Жанры в арсенале современной журналистики - Александр Тертычный

Жанр отчета активно используется в сегодняшней журналистике. Это утверждение существенно и для той его разновидности, которая называется аналитическим отчетом. Что объединяет и что различает его со «старшим собратом» — информационным отчетом?

Предметом журналистского аналитического отчета, как и отчета информационного, выражаясь языком современной науки, является результат вербальной деятельности специально собравшейся группы людей, а проще говоря — выступления, доклады, речи участников всевозможных собраний, заседаний, съездов, слетов, конференций и т. п. Этот же предмет, разумеется, может быть отображен журналистом и в жанре заметки, репортажа, корреспонденции присущими этим жанрам способами, языком и пр. Но данное обстоятельство отнюдь не мешает вести речь об аналитическом отчете как о самостоятельном жанре журналистики.

Так, если публикации информационных жанров главным образом констатируют ход собрания, конференции и т. п., сообщают, кто выступил, что сказал (или даже показывают, как сказал и как это было воспринято аудиторией), т. е. отображают внешнюю сторону предмета, то аналитический отчет «берет» в предмете другое, а именно отображает внутреннюю связь выступлений, докладов, речей. Свой угол отображения предмета в публикациях разных жанров задает цель выступлений. Как известно, цель информационного отчета — известить аудиторию о ходе собрания, конференции и т. д.

Цель аналитического отчета иная. И заключается она в том, чтобы показать взаимосвязь тех или иных суждений, оценок, выводов, предложений, содержащихся в речах выступавших, с реальными проблемами, ситуациями, процессами, существующими в данный момент в жизни города, района, страны. И, уже исходя из такого соотнесения, вынести оценку выступлениям участников того или иного форума, определить их значимость для города, района, страны.

Иными словами, выступления участников предстают как бы «мостиком» для переключения внимания аудитории данного СМИ с конкретного съезда, собрания, конференции на то, что происходит в жизни самой аудитории. Такой переход помогает уже самим читателям, слушателям, зрителям судить об описываемом съезде или собрании, об отдельных его участниках с позиции тех реальных проблем, ситуаций, процессов, в которые включены сами эти читатели, слушатели, зрители. При этом автор аналитического отчета в отличие от автора информационного отчета может не ставить перед собой цель сообщить обо всех выступлениях или выступивших, но может сконцентрировать внимание на некоторых из них, наиболее интересных с точки зрения взаимосвязи речей с реальными делами, которую он анализирует.

Отбор может производиться, например, на основе тематического единства ряда выступлений. И в этом случае автор получает возможность рассмотреть какую-то одну сторону актуальной действительности с позиций разных докладчиков. Он может сосредоточить внимание на каком-то одном, наиболее значительном выступлении и с его позиций осветить разные проблемы реальной жизни. В любом случае анализ выходит за рамки прозвучавших выступлений самих по себе.

Однако это не может восприниматься автором аналитического отчета как повод для искажения содержания и формы выступлений участников. Он может трактовать, интерпретировать, объяснять эти выступления, но это должно быть сделано так, чтобы аудитория смогла легко отличить мысли самого автора от мыслей, прозвучавших в выступлениях участников форума, и представить себе объективную картину происходившего.

В зависимости от сложившейся реальной ситуации, реальной проблемы, реального процесса, с которым соотносятся выступления участников форума, журналист может сосредоточить свое внимание в аналитическом отчете либо на объяснении причин данной ситуации, проблемы, процесса, либо на оценке их актуального состояния, либо на прогнозе их развития, либо на плане, программе действий в связи с ними. В соответствии с этим он будет обращать внимание либо на объяснения, либо на предложения, содержащиеся в выступлениях и относящиеся к обсуждаемым проблемам, ситуациям, процессам, происходящим в реальности. Это в значительной степени и определит вид аналитического отчета — будет ли это отчет-объяснение, отчет-оценка или отчет-программа.

(Новые Известия. 18 декабря. 1999)

В Хельсинки прошла конференция ЕС и России по борьбе с организованной преступностью. Объединенную Европу представляли координатор Европола (европейского ФБР, как иногда называют эту организацию) Юрген Шторбек и министр внутренних дел Финляндии Кари Хякямиес, большую российскую делегацию возглавлял министр внутренних дел Владимир Рушайло.

В течение двух дней более двухсот европейских и российских экспертов — следователи, работники прокуратуры, налоговые полицейские и таможенники обсуждали возможности совместной борьбы с организованной преступностью, которая, как подчеркивали участники конференции, Далеко обогнала власти своих стран в процессе интеграции.

Чеченская тема стала настолько традиционной для всех международных встреч, где собираются представители Запада и России, что министр внутренних дел Финляндии даже распространил специальное заявление «О невключении Чечни в повестку дня конференции». И тем не менее Чечня снова всплыла — на этот раз с подачи российской стороны.

Владимир Рушайло выступил с декларацией о политике России по отношению к Чечне, а во время переговоров предложил включить в число главных направлений преступной деятельности, выделенных европейцами, — коррупции, отмывания денег, наркоторговли и переправки нелегальных эмигрантов, — еще одно: торговлю людьми. Инициатива Владимира Рушайло стала логическим продолжением состоявшегося в среду 45-минутного телефонного разговора между премьер-министром Финляндии Пааво Липпоненом и Владимиром Путиным. Российский премьер напомнил своему финскому коллеге, позвонившему, чтобы высказать в очередной раз возмущение ЕС ситуацией в Чечне, что в этой республике страдают не только беженцы, но и более 200 заложников, россиян и иностранцев, похищенных с целью получения выкупа. Но европейцы посчитали, что заложники — специфический кавказский бизнес, а Чечня находится слишком далеко от Европы, чтобы стоило включать борьбу с этим видом преступности в программу совместных действий. Реальной причиной, заставившей Европол отказаться от внесения торговли людьми в число важных направлений преступной деятельности, в кулуарах конференции называли нежелание западных политиков «размывать» общественное внимание в своих странах, рисуя слишком сложную картину происходящего на Кавказе. Многолетняя практика похищений людей в Чечне, так же как и нападение боевиков на Дагестан, давшее старт войне, старательно отводится на второй план, чтобы не ослаблять воздействие главной мысли западной информационной кампании — о «плохой» Москве и страдающем чеченском народе.

Совещания экспертов проходили за закрытыми дверями, а заключительный документ конференции пестрит общими фразами типа «усилить» и «активизировать», но некоторая конкретика все же проглядывает за тщательно приглаженными формулировками.

Конференция показала, что европейским полицейским и их российским коллегам надоело ждать, пока политики и чиновники подтянутся с соответствующими законами и инструкциями, которые позволят эффективно ловить международных преступников. В тексте рекомендации, составленной по итогам конференции, читаем такую любопытную фразу: «Даже в условиях отсутствия международных инструментов необходимо использовать практические возможности международного сотрудничества. Многие проблемы можно преодолеть, задействовав формальные и, если надо, неформальные механизмы кооперации».

Основа будущей кооперации — тайный обмен информацией, к которому призвал шеф Европола Юрген Шторбек, заявив в своем обращении к участникам конференции: буквально следующее: «Особую ценность Европола представляет собой безопасность — мы можем и должны гарантировать конфиденциальность чувствительной развединформации, что создаст между нами доверие, которое преодолеет барьеры государственного суверенитета».

Министр внутренних дел Финляндии в свою очередь также постарался напомнить аудитории, что профессиональная солидарность «копов» важнее их национальной принадлежности: «здесь собрались не политики, а люди дела». Тем, кто уже осудил про себя явное стремление международной полицейской братии наплевать на законодательную базу и перейти к полумафиозным методам работы, расскажу эпизод из своего разговора с одним из руководителей эстонской полиции, состоявшегося несколько лет назад.

О сотрудничестве на официальном уровне между Эстонией и Россией тогда не стоило и говорить. Кто кому сильнее навредит, тот и считался большим патриотом. И вот этот эстонский правоохранитель, плотно закрыв дверь кабинета и запретив мне упоминать в публикации его имя, сообщает, что лично ему сотрудничать с Россией в деле борьбы с преступностью удается все же неплохо.