С аквалангом в Антарктике - Михаил Владимирович Пропп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В теплые дни тюлень Уэдделла любит погреться на солнце
Обычно считают, что тюлень Уэдделла рождает одного детеныша, но нам часто встречались пары тюленят, лежавших рядом. Были ли это животные одного помета, трудно сказать, но это кажется очень вероятным. Большую часть своей жизни тюлень Уэдделла проводит в воде — зимой он вообще не вылезает на лед. Мощные зубы позволяют ему постоянно держать открытыми несколько лазов на поверхность — тюленьих лунок. По сравнению с размерами зверя лунка удивительно мала, кажется, что тюлень может с трудом просунуть в нее только свою маленькую голову. Но лезущий в лунку тюлень становится как бы жидким и буквально протекает сквозь отверстие, точно капля ртути. Питается этот тюлень в основном мелкой рыбой и для водолаза не опасен, впоследствии нам не раз пришлось встречаться с ним во время погружений. Вскоре мы добрались до Хасуэлла. Остров, достигающий в высоту почти 100 метров, был очень красив и внушителен — прямо изо льда вырастали громады крутых коричневых скал, местами занесенных снегом. Но этот вид нас не радовал: мощные сугробы мешали проделать лунку у берега, на крутых скалистых склонах не было видно ни одного участка, где балок можно было бы поднять на камни. Решили обойти остров. Пейзажи, которые развертывались перед нами, были удивительно красивы, тысячи пингвинов шли по льду к острову и обратно, береговые скалы отражались в лужах небесно-голубой талой воды. Это было очень здорово, но мы не видели ни одного хоть сколько-нибудь пригодного для нас места.
Наконец наш путь преградила широкая трещина, по обеим сторонам которой стояли сотни маленьких пингвинов Адели. Мы долго искали место поуже и, наконец, с трудом перепрыгнули трещину, но было ясно, что трактор ее пересечь не сможет. Оставалась лишь слабая надежда, что если мы все-таки найдем подходящее место, к нему удастся проехать вокруг острова, и мы продолжали двигаться вперед. Солнце грело все сильнее, ветер стих, становилось жарко. Снег начал размягчаться, и теперь мы на каждом шагу глубоко проваливались. Лужи талой воды преграждали путь, их приходилось обходить, и это замедляло наше движение. А берег тянулся все такой же неприступный: то отвесные снежные склоны с нависшими наверху карнизами, то крутые скалы. Но вот впереди показался небольшой заливчик, в глубине его уходил вверх пологий склон из плотно слежавшегося фирна, до блеска отполированного жестокими антарктическими ветрами. Фирн был очень прочен, наши сапоги не оставляли на нем следов. Это место нам понравилось, расположено оно было удачно, прямо перед нами открывалось покрытое льдом безбрежное море, балок можно было поставить на скалы. Только проехать сюда через остров было нельзя, оставалось выяснить, не удастся ли объехать вокруг. Снова пошли вперед, но вскоре дорогу преградила трещина шириной более 3 метров, вода в ней медленно колыхалась, сюда подо льдом доходили волны открытого моря. Кое-где в трещине плавали льдины, можно было бы воспользоваться одной из них, чтобы переплыть трещину, но дальше виднелась еще одна, потом еще и еще. Идти вперед было бессмысленно, нужно было пересечь остров и выйти на его другой берег, где трещин не было и лед пока еще был прочен.
Поморник смело пикирует на человека
По крутому снежному гребню поднялись на остров и вышли прямо на большую колонию пингвинов Адели — на острове их масса, несколько десятков гнездовий, из которых некоторые насчитывают сотни и даже тысячи птиц. Обойти пингвинов стороной не было возможности, кругом громоздились отвесные скалы, обрывы снега и льда. Мы вступили в колонию, поднялся невероятный шум и гвалт, птицы оглушительно орали, клевали нас, цеплялись клювами за ноги. Мы были одеты в кожаные штаны, которые пингвины не могли прокусить, и очень этому радовались. Некоторые птицы шарахались в сторону и попадали на территорию, занятую другими парами. Завязывались ожесточенные схватки, хозяева с яростью гнали пришельцев прочь. Идти приходилось медленно, выбирая место для каждого шага — вся земля почти сплошь была покрыта гнездами, в которых лежали яйца и крошечные, только что вылупившиеся, птенцы. Наконец, одурев от шума и крика, мы выбрались из колонии на теплые, нагретые солнцем скалы. Казалось, трудности позади, но в этот момент прямо на Сашу с резким криком спикировала крупная птица — антарктический поморник. Она несильно ударила Пушкина грудью по голове и взмыла вверх. Вслед за тем и я подвергся нападению. Птицы раз за разом самоотверженно кидались на нас, отгоняя от гнезда, которое было где-то поблизости. Все время приходилось закрывать голову руками и следить за поморниками. Гнездо мы обнаружили быстро, хотя назвать его гнездом можно только с большой натяжкой — прямо на скалах лежала скорлупа крупного яйца, а рядом с ней крошечный, покрытый нежным сероватым пухом птенец. Он совсем не был похож на своих родителей довольно мерзкого вида: взрослый поморник размером с курицу, а внешне представляет собой нечто среднее между вороной и чайкой. Питается он главным образом падалью, но при случае поедает и птенцов — пингвинов и буревестников. Кстати, поморник — единственная антарктическая птица, извлекающая пользу из появления здесь человека: на санях с мусором в Мирном всегда сидит несколько поморников, ждущих, когда им перепадут какие-либо отбросы. Многие полярники очень не любят поморников и стремятся их уничтожать. В Антарктиде запрещено охотиться и иметь оружие, поэтому по поморникам стреляли из огромной рогатки. Поморник действительно неприятная птица и вряд ли может вызывать симпатию, но все-таки их не следует убивать. Правда, они поедают иногда птенцов пингвинов, но в основном это бывают слабые, больные или вышедшие за пределы колонии детеныши, и так обреченные на гибель. Уничтожая же падаль, поморник приносит определенную пользу, он является единственным санитаром Антарктиды. Впрочем, пока оружием против поморников служит рогатка, их существование не подвергается опасности.
Гнездо поморника
Немного отдохнув, снова пошли вперед — внизу под островом по-прежнему были видны трещины и большие разводья, на пути то и дело встречались пингвиньи колонии. Мы старались их обходить, но это не всегда удавалось. В ушах стоял назойливый крик, солнце пекло, поморники не давали покоя. Постепенно берег стал повышаться, затем мы перешли небольшой ручеек, стекавший в море. Ручей вытекал из озера, которое серебрилось в
