Очаровательный Синий Чулок - Юлия Климова

– Немного огня, и чье-то сердце дрогнет… Значит, Фаина Григорьевна, говорите, мужчины часто влюбляются в гувернанток? Проверим.

Из комнаты Соня вышла в час ночи. Держа в одной руке тонкий подсвечник с зажженной свечой, другую прижимая к груди, она поплыла в сторону комнаты Комлева. Царила тишина, не нарушаемая даже охами и ахами какого-нибудь вредного привидения, лишь луна подглядывала через окно за происходящим. Ни шороха, ни скрипа.

Пламя дрожало при каждом шаге, пришлось прикрывать его ладонью, а заодно и замедлять шаг. «И как раньше барышни управлялись со свечками? – недовольно скривила губы Соня. – Да здравствует электричество! – Она усмехнулась и вдохнула еле уловимый аромат воска, смешанный с дымом. – Ладно, беру свое возмущение обратно. Романтика стоит и не таких усилий. Или многоуважаемый Кирилл Андреевич решит, что я чокнутая, или в его душе поселится непокой – третьего не дано. Да, рискую, но в этом вся прелесть».

Соня свернула за угол, прошла еще немного, остановилась и бросила взгляд на темную широкую дверь. Комлев еще не спит или заснул недавно.

– Кирилл Андреевич, как бы вас выманить… – прошептала она.

Чихнуть? А умеет ли чихать моль? И как громко нужно это сделать, чтобы кое-кто услышал?

– Ап-чхи! – искусственно выдала Соня, покосилась на дверь и буркнула секунд через десять: – Не получилось… неудивительно…

На цыпочках, на цыпочках обратно… до угла…

Оглядевшись, она приблизилась к окну и с интересом посмотрела на глиняный горшок с цветком. Не подходит. «Громыхнет, зараза, так, что прибегут грымза-экономка и Марина. А может, просто постучаться к Комлеву и спросить, как пройти в Ленинскую библиотеку? Почему бы и нет?»

– Вот уж он обалдеет, – прошептала Соня, примеряясь к картинке, висящей на стене. Или выбрать тощую вазочку? «Закрывала окно, задела… нормально… Кирилл Андреевич, давайте уже вылезайте из своей берлоги и теряйте голову! Ваша мама хочет именно этого! И не спрашивайте, чего хочу я… уж конечно, не вас». Она протянула руку и резко открыла окно, впуская ночную прохладу и аромат зелени. Горячий воск, пользуясь моментом, перевалил через край и мгновенно обжег пальцы. – А-а! – вскрикнула Соня от неожиданной боли, задела локтем медную вазочку, из которой торчал весьма скромный пучок сухой травы, и та полетела на пол.

«Блямс!» – раздался сочный звук, скрепляющий прошлое, настоящее и будущее…

Решив завтра отправиться в офис попозже, часам к одиннадцати, Комлев не торопился ложиться спать. Лора уехала, и он вдруг почувствовал, что соскучился по одиночеству. Давным-давно, еще на пятом курсе института, он курил по две пачки в день, а потом бросил, и вот теперь у него было неприятное нервно-задумчивое настроение, требующее сигаретного дыма и алкоголя. Прихватив из кухни бутылку виски и стакан, Кирилл удобно устроился на диване со стопкой газет и журналов. В голове назойливыми пчелами жужжали мысли, но он гнал их прочь, раздражаясь.

– Армагеддон какой-то, – произнес он, делая глоток виски. Да, именно так он мог сейчас охарактеризовать свое душевное состояние. Но самое непонятное – причины.

– А-а! – донесся приглушенный вскрик, и добавилось металлическое: «Блямс!»

Комлев со стуком поставил стакан на прикроватную тумбочку, помедлил немного, поднялся, небрежно бросил журнал в кресло и пересек комнату. Ему не послышалось – в этом он был абсолютно уверен, но кому не спится в столь поздний час? И что вообще происходит?

Распахнув дверь, Кирилл увидел тусклый свет, льющийся со стороны лестницы. Свет задрожал, стал ярче, и из-за угла показалось белое облако…

– Извините, – раздался приглушенный женский голос. – Я обожглась воском и уронила вазу. Наверное, я вас разбудила.

Удивительно, но именно этот голос добавил раздражения, а затем начал успокаивать. Гувернантка… А что она здесь делает?

Но не только сам факт присутствия Софьи Филипповны Одинцовой рядом с его комнатой во втором часу ночи, но и внешний вид этой «рыбины» весьма удивлял. На ней была ночная рубашка с длинными рукавами, доходящая до пола, состоящая из множества кружев и рюшей. Они не просто прятали стройную фигуру, а делали свою хозяйку практически бесполой. Но… Да, было «но».

Комлев перестал изучать невообразимое одеяние гувернантки, подошел к ней ближе и сердито спросил:

– Почему вы не спите?

Его взгляд скользнул по ее распущенным волосам и остановился на пылающей свече. И вновь вернулся к волосам.

– Я уже спала, но мне показалось, что кто-то ходит. Ксюша говорила о привидениях, я, разумеется, не верю, но заволновалась, вдруг…

– Что – вдруг?

– Вдруг у Ксюши бессонница. Мне кажется, она очень впечатлительный ребенок. Я должна была проверить. Возможно, кто-то действительно ходит в это время. Например, Ольга Федоровна, а девочку беспокоят шаги.

Она заботится о Ксюше – ясно. Это, по крайней мере, имеет отношение к прямым обязанностям гувернантки.

«Вот, значит, как выглядят ее волосы, когда не стянуты в пучок».

Пламя свечи задрожало, и Кирилл увидел перед собой совсем другую Софью Одинцову. Лицо бледное, глаза огромные, ресницы густые, губы вовсе не тонкие, подбородок… трогательный, девчоночий… шея… Девушка, стоящая перед ним, не походила на моль, сухарь, рыбу, она, несмотря на дурацкую ночнушку и неподвижность, была живой и состояла из миллиона противоречий.

Или это в его душе образовался беспорядок?

– Где вы взяли свечу? Вы хотите поджечь дом? – произнес он насмешливо и не зло.

– Нет… Наверное, я старомодна, но свечи очень успокаивают, красиво горят, и… мне нравится их запах. – Она смутилась, будто выдала сокровенную тайну, и закусила нижнюю губу. Румянец появился на щеках и сразу исчез.

– Понятно.

Теперь Комлев смотрел ей в глаза. В них он заметил ум, сдержанность, положенное уважение, неуверенность, уверенность, испуг и желтые искры огня. Странно, если бы его спросили, нужна ли такой девушке защита, он бы надолго задумался над ответом. С одной стороны, она слабая, неприспособленная к обстоятельствам белая ворона, с другой стороны, эти самые обстоятельства не втягивают ее в свою игру. Она сама по себе. Просто делает свою работу и выполняет ее хорошо. Добросовестно. Она пришла воспитывать Ксю и воспитывает. Почему Софья Одинцова должна оправдывать чьи-то ожидания или бояться насмешек и осуждения?

«Она, похоже, привыкла и к тому, и к другому», – подумал Кирилл, отводя взгляд к окну.

– Вы, кажется, обожглись?

– Несильно. Рука не болит, я вскрикнула скорее от неожиданности.

– Возвращайтесь к себе. Завтра в девять я жду вас в своем кабинете.

– Спокойной ночи.