Ставка на тебя - Анастасия Ридд

вообще вряд ли знаю женщину, которая была бы способна задержать его интерес дольше, чем на сутки. Очень уж он… самодостаточный, что ли? И вряд ли станет смешивать удовольствия с делами. Если бы у Лены был хоть один шанс, она бы здесь не работала.

– От чая не откажусь, спасибо, – говорю с улыбкой, забирая блокнот и карандаши.

Погрузившись в создание абстрактного эскиза, я не замечаю, как пролетает время. Прихожу в себя, только когда дверь снова открывается и в кабинет возвращается Крестовский. Застигнутая врасплох, поднимаю на него глаза и цепенею. Его взгляд, направленный на меня, иначе чем хищным назвать нельзя – пристальный, пронизывающий, одновременно мрачный и пылающий. Я ощущаю, как он скользит по моему лицу, спускается на мои руки, сжимающие блокнот и карандаш, отмечает босые ноги, с которыми я забралась на софу, сбросив неудобные туфли.

– Я закончил, – говорит спокойно, но этот обманчивый тон резко контрастирует с суровым выражением его лица. – Собирайся. Пора ехать.

Не понимаю, что случилось за то время, пока он отсутствовал, но сейчас Стас явно не в духе. Может быть, ему неприятно видеть меня здесь? Не понравилось, что я удобно устроилась в его кабинете, с ногами забравшись на диван? Или проблемы на работе? Как бы то ни было, я уже измучилась подстраиваться под перемены в его настроении.

– Куда? – спрашиваю я резко, раздосадованная его поведением.

– Прокатимся в Подмосковье, – отвечает напряженно.

– А что там? – не сдаюсь я.

– Марка снова увидишь, – выдает с какой-то странной эмоцией.

Если бы я не знала Крестовского и всю нашу ситуацию, подумала бы, что это – ревность.

Глава 14

Почти всю дорогу в машине Крестовский проводит за деловыми разговорами по телефону. Я не вникаю. Безучастно смотрю в окно, пока низкий голос Стаса с характерной хрипотцой не начинает меня убаюкивать. Какое-то время еще заставляю себя бодриться, понимая, что это дает о себе знать бессонная ночь, в итоге – даже не замечаю как отключаюсь.

Прихожу в себя только тогда, когда чувствую нежное прикосновение горячих пальцев к своей щеке и ощущаю тонкий аромат пряного одеколона, который щекочет ноздри.

– Приехали, – мягкий тембр знакомого голоса и лицо Стаса прямо надо мной, так близко, что я могу разглядеть веер мелких морщинок у его глаз и темные крапинки в штормовой синеве радужки.

Это будто сон. Страшный. Потому что в этот миг Крестовский кажется мне самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Суровым, да, жестким, без сомнения, но вместе с тем мужественным и очень привлекательным. Он ведь мне ничего плохого не сделал…

Не могу отвести от него глаз и не двигаюсь. Он тоже не шевелится, только темнеющим взглядом разглядывает мое лицо и продолжает неспешно поглаживать пальцами щеку. Мне жарко, волнительно, немного жутковато и странно приятно. Это какая-то магия, не иначе. Хочется что-то сказать, чтобы прекратить это безумие, но любые протесты гаснут в горле, так и не сформировавшись в слова.

Мой взгляд стекает с его глаз вниз по скуле, покрытой темной щетиной, и фокусируется на губах. Они прекрасной формы, с четким контуром, сейчас кажутся мягкими и чувственными. Интересно, какие они на вкус?

Спасение приходит неожиданно. Телефон Стаса снова подает настойчивые признаки жизни. Мужчина несколько раз моргает, словно очнувшись от глубокого сна, и стремительно возвращается на свое место на заднем диване автомобиля у противоположного окна. А я наконец рефлекторно сглатываю, ощущая как бешено бьется в груди сердце.

Пока я прихожу в себя, мой спутник прикладывает трубку к уху и снова с кем-то разговаривает. В основном молчит и слушает, на самом деле, но я рада уже тому, что он занят чем-то. Не мной. Как же хорошо, что ему позвонили – добром бы эта игра в гляделки для меня точно не закончилась.

Завершив разговор, Крестовский открывает дверь. Это служит знаком его водителю, который тут же покидает место у руля и, выйдя на тротуар, галантно открывает дверь для меня.

Оглядываясь по сторонам, понимаю, что Стас не обманывал, когда говорил, что мы поедем в Подмосковье. Только я не ожидала, что мы окажемся вдали от какой-либо цивилизации посреди огромного поля, по которому змейкой вьется гоночная трасса, а на двух трибунах у гаражей толпится народ.

– Что это за место? – спрашиваю с любопытством.

– Главное хобби Марка, – односложно отвечает Стас.

– Автомобили?

– И они тоже.

В своей раздражающей собственнической манере мужчина кладет ладонь мне на талию и подталкивает к закрытой трибуне, явно предназначенной для особых гостей. Едва мы усаживаемся на свои места, низкие гоночные машины, до этого стоявшие на старте, с ревом срываются с места.

В молодости я как-то была на уличных гонках стритрейсеров, но здесь все устроено на профессиональном уровне. Конечно, это не Формула-1, но выглядит все равно впечатляюще. Разноцветные машинки, которые издалека кажутся игрушечными, все больше прибавляют хода, с ревом проносятся мимо нас, исчезают в зеленой роще, появляются на противоположной части трассы за озером и минуют мост. Потом – долгий прямой участок по шоссе и снова поворот.

С самого старта и до пятнадцатого круга лидерство удерживает низкая синяя машина с белыми наклейками в виде быка, но внезапно перед мостом ее заносит и разворачивает, что дает другим гонщикам возможность обогнать ее.

– Твою мать, – вырывается у Крестовского.

Удивленно перевожу на него взгляд и вижу, как напряженно он следит за происходящим на трассе. Странно так, обычно такой серьезный и сдержанный, а тут поддался не шуточному волнению из-за гонки.

До конца заезда в лидерах остается серый автомобиль. Синий, за который так переживал Крестовский, приходит вторым, за два круга до финала отыграв три потерянных позиции.

Когда все машины финишируют под бурный рев толпы на трибунах, Стас поднимается с места.

– Пойдем, – говорит он спокойно. Очевидно, он уже взял себя в руки и снова включил режим “мистер невозмутимость”.

– Куда?

– На трассу.

Спустившись по лестнице и пройдя несколько метров по коридору мы выходим на финиш, где уже собралась пестрая толпа гостей. Машины облепили поклонники, щелкают затворы фотоаппаратов, а один из гонщиков, кажется, тот самый, пришедший к финишу вторым, стаскивает с головы шлем и серебристую огнеупорную шапочку, и я с немым удивлением узнаю в нем лучшего друга Крестовского – Марка Зимина.

Когда Стас сказал,