов всех работ ведем на селе. В Сольвычегодске сдали животноводческий комплекс на восемьсот голов и стопятнадцатиквартирный дом для тружеников совхоза. Сейчас такой же дом заканчиваем в совхозе «Песчанский», где будет сооружен крупнейший по северным масштабам комплекс на десять тысяч голов крупного рогатого скота. Короче говоря, претворяем в жизнь решения партии по Нечерноземью. Задача, сами понимаете, огромной государственной важности и сложности. Строим в радиусе пятисот километров. Конечно, когда основные объемы годовых планов мы осваивали по ЦБК или в Котласе, все было стабильно и просто. В тресте — свыше шести тысяч человек, до тридцати подрядных организаций. Попробуйте управлять таким коллективом при нынешней разбросанности, а главное — при отсутствии в течение большей части года проезжих дорог. Кадры у нас прекрасные. И задача в том, чтобы в этих сложных условиях сохранить коллектив. Рано или поздно начнем строить четвертую очередь комбината. Люди с пониманием относятся к трудностям. Но если, скажем, женщине ежедневно приходится затрачивать на проезд до пяти часов к месту работы и обратно, а дома семья, дети, все традиционные нагрузки и заботы, то здесь, знаете, могут не выдержать даже самые сознательные и преданные…

— Почему же столько времени тратится на дорогу?

Зарума горько улыбнулся.

— Из-за отсутствия дорог. Например, до Песчанского-пятьдесят километров. По зимнику полтора часа езды. Но зимник вот-вот раскиснет. Вернее, дорога еще некоторое время будет держаться в проезжем состоянии, но перевозить людей через реку уже опасно. С началом навигации начнем возить рабочих по реке. Арендуем катера у пароходства. Это очень дорого. Судите сами: если в Коряжме 100-квартирный дом стоит 700 тысяч рублей, то в Песчанском — миллион. Основное удорожание строительства за счет транспортных расходов. Катер идет до совхозной пристани около двух часов, а там еще надо везти людей три километра на машине. Хорошо, если сухо. А если прошел дождь, то эти три километра преодолевают пешком. Легко понять, что к месту работы люди добираются порядочно уставшими. А ведь трудовой день — впереди. Затем обратный путь…

— Какой же выход?

— Выход один, — убежденно сказал Евгений Алексеевич. — В проекты строек Нечерноземья надо в обязательном порядке закладывать дорожное строительство. На первый взгляд это дорого. Но если к делу подойти по-хозяйски, то в выигрыше окажутся не только строители. Как-нибудь отмучаемся, построим и уйдем. А животноводческие комплексы — это крупнейшие сельскохозяйственные заводы, которые надо грамотно эксплуатировать. Попробуйте хотя бы на день отрезать ЦБК от всех транспортных артерий — и он не сможет нормально работать. Совхозы же практически отрезаны большую часть года.

— Евгений Алексеевич, трест может вести интенсивное дорожное строительство? — поинтересовался я.

— Может. И должен. Хотя и у нас свои сложности. Щебень, к примеру, возим из Перми и Архангельска. Но если дорожным строительством заняться всерьез, то можно проработать этот вопрос на высоком инженерном уровне. А когда нам на весь 1979 год отпущены жалкие крохи на дорожное строительство, заниматься какими-то радикальными проработками нет ни времени, ни смысла, ни желания…

Дверь отворилась — и на пороге кабинета выросла мощная фигура в нейлоновой куртке.

— Евгений Алексеевич, прошу прощения, но у меня горящий вопрос, ждать некогда, — озабоченно проговорил вошедший, направляясь к столу главного инженера. — Здравствуйте… Вы, наверное, в курсе дела, что на реке…

— Выступила вода, — договорил Зарума. — Знаю, Вячеслав Георгиевич… Ты принял правильное решение…

— По поводу?

— Трапов.

— Поднял коряжемских стариков, рыбаков… Всю ночь искали место наиболее безопасного перехода. Спорили чуть не до драки. Одни утверждают: лед всегда крепче здесь, другие — здесь.

— Договорились?

Кое-как… Я лично перевел всех на тот берег… Но еще три-четыре дня такой погоды и ходить станет вообще опасно. Я не могу рисковать… А малярку в Песчанском надо закончить. Что будем делать?

— Да, дом надо закончить во что бы то ни стало. У тебя есть предложения?

— Есть.

— Хорошо… Ты где будешь?

— На Доме культуры. Завершаем подвеску потолка.

— И как получается?

— По-моему, неплохо…

— Решил остановиться на терразитовой штукатурке?

— Решил. Надо когда-то пробовать. А «Родина» тот самый объект, где бог велел… Вы же понимаете: быстро, дешево, красиво. А главное — вечно.

— Согласен. Делай, — разрешил главный инженер. — Кстати, вам было бы интересно познакомиться с этим товарищем, — обратился он вдруг ко мне. — Это Вячеслав Георгиевич Трофимов — наш знаменитый головной бригадир.

— Почему головной? — не понял я.

— Трудится по злобинскому методу, возглавляет бригадный подряд, — пояснил Зарума. — Сам он руководит отделочниками, так сказать, замыкает строительный цикл и предъявляет объект государственной комиссии. Но в договоре на бригадный подряд под его началом трудятся: «нулевики», монтажники-каменщики, сантехники, электромонтажники, плотники, кровельщики — все, от кого зависит строгое соблюдение строительно-монтажных сроков, предусмотренных технологическими картами… Он у нас очень деловой товарищ…

— Не надо, Евгений Алексеевич, — совсем по-детски смутился Трофимов. На его щеках выступил румянец. — Я пошел. Буду ждать вас на объекте. Вопрос надо решить сегодня. Время поджимает…

— И лед подпирает, — добавил Зарума. — Но мы его обманем…

Бригадир ушел. Главный инженер сидел молча, что-то вспоминая, потом сказал:

— Золотой парень. А вот в юности любил похулиганить.

— Не похоже… Такой застенчивый…