Светить можно - только сгорая - Михаил Скрябин

Однако всего этого тогда Урицкий не знал. Встречи Урицкого с Мандельбергом как с врачом продолжались, и доктор не упускал случая изложить мнение меньшевиков по тому или иному вопросу. Он рассказал, что вместе с Троцким он был сторонником «Искры», которая тоже постепенно стала отходить от большевиков. Посылая с величайшим трудом свои статьи в «Искру», Урицкий никогда не задумывался, кто стоит во главе этой газеты, считая ее просто органом РСДРП. Предвзятая информация «делегата» вводила Урицкого в заблуждение. А тут еще имя кумира его юношеских лет Плеханова! Мандельберг сумел красочно рассказать, как при содействии Георгия Валентиновича Плеханова меньшевики укрепились в «Искре». А ведь именно «Искра» была главным источником информации, доступной по нелегальным каналам ссыльным по всей Сибири.

Как жаль, что рядом нет Ольминского, поговорить бы…

Но Красноярский комитет, привлекший Урицкого к пропагандистской работе, был большевистским! И Моисей, изголодавшись по настоящей работе, включился в нее со всей своей неизрасходованной энергией.

Как известно, состоявшийся весной 1905 года III съезд партии взял курс на вооруженное восстание… Этому курсу соответствовала и деятельность Красноярского комитета РСДРП.

Урицкий начал свою работу в Красноярске с того, что написал «Листовку о позорном мире России с Японией и необходимости борьбы с самодержавием». Листовка получилась яркая, боевая: «Вооружайтесь же, товарищи, выделяйте из себя боевые отряды, выходите на улицу, стройте баррикады и боритесь.

На борьбу же, товарищи, с самодержавием за демократическую республику, а затем — с капиталистами за социализм».

Красноярский комитет направил Урицкого на встречу с рабочими железнодорожного депо и солдатами железнодорожного батальона. Очень скоро имя пропагандиста Кузьмича зазвучало и на рабочих массовках. Его авторитет особенно вырос после ярких выступления на летучих митингах за Николаевской слободкой и около проходной будки главных железнодорожных мастерских.

Вскоре Красноярский комитет РСДРП нашел возможным поручить Урицкому выступить на диспутах с эсерами по аграрному вопросу. Конечно, можно было бы отказаться, сказать, что не специалист по аграрным делам, но тогда он не был бы Моисеем Урицким. Долгие осенние ночи пришлось просидеть над «Капиталом» Карла Маркса, над работами Ленина. И когда наконец пришлось выступить на диспуте, он твердо держался убеждения, что решение аграрного вопроса в России тесно связано с победоносной революцией рабочего класса в союзе с крестьянством.

В начале октября всеобщая политическая стачка, начатая в Москве, охватила все промышленные центры и превратилась во всероссийскую.

11 октября красноярцы получили телеграмму от Всероссийского стачечного комитета с призывом к всеобщей забастовке.

13 октября в Красноярске началась железнодорожная забастовка и вскоре стала всеобщей.

Она охватила весь город, и подавить ее местным властям оказалось не под силу. Военный гарнизон и солдаты, возвращающиеся из Маньчжурии, были настолько распропагандированы большевиками, что направить их на борьбу с бастующими было невозможно. Кроме того, на сторону рабочих встал и 2-й железнодорожный батальон, прибывший в Красноярск в конце августа. Это обеспечивало полную свободу действий для Красноярского комитета РСДРП, образовавшего стачечный комитет, который практически захватил всю власть в городе.

Однако не всегда Урицкий соглашался с линией, проводимой большевиками Красноярска.

Урицкий не сразу согласился с решением о «превращении стачки в вооруженное восстание». Не было уверенности, что восстание в Красноярске пройдет удачно. Он питал иллюзии относительно демократических выборов в городскую думу с участием рабочих, другими словами, выдвигал лозунг о «революционном самоуправлении». И вместе с тем в период «нарастания революционного вихря» Урицкий уже активно поддерживал красноярских большевиков. Вместе с ними он призывал рабочих готовиться к вооруженному восстанию, стал одним из руководителей Красноярского комитета и в октябре 1905 г. председательствовал почти на всех революционных митингах в Народном доме.

Теперь уже не скрывалась подлинная фамилия Урицкого. «Кузьмич», значившийся в фиктивных документах, стал его партийной кличкой. На квартиру Урицкого теперь в любое время дня и ночи стали приходить за советом рабочие и солдаты. Здесь же, на его квартире, не раз собирался на заседание комитет.

Однажды на квартиру Урицкого прибежал комендант железнодорожной станции Красноярск. Взяв под козырек, он отрапортовал, обращаясь к Урицкому:

— Разрешите доложить! Только что на станцию прибыл эшелон каторжан с Сахалина. Что прикажете с ними делать?

Урицкий и находившиеся у него члены комитета недоуменно переглянулись. Немного подумав, глядя на стоящего навытяжку коменданта, Урицкий, скрывая улыбку, отдал распоряжение:

— Извольте отправиться на станцию и хорошенько$7

— А затем, — продолжил он, — через шесть часов явитесь в комитет и доложите о результатах.

Взяв под козырек, комендант удалился. Заседание кончилось, члены комитета разошлись, поздней ночью раздался стук в дверь. Отперев, Урицкий увидел того же расторопного коменданта.

— Ваше приказание выполнено, — четко доложил он, — каторжане покушали-с, и процесс пищеварения у них закончен…

Рассказывая об этом наутро товарищам, Урицкий, отхохотавшись, заметил:

— Вот какие бездушные машины готовятся в царской армии. Когда мы будем свергать царско-помещичий строй, то и царь и помещики немного сделают с такими защитниками. Солдаты же, то есть рабочие и крестьяне, пойдут не за ними, а против них, и мы создадим свою, революционную армию.

В середине октября стачечный комитет красноярских рабочих образовал Выборную комиссию от рабочих, ставшую прообразом Совета рабочих депутатов. Именно она взяла на себя функции революционной власти в Красноярске. Митинги временно прекратились. Наступило затишье. Местные власти никаких мер против восставших рабочих не предпринимали, не имея опоры в воинских частях, которые держали дружеский нейтралитет по отношению к рабочим. Рабочие же не преследовали представителей старой власти, довольствуясь «завоеванной свободой».

Оценивая такое положение равновесия в октябре 1905 года, Владимир Ильич Ленин писал:

«…Двор колеблется и выжидает. Собственно, это правильная тактика с его стороны: равновесие сил заставляет выжидать, ибо власть в их руках.

Революция дошла до такого момента, когда контрреволюции нападать, наступать невыгодно.

Для нас, для пролетариата, для последовательных революционных демократов, этого еще мало. Если мы не поднимемся еще ступенью выше, если мы не осилим задачи самостоятельного наступления, если мы не сломим силы царизма, не разрушим его фактической власти, — тогда революция будет половинчатая, тогда буржуазия за нос проведет рабочих».

Эти дни Урицкий много сил отдавал выпуску «Стачечного бюллетеня», который печатался в захваченной рабочими правительственной губернской типографии. 19 октября он просто ворвался туда, размахивая царским манифестом от 17 октября, в котором Николай II заявил о «даровании» народу гражданской свободы, неприкосновенности личности, свободы совести, собраний и союзов.

— Борис! — с порога крикнул он Шумяцкому, — надо немедленно выпустить прокламацию, разоблачающую истинный смысл этого мошеннического документа. Я уже согласовал это с членами комитета.

Здесь же в типографии Урицкий написал:

«…манифест направлен на то, чтобы рабочие прекратили борьбу, после чего с ними легко будет справиться всевозможным монархистам…»

Отпечатанная прокламация разнеслась по городу и железнодорожным предприятиям с удивительной быстротой. Многие рабочие прочли ее даже раньше, чем манифест.

Но не дремали и те, кому социал-демократы объявили войну. Либералы из царских чиновников и купцов бегали по городу, трясли манифестом, объявляя его документом, несущим благо всему народу. В тот же день в Красноярске была создана так называемая «Свободная народная партия». 20 октября некоторые ее деятели явились в Стачечный комитет с предложением объединения.

— Как вы себе мыслите объединение огня с водой? — усмехаясь спросил Урицкий. — Я лично ни одной точки соприкосновения не вижу. И если вы действительно хотите знать мнение народа по этому поводу, приходите завтра на всенародный митинг, который устраивает наш Стачечный комитет.

21 октября, словно в поддержку действий Стачечного комитета, выдался теплый, ласковый день. Начался он митингом в сборно-паровозном цехе главных железнодорожных мастерских. Опасения некоторых членов Стачечного комитета, что не найдется желающих выступить на этом митинге, не оправдались. Один за другим поднимались на трибуну рабочие мастерских. Они страстно призывали не верить царскому манифесту, а идти революционным путем, добиваясь не только экономического улучшения жизни, но и политических свобод. Выступали и либералы с подготовленными заранее текстами. Они уговаривали рабочих пойти на соглашение с царизмом, просить конституционных уступок…