Несчастья бывшего парня (ЛП) - Блэк Шайла

— Я не видел мать несколько месяцев, — отваживаюсь я, наливая нам по бокалу вина.

Она наклоняет голову, разрезая баранину, затем смотрит в мою сторону.

— Ты никогда не говорил о своей семье, когда… Ну, раньше.

Когда мы были помолвлены. Она не хочет произносить эти слова. Потому что она не хочет, чтобы ей напоминали? Потому что воспоминания причиняют боль?

Я качаю головой.

— Я знаю. Я не хотел тебя запятнать. Моя мама не очень счастливый человек. С ней всегда было трудно общаться, особенно после смерти отца. Она долго горевала. Затем она стала ожесточенной, как будто жизнь сделала ей плохо. Я пытался понять. Но…

— Я знаю. Я изо всех сил стараюсь не позволять безразличию моих родителей слишком сильно беспокоить меня, но когда ты ребенок и все другие мамы и папы кажутся действительно вовлеченными и обеспокоенными, в то время как твои работают слишком много, и им плевать? Это тяжело.

Эрин явно более комфортно обсуждать апатию своих родителей-трудоголиков, чем то, что пошло не так между нами. Но, по крайней мере, мы обходим темы, которые нас разлучили. Может быть, я смогу продолжать идти аккуратно в этом направлении и направить разговор в нашу сторону…

— Да. Честно говоря, поведение твоих родителей ошеломило меня.

Она медленно кивает.

— По крайней мере, они не забыли позвонить Эхо на ее день рождения в июне.

Но они, очевидно, забыли о дне рождения Эрин совсем недавно.

— Прости, милая. Очень, очень жаль.

Я снова беру ее за руку.

— Я думаю о тебе каждое пятое сентября.

— Спасибо.

Она высвобождает руку и откусывает кусочек ягненка.

— Хм. Это действительно вкусно.

Я делаю то же самое, моя голова кружится от способов затронуть тему нашего разрыва.

— Рад, что тебе понравилось.

Она прокалывает вилкой картофелину и подносит ко рту сырный кусочек. Через секунду она уже стонет.

— О, это просто невероятно. Я влюблена.

Я смеюсь.

— Они тоже мои любимые.

Мы едим и пьем в тишине в течение нескольких минут. Я позволил напряжению спасть между нами. Я сдерживаю свое нетерпение и стараюсь не торопить то, что может быть самым важным разговором, который у нас был до сих пор.

Когда она в последний раз кладет вилку и вытирает рот, я делаю то же самое.

— Эрин, поведение твоих родителей не является отражением тебя или того, что ты делаешь.

Она кивает.

— Теперь я это знаю.

Но так было не всегда, и это одна из причин, почему она всегда настороже.

— Они люди, и у них есть свои слабости и демоны. Моя мама такая же.

— Она тоже игнорировала тебя в детстве?

— Нет. Взрослым, она предала меня. Я не разговариваю с ней, но для фото и прессы все должно выглядеть хорошо.

На лице Эрин отражается замешательство.

— Предала тебя? В каком смысле?

Я протягиваю руку через стол и сжимаю ее ладони своими.

— Моя мать — причина, по которой мы не поженились три года назад, и я никогда ее не прощу.

Эрин высвобождает руки и вскакивает со стула.

— Мы не поженились потому, что ты этого не хотел.

Она на полпути через комнату, смотрит в окно, как ночь опускается на Стрип и город оживает. Мысленно она снова ищет путь к отступлению. Я сдерживаю проклятие. Я толкнул слишком быстро. Это расстраивает, но я должен делать все в темпе Эрин. На этой неделе она не давала мне приблизиться к ней, а я был настолько глуп, что позволил ей это. Конечно, она не хочет слышать, что наша разорванная помолвка — не моя вина.

Я медленно приближаюсь к ней. Я знаю, что она знает обо мне, потому что напрягается. Я подавляю желание обхватить ее за плечи, притянуть ближе. Это было бы ошибкой.

— Эрин, ты же знаешь, что мой дедушка умер через девять дней после того, как я ушел от тебя.

Ее поза расслабляется. Она не поворачивается ко мне, но я чувствую ее сочувствие.

— Да. Я знаю, что вы были очень близки, и мне жаль, что у меня никогда не было возможности встретиться с ним. По описанию он был невероятным человеком.

— Да. Я многому у него научился.

— Мои соболезнования. Но он был не единственной причиной, по которой ты ушел от меня в день нашей свадьбы.

— Нет. Кроме того, он был не единственной причиной, по которой я не мог сразу же вернуться к тебе и все объяснить.

— Ты принял бразды правления "Куэйд Энтерпрайзис", как только вернулся домой?

Я киваю.

— Мне пришлось драться с дядей за эту работу. Клянусь, я хотел позвонить тебе миллион раз…

— Но ты этого не сделал, и теперь я всего лишь твоя временная любовница.

Она поворачивается ко мне и задирает юбку на одно бедро, обнажая бедро.

— Где бы вы хотели получить десерт, сэр?

Ее вопрос завел бы меня, если бы не был произнесен так бесстрастно. И это говорит о том, что она скорее рискнет раскрыть мне свои эмоции через сексуальное взаимодействие, чем через разговор.

— Я задолжал тебе больше, чем телефонный звонок, — возражаю я.

— Это древняя история. Забудь, Уэст. Я забыла.

Это самая большая ложь, которую она мне когда-либо говорила, но я ее в этом не обвиняю. Вместо этого я просто решаю, что с меня хватит.

Бесшумно я крадусь к ней, сокращая расстояние между нами, и приподнимаю ее подбородок пальцем, пока она не вынуждена встретиться со мной взглядом.

— Я хочу свой десерт в постели. Сейчас.

Глава 7

Эрин

Уэст другой сегодня.

Последние несколько дней мне удавалось избегать невыносимой близости, которую он навязывал мне, сначала доставляя ему удовольствие. Это работало хорошо, и он казался довольным. До сих пор.

Этот взгляд в его глазах говорит мне, что моя стратегия больше не сработает.

Появляется тревога. Я отталкиваю её. Со мной все будет в порядке. У меня было несколько дней, чтобы укрепить свое сопротивление этому человеку. Этого должно быть достаточно, верно? Это должно быть потому, что я могу сказать, что он намерен сделать все возможное, чтобы окружить мои чувства, проникнуть в мое тело и украсть мою душу.

Я поднимаю подбородок, чтобы избежать его пальца — и полученного ожога от этого простого прикосновения. Я отвожу взгляд, чтобы восстановить самообладание, которое я почти потеряла после одного голодного взгляда. Мое сердце стучит так сильно, что почти больно. Мое дыхание забивает легкие. Все чувства настроены на Уэстона Куэйда и решимость на его лице. Да, сегодня вечером от него не ускользнешь простым минетом.

— Ты хочешь, чтобы я была одета или раздета?

Я горжусь тем, как спокойно говорю.

— Не делай этого, Эрин.

— Чего?

— Не говори со мной бесстрастно, как будто ты долбаная официантка, спрашивающая, хочу я кофе или чай.

— Я официантка.

— Сейчас ты моя любовница.

— И это все, чем я когда-либо буду. Может быть, ты забыл, мистер Куэйд, что в нашем контракте ничего не сказано о том, что я должна что-то чувствовать к тебе, только мое присутствие. И вот я здесь, выполняю свою часть сделки. Одетая или голая?

Уэст стискивает зубы. Я давлю на его характер. Он хочет, чтобы я отложила сопротивление и снова обняла его, как будто он не разрушил мой мир три года назад.

Наконец выражение его лица смягчается. Он принял какое — то решение. У меня плохое предчувствие…

— Развернись.

Он делает сопровождающее движение пальцем.

Сглотнув и надеясь, что он не видит моих нервов, я подчиняюсь. Но я беспокоюсь… Уэст будет методично искать любые слабые места, которые сможет использовать. Я должна надеяться, что он достигнет оргазма до того, как я разорвусь на части.

Одна теплая рука обхватывает мой затылок. Другая тянет за язычок молнии. Когда он тянет ее вниз, чувственное шипение наполняет воздух. Я втягиваю воздух, когда он опускает рукава вниз по моим рукам. Платье сползает на пол. Щелчком пальцев он быстро справляется с моим лифчиком без бретелек.