Тридцать свиданий - Никки Логан

Иззи увидела перед глазами осуждающие лица своих родителей. Но отмахнулась от этого образа.

— Разве правильно отказываться от хороших вещей, если я могу себе их позволить?

И потом продавать их в Интернете, если деньги закончились.

— Вовсе нет. Но, я думаю, тебе нужно занять какую-то одну позицию в вопросе сравнительных достоинствах богатства и придерживаться ее.

Она подняла бровь:

— Хочешь сказать, я лицемерю?

— Я хочу сказать, что для человека, которого так устраивает его воспитание и который так ругает богатство, ты потратила немало времени на то, чтобы окружить себя атрибутами роскоши.

Иззи сделала глубокий вдох:

— Послушай… Я понимаю, что немного сорвалась с катушек с покупками. Но о богатстве я знаю только из телевизионных передач. Я решила, что все эти люди, которые говорят, что деньги не сделают меня счастливой, просто хотят, чтобы им досталось больше. У каждого человека свои тараканы в голове, свои страхи и недостатки…

Где-то в глубине души она это знала.

Ее серьезное выражение подействовало на Гарри каким-то чудесным образом, и его тело расслабилось.

— Наверно, трудно устоять перед всеми этими вещами, которых у тебя никогда не было.

— Эти несколько лет были просто замечательными.

Его низкий смех отозвался где-то глубоко у нее внутри.

— А теперь?

— Теперь я начинаю видеть смысл в том что делаю, а не в том, сколько зарабатываю.

Примерно то же самое пытался внушить ей и отец. Только он говорил: «Важно, что ты за человек, а не чем ты зарабатываешь на жизнь». Потому что… ну, потому что сам он не мог особо зарабатывать.

Авария с участием его грузовика и девять штифтов в позвоночнике решили это раз и навсегда.

Гарри внимательно посмотрел на нее:

— И это важно для тебя?

— Уважать свою ежедневную работу так же важно, как и уважать свой образ жизни. Или свой выбор. Или свои отношения.

Он кивнул, как бы соглашаясь, но потом заметил:

— Самоуважение не вернет тебе башню.

Иззи вздохнула:

— Она все равно уже занята.

— В самом деле?

— Там живет Айзек. Друг Алекса, с которым ты знаком. Но только на время, пока в его доме ремонт.

Мужчина. В ее комнате.

— Ты ведь знаешь, что можешь вернуться в «Бродмор» в любой момент? Мы найдем для тебя другое место. Другой отдел. Что-нибудь, что будет доставлять тебе удовольствие. И с повышением.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза:

— Мое увольнение было связано больше со мной, чем с работой, Гарри. — Что бы она ни написала на стекле его кабинета. — Ты не можешь тут ничего исправить.

Правда, время, проведенное с ним, каким-то невероятным образом меняло ее. Слабые оборванные нити, свободно болтающиеся внутри ее, постепенно скручивались в крепкий надежный канат.

Гарри наполнил свой стакан из кувшина:

— Тогда за твоих новых клиентов. И независимость, которую они олицетворяют.

Иззи подняла свой стакан:

— И за самоуважение.

Глядя друг другу в глаза, они чокнулись.

— За самоуважение.

Самоуважение.

Да, он знал все об этом. Или о желании его добиться. Разве не для того он приехал в Лондон? Чтобы заслужить, заработать свое будущее, а не получить его на блюдечке с золотой каемочкой.

Квартира в «Воксхолле» была ценой, которую он заплатил за это. Как «хаммер» в свое время. Наследнику империи «Бродмор» был необходим надлежащий уровень безопасности, и эти шикарные апартаменты должны были оградить его от возможных мошенников. Его раздражало, что он не мог объяснить все это Иззи. Ей придется довольствоваться только частью правды.

Персональное водное такси к Кэнэри-Уорф и обратно стоило немалых денег, которых нормальный человек тратить бы не стал. Но ежедневные утомительные поездки в метро с пересадкой до работы и обратно… вот это была для него трата. Трата времени. Очень нерационально.

А эффективность и рациональность он ставил превыше всего.

Или он просто заблуждался? Может, это было такое же презрение, какое он испытывал к деньгам, занимавшим в его детстве место, предназначенное для любви? Они были бессмысленными, быстро расходуемыми.

В буквальном смысле.

Дома, в Австралии, деньги делали его популярным у женщин. Здесь привлекали клиентов.

Они придавали ему ценность.

Разве не так?

Жизнь в Лондоне это подтвердила. Без своей фамилии и финансовой поддержки отца он не сильно отличался от всех остальных сотрудников офиса. Оказалось, что без денег он был довольно заурядный. Не плохой, но ничего особенного. Основательный, но не выдающийся в работе, уверенный, но не впечатляющий в игре. Женщин, которые, как мотыльки, когда-то порхали вокруг Гаррисона Бродмора, почему-то не привлекал мир Гарри Митчелла. Профессиональная лесть тоже таинственным образом исчезла.

— Гарри.

Голос Иззи вернул его в реальность.

— Мне любопытно, почему мы ужинаем здесь, а не в шикарном ресторане в твоем доме.

— Вид там, может, и лучше, но еда здесь гораздо вкуснее. Ты разочарована?

— Нет. Я могу бесплатно насладиться видом и из твоей квартиры.

— Транжиры так не рассуждают.

— Ну, одно дело тратить, — она улыбнулась, — а другое — пускать деньги на ветер.

— Вращающийся ресторан, тоже деньги на ветер?

— Да, если там не готовят такой изумительный квай теов[2].

— Мне нравится, что ты с таким аппетитом уплетаешь его.

— Ну… утренние пробежки придется увеличить, но я не собираюсь упускать возможность вкусно поесть.

— Я редко слышу такое от женщин за ужином.

Две морщинки, как скрещенные палочки для еды, появились у нее между бровями.

Она подцепила побольше лапши и сказала:

— Кристина обещала мне, что, когда я вырасту, у меня появятся формы. То же самое говорила школьная медсестра. И все мои подруги.

— Мы говорим о груди?

— Грудь, бедра, нормальный зад. Все детство я мучилась из-за своей костлявости, и соблазнительные женские формы должны были стать наградой.

— Я бы не назвал тебя костлявой. Как насчет «грациозная»?

Иззи наклонила голову, словно пробуя это слово на вкус:

— Это меня устраивает.

— Многие просто мечтают о твоем теле.

— Это потому, что многие не знают, что мне приходится ушивать все вещи, чтобы они не висели на мне как на вешалке.

— Я уверен, что в ту ночь мне удалось найти бедра.

Иззи мило покраснела:

— Тсс! С ума сошел? Мы не одни в ресторане.

Это заводило Гарри — ему даже не нужно было прикасаться к ней, а его тело уже реагировало на ее присутствие.