Башня на краю времени - Лин Картер

Призрачное излучение казалось зловещим. Было очень холодно, но Иллара, закутанная в меховую накидку, дрожала от страха, который внушал окружающий унылый пейзаж.

– Как может хоть кто-то жить в такой темноте? – чуть слышно прошептала она.

Слова девушки заставили Чана холодно рассмеяться. Его бледная фигура ясно вырисовывалась на фоне окружающего мрака.

– Человек выживает и в худших условиях, – насмешливо произнес он. – И никогда не перестает надеяться, что настанут лучшие времена. – Он перевел взгляд с Тэйна на девушку. – По-моему, вы не надеетесь на хороший исход, несмотря на все предательства… Оказавшись меж крепких зубов железной реальности, человек продолжает надеяться на лучшее: ожидает радости, тепла и любви… – улыбнулся он.

– Тот, кто потерял надежду, уже мертв, – хмуро произнес Тэйн.

Принц Чан только рассмеялся в ответ.

Несколько часов кряду они взбирались на холм и наконец, окончательно обессилев, решили остановиться на привал под укрытием черных скал, развести небольшой огонь и отдохнуть. Люди Шастара наспех приготовили простую еду.

Астронавты молча ужинали у костра. Все молчали. Их охватило какое-то невыразимое чувство. Казалось, что померк даже слабый призрачный свет, и наступила абсолютная темнота, отгородив их от мира мрачной слепой стеной. Горшанг – лейтенант Шастара – расставил караулы, и путники расположились на ночлег. Под защитой отвесного утеса они разбили термальные одноместные палатки из прорезиненной, удерживающей тепло ткани. Забравшись в тесную теплую палатку, Тэйн завернулся в огромный голубой плащ и быстро погрузился в беспокойный, тревожный сон без сновидений. Его крепкая нервная система варвара, привычного к трудностям и лишениям, давно освоилась с разного рода опасностями. Варвару комфортно везде, где бы он ни находился, его не беспокоят опасности грядущего дня, он спокойно спит где угодно, хоть на краю преисподней. Но в сны Тэйна странным образом вплетались странные едва различимые голоса. Казалось, они исходили из глубин времени… Искатель приключений ворочался и метался во сне, его разум переполняли беспокойные и едва ощутимые предостережения…

Тэйн плохо спал и проснулся в ужасном настроении, ожидая встретить черный пасмурный рассвет.

Путники торопливо взбирались на гору. Воздух становился все более разреженным и холодным, как лезвие острого меча. Он резал их легкие и иссушал губы, превращая теплое дыхание в облака замерзшего пара. Тяжелый бесконечный подъем по едва различимой тропе был утомительным, выводил из равновесия. Люди стали раздражительными, постоянно возникали яростные споры из-за мелочей. Всю дорогу Шастар шагал среди своих людей, изрыгая проклятия и размахивая мечом, то и дело нанося удары плашмя. Он удерживал порядок при помощи витиеватых угроз и тяжелой руки.

Тэйн всю дорогу был молчалив и держался чуть поодаль от остальных. Чан пытался раздразнить своего компаньона, поневоле вызвать в нем открытое сопротивление, но воин не обращал на принца никакого внимания. В конце концов альбиносу пришлось удовлетворять потребность в мелком садизме, обрушившись на Друу. Принц, не зная удержу, критиковал и передразнивал горбатого карлика-чародея, придумывая разнообразные словечки и жесты. Тэйн задумчиво наблюдал за ними, не произнося не слова. Крошка-чародей изо всех сил старался сохранять спокойствие, но в его узких холодных глазах проскальзывала холодная ярость, а когтистые лапки то и дело касались ножен кинжала. «Еще немного, и маленький колдун обнажит свой кривой кинжал, вонзит его меж лопаток Чана», – подумал искатель приключений. Принц это тоже почувствовал, но опасность только улучшила его настроение, и он продолжал травить колдуна ласковыми, насмешливыми и полными яда словами. Он походил на владельца опасного домашнего животного, обожающего терзать своего питомца до последнего, покуда тот не бросится на хозяина.

До сих пор Друу не нанес удара.

Возможно, он, как и Тэйн, тянул время. Ждал удобного момента, чтобы ударить наверняка и раз и навсегда избавиться от хозяина, чьи жестокость и высокомерие были ему ненавистны. Он служил принцу лишь потому, что не мог вырваться из крепких объятий вечного страха. Назревала напряженная, взрывоопасная ситуация, и Тэйна это радовало. Его время еще не пришло. Улыбаясь в полумраке, он представлял себе, что будет, если желтый колдун с Йот Зембиз в конце концов взорвется и исполнит собственными руками мстительный замысел Тэйна.

Мном был погружен в вечный мрак, но жизнь в любой ситуации старается приспособиться к условиям, в которых ей суждено возникнуть. Даже среди застывших скал и черных отвесных стен этой планеты она сражалась за существование. Над головами путников то и дело пролетали странные существа – это с громким ревом охотились голодные драконы. Их змееподобные тела в блестящей чешуе проносились в воздухе, хлопая крыльями как у летучих мышей. А из гнезд на высоких скалах на путников смотрели огромные круглые глаза гигантских ящериц, дрожащим языком пробующих на вкус ароматы холодного воздуха.

В этой бесплодной пустыне среди черных мраморных утесов и зыбучих песков даже росли растения – удивительные огненные цветы Мнома, испускающие фосфоресцирующий свет, будто протестуя против ночной темноты. Эти призрачные цветы, мерцающие среди мертвых камней, казались пришельцами из другого мира – фосфоресцирующие розы, горящие оттенками зелени и золота; огненные лилии бледно-кремового и молочно-голубого цветов… сверхъестественные и ужасные, но необыкновенно прекрасные, они радовали глаз, истосковавшийся по свету. Суровый Шастар нарвал букет огненных цветов и, ни слова не говоря, по-рыцарски преподнес их Илларе. Девушка прижала их к груди, и Тэйн увидел ее лицо, освещенное таинственным светом призрачно-зеленого цвета; глаза, из глубин которых, казалось, исходило сияние.

До сих пор никто из них не пытался начать разговор. Кирпичик за кирпичиком между путниками выросла стена молчания, и ни один из них не пытался первым разрушить ее. Тем не менее каждый из них мечтал, чтобы все сложилось иначе.

Ни слова не говоря, астронавты продолжили идти вперед…

Долгие часы после этого Иллара хранила букет, покуда последний волшебный огонек не увял и ее лицо снова не скрыла маска темноты ночи.

На третий день пути охотники за сокровищами поднялись на огромное плато на вершине холма. Перед ними открылась ровная каменная площадка, холодная и чисто выметенная частыми ветрами. Здесь не сел бы ни один корабль, потому что площадку густо обрамляли острые иглы черных скал, пронзающих черное небо подобно обнаженным клыкам в пасти огромного дракона. Ударяясь о каменные столбы, ветер пел жуткую бесконечную песню. При ее звуках оголялись нервы; она, казалось, подталкивала сознание все ближе к грани между рассудком и безумием. В ней слышался заунывный вой и рыдания бесконечно страдающих привидений, замурованных заживо в черные ледяные каменные могилы.