Кома - Сергей Владимирович Анисимов

– Ладно.

Так и не севшая доцент открыла дверь шкафа, вынула длинное, серого цвета, пальто сложной формы, чем-то похожее на шинель. Николай тоже поднялся, понимая, что Свердловой нужно закрывать кабинет, и попрощался, забрав «истории», чтобы разнести их по постам.

– Будь осторожен, Коля, – неожиданно и негромко сказала доцент ему в спину. – Мне тоже многое не нравится из происходящего. Не подставься.

Оборачиваться Николай не стал, хотя хотелось. В коридоре никого не было, только потрескивала и мигала одна люминесцентных ламп под потолком. Боль прочно поселилась в сердце, и двигаться было тяжело, ноги приходилось переставлять с силой, одну за другой.

Как обычно треплющийся с кем-то из молодых врачих Ринат встретил его радостно, и сказал, что о нём уже спрашивали.

– Договорился бы в следующий раз и в выходные работать, я бы тебе ключ оставил. И денег бы больше мог взять!

Николай отрицательно покачал головой: если бы он не отлежался в воскресенье дома, то к концу недели умер бы естественной смертью от общего изумления организма. Работать в хорошем темпе, с халтурами, без выходных несколько недель подряд он мог, и иногда такое практиковал, – но только ради конкретной и выгодной цели, вроде дорогой покупки. Насколько он помнил, впереди не было никаких праздников, для которых расходные деньги были нужны в большем, чем обычно, количестве. Постоянной девушки Николай последний год тоже не заводил, ограничиваясь недолгими и ни к чему не обязывающими встречами с более-менее случайными подругами похожего склада характера, – так что надрываться сейчас выше обычной нормы он смысла не видел.

Заглянув в знакомые палаты, и объявив своим клиентам, что пришёл и начинает работать, Николай убедился, что дверь Ринат открыл, и кабинет чист и проветрен. Закрыв форточку, он вернулся за единственной из троих женщиной, – её массировать было легче всего. Кожа у женщины была отличная, без малейшего признака целлюлита.

– Где Вы загорели так? – спросил он, разминая ей косые мышцы спины.

– В солярии… Угол Мичуринской и Конского переулка… Там бассейн стоит…

Голос у клиентки был расслабленный, прерывающийся при каждом его движении. Несмотря на умеренные вес и рост, мускулатура у неё была очень неплохая для женщины, и когда этап разогрева закончился, Николаю пришлось напрягаться.

– Я знаю, – отозвался он, переходя на другую сторону стола, – после паузы достаточно долгой для того, чтобы можно было забыть о вопросе. – Я там участковым работал в своё время, ещё медбратом. От обеих Посадских до Чапаева включительно.

– Значит земляки… Я как раз на Чапаева живу.

Николай замолчал, не собираясь продолжать разговор, который мог завести чёрт знает куда. Впрочем, остаток сорокапятиминутного сеанса женщина пролежала на своём полотенце с изображением пляжной красотки молча, и только иногда морщась. За прошедшие без массажа выходные её спина успела «застыть», но большого значения это не имело – впереди была полная рабочая неделя. Настоящие, профессиональные массажисты, работали в нужных случаях и по 50 минут, но Николай больше 45 не мог – отказывали руки, которыми следующие минут 15 отдыха приходилось трясти и размахивать, разгоняя застоявшуюся кровь. Мускулатуры ему не хватало до сих пор.

Следующий худой мужичок оказался совсем уж молчаливым, а к концу сеанса чуть не уснул. «Шифоньер», в отличие от него, поговорить любил, и, как обычно, начал задавать со стола вопросы. Односложные, – за невозможностью как следует вздохнуть. На прошлой неделе Николай не возражал, – всё быстрее время пройдёт, но сейчас настроение у него было совсем не то, и после пары пропущенных ответов, изо всех сил, по-спортивному разминаемый им мужик замолчал. В принципе, ничего хорошего в этом не было – выгодного больного надо было холить и лелеять, но ничего – вряд ли он от этого будет сильно переживать.

Когда он закончил, тот, потягивающийся, как довольный леопард, вынул из кармана висящих на стуле украшенных генеральскими лампасами тренировочных штанов соответствующие купюры, и честно расплатился. Вот и всё. В принципе, не так и много, но трое в день, и пять дней в рабочую неделю – это очень и очень неплохо, особенно за три часа и как дополнение ко всему остальному. Полноправный больничный ординатор или ассистент кафедры получает столько, а то и меньше, за полный день каторги, со всеми больными и студентами. Впрочем, обычно такого приработка было поменьше – никого неделями, потом один, иногда двое. Трое – это был максимум, который Николай мог выдержать.

– Чего, проблемы какие-то? – поинтересовался мужик, натягивая на футболку красочную тренировочную куртку, украшенную звёздочками и перекрещенными теннисными ракетками.

– Тяжёлый день… Всякие мысли в голове… – машинально ответил ему интерн Ляхин, не слишком задумываясь, но всё же не потеряв обычной привычки к осторожности. Подняв глаза на причёсывающегося перед зеркалом «Шифоньера», он подумал, что голос в последней фразе у того был немножко слишком участливый, раньше он такого не замечал.

– Ну Вы смотрите, Николай Олегович, я серьёзно могу за пять раз вперёд заплатить, дело-то несложное…

«Да, тогда такой тон понятен. Всё нормально».

– Всё нормально, – сказал он и вслух тоже. – Просто на редкость много сегодня всего было. Уже восемь часов вот.

– Ну, тогда всего хорошего… Спасибо ещё раз.

Мужик вежливо наклонил голову, и вышел, забрав своё полотенце и оставив кивнувшего в ответ Николая протирать стол. Все бы такими были. И что мускулистый до такой степени, что ноют запястные связки, – тоже хорошо. Побольше бы таких в стране – уверенных в себе, крепких, не бедных, и в то же время не давящих окружающих. Надежда нации.

На отделении уже было пусто – врачи окончательно разошлись, если не считать дежурных – сколько человек дежурит в неврологии по ночам, он просто не знал. Николай оставил ключ улыбнувшейся на его всклокоченные волосы постовой медсестре и вернулся на свою терапию. Замотанные в пластиковую плёнку подсохшие бутерброды так и лежали в сумке, но ему не хотелось даже есть, – настолько всё внутри пережгло усталостью. Впервые за несколько часов он вспомнил о пропавшей Даше, и упрекнул себя, – работа, которую только особенности русского языка позволяли назвать «халтурой», выдавила из него даже это. Может, Дашу уже нашли? Загуляла у подруги, заболела, а родителям и своему Артёму позвонить не догадалась… Малоправдоподобно, конечно. Ну, или хотя бы милиция приняла, наконец, заявление о пропавшем человеке и хоть что-то начала делать. Сегодня третий день…

Идти опять с обходом не хотелось, хотя, наверное, было надо, и Николай выбрал компромисс: