Жребий некроманта. Надежда рода (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— Одноглазый, сколько нежити около дома?! — крикнул мужику Алёшка, облизав губы.

— Пятерых вижу! — хрипло откликнулся тот и вытащил из-за пояса щербатый топор. — Они уже бегут сюда.

— И трое в доме, — пробормотал Лёшка. — Итого восемь, а нас пятеро. Божеский расклад. Как считаете, мужички? Порубим топориками в капусту супостатов?

— А иного выхода и нету, — прогудел мужик со шрамом и вытер широкой ладонью вспотевшее лицо.

— Сейчас я ещё снижу их поголовье, — взвинчено пообещал я, решительно развернув пергамент.

— Сколько же в тебе силы, малец? — удивлённо проскрежетал маг земли, завистливо глядя на меня злыми угольками глаз. — Ты же не простолюдин, а из благородных будешь, да? Где ты его нашёл, Лёшка?

— Какая разница?! — огрызнулся тот, сплюнув на гнилые доски, покрытые влажным сизым мхом. — Мы делаем одно дело.

Я молча активировал заклятие, отчаянно надеясь на то, что оно не выпьет из меня последние силы. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Как только пергамент выпустил клочок магического тумана, я тут же почувствовал сильнейшее головокружение.

И последним, что мне довелось услышать, перед тем, как я потерял сознание, был истошный вопль Алёшки:

— Ловлю!

Не знаю, поймал он меня или нет. Я канул во тьму забвения буквально мгновенно, не увидев, чем закончилось моё падение.

А в себя я начал приходить на чём-то мягком и холодном. Глаза открылись не сразу. Сперва я почувствовал слабость, волнами проносящуюся по телу. А потом в мои ноздри проник насыщенный аромат чернозёма и вонь гниющего мяса. И только после этого мои веки дрогнули, и я открыл глаза.

Перед моим мутным взором предстала перекорёженная рожа мертвеца с открытым желтозубым ртом и серым вывалившимся языком.

— А-а-а! — истошно заорал я и дёрнулся всем телом, едва не свалившись с кучи рыхлой земли в разрытую могилу.

— Тише, тише, — просюсюкал Лёха, лихо пнув ногой напугавшую меня голову. Брат уже снял с кого-то сапоги и теперь щеголял в чужой обуви. — Этот своё отбегал. Не бойся.

Я сглотнул вязкую слюну, с трудом принял сидячее положение и лихорадочно осмотрелся. Мы были на том самом Чёрном погосте. Алёшка стоял возле меня рядом с лопатами, а маг земли и Одноглазый бродили между крестами. Мертвецов же вокруг не наблюдалось.

— Что произошло? И где мужик со шрамом? — взволнованно просипел я, чувствуя боль в горле.

— На вот, попей, — протянул мне помятую алюминиевую фляжку брат и присел на корточки.

Я взял её и кое-как ослабевшими пальцами отвинтил крышку. Мне в лицо сразу же ударил такой насыщенный запах сивухи, что я едва не лишился рецепторов в носу. И моя голова непроизвольно дёрнулась, как от удара. Но я всё равно пересилил себя, сделал два маленьких глотка и судорожно закашлял, расплескав сивуху. По пищеводу будто прокалился жидкий огонь, выбивший слезу. Зато я почувствовал прилив сил и приятное покалывание в пальцах.

— Надеюсь, я не ослепну от этого пойла? — пропыхтел я, вернув фляжку.

— Не, я вчера эту самогонку водой разбавил, — усмехнулся Алексей, почесал нос и принялся вещать: — Ты как в обморок-то хлопнулся, так я тебя сразу на чердаке оставил, мхом закидал, а сам вместе с мужичками спустился на землю. Там мы топорами-то оставшуюся нежить и порубили. Жаль, Петьку подрали. Кадык вырвали. Он кровью захлебнулся. А я ему потом голову отрубил на всякий случай, чтобы не восстал.

— А где лич? — тревожно выдал я, почувствовав укол жалости. Пётр явно не заслужил такой участи. Он ведь и Лёшку помог спасти, да и вообще — на фоне того же Одноглазого выглядел милой душкой.

— Не знаю я, где он, — пожал плечами брат, внимательно осматривая погост.

— А если лич снова поднимет нежить? — прохрипел я.

— Некого больше поднимать. Мы всех перебили, — уверенно ответил Алёшка, встав в полный рост. Его взор обратился к магу и Одноглазому, которые шли к нам.

— Но если лич сам откуда-нибудь вылезет, то мне уже с ним вряд ли удастся справиться, — предостерёг я Корбутова, потерев солнечное сплетение через одежду.

— А что ты предлагаешь? — вдруг сердито процедил брат, заиграв желваками. — Уйти ни с чем, даже не попытавшись найти золото?! Нет. Мы слишком многих потеряли, дабы так поступать!

— Такова их судьба, — расслышал его последние слова подошедший маг и состроил до того неправдоподобно скорбную рожу, что мне аж захотелось плюнуть в неё.

— Зато после их смерти нам золота больше достанется, — жёстко усмехнулся Одноглазый и громко высморкался. — Берите лопаты. Маг что-то почуял. Авось наше золотишко.

— Вам придётся копать вдвоём, — проговорил Алёшка, явно колеблясь. Ему хотелось пойти с Одноглазым и магом, чтобы проследить за ними. Ведь они доверия совсем не вызывали. Эта парочка могла обмануть нас с кладом. Но всё же брат выдохнул, сочувственно глянув на меня: — Некромант ещё слаб. А я не могу оставить его одного.

— Иди, Алексей, — решительно бросил я, схватился за ограду могилы и сумел воздеть себя на ноги. — Мне уже лучше.

Лёха хмуро посмотрел на меня, потом на хитрую физиономию Одноглазого и кивнул мне головой. Следом они втроём взяли лопаты и двинулись к центру погоста.

Маг напоследок наградил меня злобным взглядом. Его буквально сжирала изнутри зависть. И я отчасти понимал его. Он всю жизнь тайком растил свой невеликий дар, а тут у какого-то бледного юнца супер способности в десятки раз превосходящие его собственные. Вот он и исходил желчью.

Оставшись в одиночестве, я предусмотрительно вытащил последний Туман из кармана, перепачканного в земле плаща. И нож я тоже вынул и взял в руку. А то палец уже покрылся болячкой. В случае чего придётся опять ковырять его. Надеюсь, я не занесу в кровь какую-нибудь гадость, вроде столбняка.

После ухода Алёшки я не стал разыгрывать из себя героя и снова присел на разрытую могилу. Силы возвращались очень медленно. Я чувствовал себя так, словно несколько дней без воды и еды бродил по раскалённым пескам пустыни. Мне даже сложно было наблюдать за Лёшкой и компанией. А те наконец-то дошли до места и принялись работать лопатами.

Перед моими глазами всё расплывалось и двоилось. И, по-моему, даже появились слуховые галлюцинации. Мне на самой грани слышимости почудился неразборчивый шёпот. Он был низким, утробным, голодным и нечеловеческим… И будто бы шёл со стороны троицы «землекопов».

Я довольно быстро сообразил усталыми мозгами, что происходит. Резко вскочил на ноги и отчаянно заорал:

— Лёха, беги!

Тот услышал мой крик и повернулся. В ту же секунду из выкопанной ими ямы вылетели комьями земли и золотые монеты.

Одноглазый же страшно закричал и попытался вылезти из неё, но ему это не удалось. Что-то схватило его и утащило вниз. До меня долетел отвратительный хруст костей, после которого вопли Одноглазого резко оборвались.

Маг и Алёшка в панике со всех ног помчались в мою сторону. А я с трудом поковылял им навстречу. И уже через мгновение я с ужасом увидел выметнувшееся из ямы человекоподобное костяное существо.

Рёбра лича, как и его пальцы, срослись в единое целое. Руки оканчивались острыми шипами. А на лишённом кожи жёлтом черепе обнаружился с десяток небольших прямых рожек. Они кольцом опоясывали его темечко, создавая некое подобие короны. Человеческие зубы монстра превратились в шиловидные пятисантиметровые иглы. Они густо усеивали широко распахнутые челюсти, которые раздвинулись гораздо шире обычных человеческих. Между ними вполне могла пройти голова трёхлетнего ребёнка. Глаза же лича горели насыщенным зелёным огнём. И он буквально излучал чёрные, гнетущие эманации, вызывающие лютый ужас.

К тому же тварь оказалась очень быстрой. Она в три прыжка настигла беглецов и вонзила им в спины руки-шипы.

— Не-е-ет! — истошно заорал я, видя, как лич стряхивает с костяшек две пробитые насквозь тушки. Они упали на землю. А нежить ринулась на меня, стремительно сокращая расстояние. Между нами было не больше десяти метров.

Я еле-еле загнал всепоглощающий страх в самый дальний угол сознания, полоснул по коже ножом и прижал окровавленный палец к руне-активатору. Пергамент с тихим шелестом осыпался невесомым прахом. И к личу устремился Туман. Он объял его, но нежить не торопилась умирать. Тварь сильно замедлилась, начала бешено полосовать воздух руками-шипами и продолжала идти ко мне.