Бегство Короля - Виктория Борисова

— Малыш! Гулять пойдем?

Пес мигом вскочил на ноги и завилял хвостом, как будто только этого и дожидался. Наташа потрепала его по голове и пошла одеваться.

Так. Вот это номер! А джинсы куда подевались? И футболок почему-то нет в шкафу на привычном месте. Наташа пошла искать запропавшие вещи — и чуть не споткнулась о большую сумку, стоящую прямо посреди комнаты. А это что такое? На минуту она застыла в недоумении, потом решительно расстегнула «молнию».

«Так вот они, джинсы, на самом верху! И еще куча всего… Только для чего я все это упаковала?» Наташа почему-то никак не могла вспомнить, куда и зачем она собиралась.

Прага! Да, конечно! Как можно было забыть? Она достала билет из потайного кармашка сумки, сверила дату и время. Забавно. Как раз сейчас она должна бы лететь на высоте десяти тысяч метров где-то над самостийной Украиной.

Ну вот, накрылся долгожданный отпуск. И денег назад, конечно, не вернуть. Поздно уже. Почему-то она думала об этом слишком спокойно, без особого сожаления. Куда уж ехать, когда такие дела творятся? Максима сейчас одного нельзя оставлять. Наташа вдруг поняла, что, если бы и уехала, особого удовольствия поездка ей не доставила — все равно извелась бы от волнения.

А значит, и жалеть нечего. Наташа вздохнула и принялась распаковывать сумку. Она быстро рассовала вещи по привычным местам, натянула джинсы, яркую майку и зачем-то даже подкрасилась перед большим зеркалом в прихожей. А что, вполне даже ничего! Она улыбнулась своему отражению. Что бы там ни случилось, нечего чучелом ходить!

А день сиял. На небе — ни облачка, и жарко… Ночью прошел дождь, и умытая, освеженная зелень — каждый листок, каждая травинка! — тянется к солнцу, будто радуясь жизни. Наташа медленно шла по тропинке через знакомый пустырь. Малыш не отходил от нее ни на шаг, как будто боялся оставить одну. Гулял он сегодня как-то вяло, лениво, а потом и вовсе стал как вкопанный.

— Ну что? Домой пойдем?

Малыш как будто обрадовался и бодро затрусил обратно, поминутно оглядываясь на хозяйку.

Выходя из лифта, Наташа нос к носу столкнулась с Арменом. Против обыкновения, он никуда не торопился — просто стоял на площадке, как будто ждал чего-то. Выглядел он неважно — бледный, круги под глазами и отросшая щетина придавали ему утомленный и даже больной вид. Видно было, что он плохо спал эту ночь. Увидев ее, Армен обрадовался:

— Привет, ахчик! А я как раз к вам. Можно?

— Конечно, заходи. — Наташа немного удивилась, но все же, открыв дверь, пропустила его в прихожую.

Вроде бы нечего больше делать соседу у них, совсем нечего. Он ведь посторонний, чужой, непонятный, как инопланетянин, о чем с ним говорить — неизвестно…

Но в глубине души она почему-то была рада.

— Проходи на кухню, только тихо. Максим еще спит. Я сейчас кофе сварю.

— Хорошо, что спит, — Армен осторожно присел на табуретку, — для него сейчас сон — первое дело. У меня как-то друга снарядом контузило — думали, не выживет, как мертвый лежал! А потом ничего, проспал два дня — и все нормально.

— Снарядом? Ты что, воевал? — удивилась Наташа.

— Да, было дело… Ахчик, у тебя курить можно?

Наташа чуть сморщила носик, как будто хотела сказать: что вы за народ, мужики! Шагу ступить не можете без своей отравы. Однако промолчала и только подвинула пепельницу. Армен вытащил пачку «Парламента», чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.

— Кофе с сахаром?

— Нет, я просто черный пью.

Армен отхлебнул из маленькой хрупкой фарфоровой чашечки:

— Молодец, ахчик, хороший кофе варишь! Я этой растворимой дряни терпеть не могу.

Наташа присела у стола со своей чашкой. На соседа она поглядывала с чувством легкого недоумения: зачем пришел? Что ему нужно: кофе попить и о пустяках поболтать? Или что-то еще?

Будто угадав ее настроение, Армен затушил сигарету в пепельнице. Как будто хотел сказать что-то важное — и не знал, с чего начать. Наконец, решился:

— Я чего пришел-то… Вообще-то я с братом твоим поговорить хотел.

— О чем?

— Проблемы у него. Вчера свезло, но не сидеть же взаперти всю жизнь! И отдельного милиционера никто к нему не приставит. Значит — разбираться надо. Или уехать куда-нибудь, исчезнуть, чтоб не нашли. У меня ребята знакомые мебельный цех под Шатурой держат — вот к ним и махнул бы.

— Спасибо, конечно… — Наташа даже растерялась. Не ожидала она от соседа такого участия, совсем не ожидала.

— Может, и тебе уехать вместе с ним? И этой… подруге его? Поживете пару месяцев вроде как на даче. А там, глядишь, как-нибудь утрясется.

— Ну, не знаю…

Вот еще не хватает — бросать привычную жизнь и бежать неизвестно куда!

Армен снова отхлебнул кофе. Видимо, ее колебания он понял по-своему.

— А может, это… деньги нужны? Так ты только скажи!

Наташа почувствовала, что начинает сердиться. Да что он позволяет себе, в конце концов!

— Спасибо, не надо, — сказала она холодно, — мы хорошо зарабатываем, не нуждаемся.

— Не обижайся, ахчик. Я от души. И… не просто так. — Он подумал немного, как будто пытался подыскать нужные слова. — У меня тоже когда-то была сестра, Ануш. По-армянски это значит «сладкая». Она и правда была сладкая, сдобненькая такая, маленькая, кругленькая, как шарик. Мы с ней были близнецы, родились вместе…

Он тяжело вздохнул, будто всхлипнул. Видно, что говорить об этом было больно.

— В восемьдесят пятом я ушел служить, а она вышла замуж за одного парня из Сумгаита. Семья против была, но Ануш тоже не переспоришь! Я только-только на свадьбе успел отгулять.

— И что было потом? Где она сейчас?

Армен вздохнул и сдвинул брови.

— Через два года в Сумгаите погромы были. Может, помнишь, по телевизору еще показывали? Нет, наверное, да и врали очень уж много.

Наташа потупилась. События пятнадцатилетней давности и правда представлялись теперь древней историей. Кажется, было что-то такое… «Националистические выступления», вот как тогда это называлось. И для нее, тогда студентки-первокурсницы, это было где-то далеко-далеко, как будто на другой планете. В голову не приходило задуматься над тем, что же такое должно случиться с людьми, которые веками мирно жили бок о бок, чтобы они вдруг начали оголтело и жестоко истреблять друг друга.

Армен скрипел зубами и сжимал кулаки.

— Ходили толпами по улицам, пьяные, обкуренные, врывались в дома, убивали…

— А твоя сестра? — тихо спросила Наташа.

— Она была медсестрой в роддоме. Когда все это началось, нарочно перепутала бирки, чтобы не разобрать было, какой ребенок азербайджанский, а какой — армянский.