Любимая мартышка дома Тан - Мастер Чэнь

Зачем? Чего хочет император? Не дать «черным халатам» сговориться с тибетцами? Взять под свой контроль весь великий караванный Путь вплоть до Бизанта? И того, и другого одновременно?

Невероятно. Какая безумная авантюра. Какой тягостный кошмар.

И тут, будто мало у меня было забот, подошёл Чийус с удивительными новостями:

– Судья Сяо исчез, господин. Получил новое назначение и немедленно тронулся в путь. Арестованных выпустили. Всех.

Самое большое потрясение мы испытали, когда услышали о том, куда именно был назначен судья. Даже не в Гуанчжоу, столицу провинции Линьнань на берегу далёкого южного моря, откуда через всю страну везли на полном скаку свежие плоды личжи для первой дамы империи – Ян Гуйфэй. А ещё южнее, в недавно присоединённые к империи земли.

– Его отправили в Спокойный Юг – Аннам,– сказал потрясённый Чийус. – На сборы дали один день.

Так, подумал я. Во что же мы влезли, сами того не подозревая? Что за загадочная женщина должна стоять во главе такого заговора, чтобы вмешавшийся в него судья потерял должность за считанные мгновения и был молниеносно отправлен на самый дальний юг империи? Какая-то из придворных дам императора? Принцесса дома Тан? А что, если…

Единственное, что во всём этом было хорошего: никого уже не заинтересует, что за торговец обратился к судье с идиотской жалобой на некромантов, мешающих его продажам. То есть если даже судья Сяо назвал на бегу имя Чийуса, то… И всё же…

– Братец, когда отходит твой караван? – Уже завтра,-вздохнул мой человек.

И получил приказ скрыться с глаз уже сегодня, сейчас, сидеть среди верблюдов и караванщиков вне стен столицы и молиться о том, чтобы отправлению ничто не помешало.

А дальше начался настоящий ад. Я через сжатые губы отдавал приказания, злобно обрывая всех, кто произносил в ответ больше двух-трёх слов.

Поднять всех «дядюшек из Янчжоу», собрать все сведения о Западном походе.

Найти подходы к Бинбу – военному ведомству, узнать, идёт ли какая-нибудь работа по ревизии запасов вооружений, оснащению будущей экспедиционной армии.

Спросить по городам Пути, не скакали ли там чиновники того же ведомства, предупреждая местные гарнизоны о прохождении по этим городам в ближайшем будущем большой экспедиционной армии.

И ещё вербовщиков поищите, если сами не догадались,– идёт мобилизация в новую армию, есть какие-то документы о ней или нет?

Сангак-отменить все отпуска и развлечения для охраны. Никакие лишние люди не должны появляться поблизости, больше никаких карликов, а то шляется тут кто угодно на расстоянии не то что полёта стрелы – удара кинжалом!

Смотреть, не появляется ли у меня или у кого-то другого вторая тень на улице!

Сократить число верблюдов в каждом караване, но отправлять их вдвое чаще – чтобы люди всегда могли смыться домой, если тут начнутся аресты!

Держать у каждого седла запас денег и всего прочего на случай быстрого бегства!

Юкук, узнать о генералах: кто может стать во главе этой авантюры? У империи есть только два настоящих полководца – Гэшу Хань и Ань Лушань. Остальные меня не интересуют. Но и про остальных – все узнать!

В общем, устраивая эту хорошо контролируемую истерику, я честно делал всё, что положено в таких ситуациях. Мои люди бегали с бледными, но счастливыми лицами: они уже поняли, что на могилу императрицы лезли не зря и что – «началось», а что началось – неважно, хозяин знает.

А сам хозяин тем временем никак не мог избавиться от печальной мысли: как же прекрасна была до сего дня жизнь в прекраснейшей из столиц.

– Да, кстати, – вспомнил я. – Где этот щенок Ван? Тут ещё одна проблема, пока я про неё не забыл… Ох, сколько же дел предстоит…

Юноша, выскочив из дверей, рысью двинулся ко мне и остановился, как положено, в двух шагах, чтобы меня не коснулся его запах (если таковой был, помимо источаемого благовонными мешочками на поясе). Я успел, помнится, с одобрением заметить, что на самом видном месте на его халате красуется свежее пятно туши. Юкук и Сангак оставались рядом со мной, поскольку поговорить нам ещё предстояло о многом.

– Маленький Ван,– обратился я к нему,– нельзя ли собрать для меня все возможные сведения об одной женщине, которая может нам пригодиться? «Придворная актриса». Очень красива. Лет… допустим, тридцати пяти. Рост – небольшой, как раз с меня. Прекрасно воспитана, похоже, что из хорошей семьи. Не сомневаюсь, что отлично танцует – по крайней мере, движется великолепно. Имя – Юй Хуань, хотя оно может быть и вымышленным.

Тут я поднял глаза и увидел, что все трое как-то странно смотрят на меня. Затем Ван, наконец, вымолвил:

– Господин Мань, наверное, шутит. Юй Хуань? Но это имя драгоценной возлюбленной императора, по фамилии Ян.

– Что значит – имя? – нетерпеливо тряхнул я головой. – Фамилия возлюбленной императора – Ян, но имя – Гуйфэй.

– Нет же, господин, – начал свою очередную просветительскую речь Маленький Ван. – Гуйфэй – не имя. Это титул. Есть титул императрицы, который сейчас не носит никто. Есть титул наложницы первого ранга – хуан гуйфэй. Его тоже никто не носит. Старше всех дам при дворе теперь наложница второго ранга – просто гуйфэй. Это титул уважаемой госпожи Ян, и естественно, что даже за глаза её называют так, поскольку титул – это более вежливо, чем произносить её имя.– Тут он скромно прикрыл глаза.– Но её имя – Юй Хуань, то есть Яшмовый браслет. Она родилась с маленьким яшмовым браслетиком на руке, последняя дочь в хорошей семье из южной столицы – Нань-ду, и все тогда ещё подумали, что браслетик этот неспроста, значит, девочке предстоит великая судьба. Вы очень точно описали эту женщину, сомнений нет, это она…

Я перевёл взгляд на лица Юкука и Сангака. Они смотрели на меня молча и очень-очень вежливо.

Они всё знали.

Не только они – последний щенок в самом паршивом квартале столицы наверняка знал, что к наглому западному торговцу, выдающему себя за целителя, раз в неделю ездит несравненная Ян гуйфэй – или мне теперь следует, на своём языке, говорить – гуйфэй Ян по имени Юйхуань?

Да ведь только вчера мне почтительно докладывали новости, почерпнутые из базарной болтовни: «Возлюбленная императора Ян Гуйфэй связалась с иноземным лекарем, который обещал омолодить её на десять лет с помощью волшебных мазей – и результат уже заметен всем, кто видел прекрасную женщину». А я сидел и кивал с умным видом.

Я снова посмотрел на моих друзей. Они молчали.

Если бы не моё достойное поведение на кургане императрицы позапрошлой ночью, несколько поднявшее мой авторитет, мне следовало бы теперь собрать вещи и сдать дела более умному человеку. Потому что глава такого торгового дома, как наш, должен знать, с какой женщиной он раз в неделю переплетает ноги. Хотя бы по той причине, что я уже который месяц ставил под удар всех, кто был рядом со мной,– оказывается, в любую секунду мой дом мог оказаться окружённым даже не городской стражей, а отрядом конной императорской гвардии с павлиньими пёрышками на остроконечных шлемах. И мои люди разделили бы со мной печальную, но – в моём случае – заслуженную судьбу.