И возродится легенда (СИ) - Ника Дмитриевна Ракитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вот я чем интересуюсь, — скосил он на Дыма шалые синие глаза. — А у магичек месячные бывают?
Батрисс хихикнула, прижимая палец к пухлым губам.
— Не вижу поводов стесняться, — одарил ее широкой улыбкой Светлан. — Тут все люди взрослые, а в толпе за шумом меня не расслышат. А что мессир маг, так мне кошка одна на ушко нашептала.
— Тьфу! — выразил Дым досаду. — Да, мессир, месячные у ведьм бывают.
— Так это правда, когда деву к дубу юный упырь нашел привязанной, а под дубом старый спал?
— Э-э… — протянул маг неуверенно.
— Ну, молодой кровосос говорит: «Давай ее разопьем». А старый: «Нельзя, жалко». А молодой тогда спрашивает: «Вон, у тебя и зубов-то нет. И как ты живешь?» «А вот так и живу: от месяца до месяца»…
Батрисс громко расхохоталась, хотя байка и была с бородой. Наклонившись с седла, ткнула Дыма острым локтем в колено.
— Не хочу сводить все к досужим сплетням, — холодно заметил Дым. — А если мессир Светлан и вправду интересуется, то пусть приходит ко мне вечером и на свежую голову.
Глава тайной полиции осклабился и странно покачал головой. Дальнейший путь прошел в молчании.
Жесть и черепицу изогнутых крыш постепенно сменяли солома и дранка; сами дома становились ниже, окна подслеповатее. И вот уже конский цок громом отдается под низкой прохладной аркой городских ворот; плывет над головами назад позеленевшая выкружка, и Дорога Ушедших полого спускается с холма и заворачивает к городскому выгону, который на праздники превращен в турнирное поле.
И спешат, то догоняя, то отставая, туда конные и пешие.
Светлан подозвал торговку с большим плетеным коробом садовых фиалок и купил у нее все разом. Девушка аж покраснела от счастья и бросилась бегом. По букету Галь отдал Батрисс и Эрили, а остальные жестом сеятеля разбросал по дороге вместе с изрядной горстью меди, и задумчиво следил, как по-птичьи хватают налету дары те, кто оказался близко, как роются в пыли и едва не дерутся из-за денег.
— Как просто заставить людей согнуться, верно?
Спутники не ответили.
Нежно зеленела трава на турнирном поле, хотя совсем недолго оставалось до того, как ее взроют копытами и зальют кровью. По обе стороны от отмеченных флагами въездных ворот пестрели шатры со значками владельцев. А овал замыкали высокие ряды скамей с гомонящими зрителями. Запах стружки, смолы, духов, сена и сдобы витал над турнирным полем, заставляя ноздри вуивр дергаться.
Поддержав Эрили стремя, Галь подал ей тылом кверху ладонь, затянутую в кожаную перчатку с вышивкой, и повел по лестнице на помост под полосатой маркизой, вдоль которой развевались на высоких шестах королевские и городские штандарты с кораблями и ветками сирени. Скамьи здесь были тщательно оструганы и покрыты длинными полосатыми подушками, набитыми тростником, с перевязанными цветным шнуром горловинами. Шум в рядах угасал при приближении Эрили со свитой, чтобы с новой силой разразиться шушуканьем и ахами за спиной. Галь раскланивался по пути, небрежно касаясь узких полей шляпы пальцами свободной руки. И нашептывая спутнице на ухо, на кого стоит обратить внимание.
День был прохладный и солнечный. Люди собирались на турнир загодя. Те, кто могли себе это позволить — посылали слуг занять лучшие места. А на королевском помосте места были распределены заранее, распорядитель и стража строго следили, чтобы тут не уселся кто-либо другой, и потому личные гости домеса могли не торопиться.
Светлан провел их вдоль легкого ограждения туда, где конец скамьи почти утыкался в поручень обитого синим бархатом кресла и стоял, опираясь на глефу, охранник в голубом жупоне поверх кольчуги. Кресел с высокими удобными спинками было два, и Дым, глядя на них, жалобно вздохнул. Этот вздох разбудил дремлющего в кресле человечка в пестрых лохмотьях, напоминающего паука. Непропорциональная бритая голова с глазами больного бладхаунда, сидящая на хлипком теле, зевнула большим ртом, обнажив ряд желтых зубов.
— Пошел прочь, зараза, — сказал малютка басом. — Я стерегу место для первосвятителя Кораблей.
Дым гордо выставил перед собой руку на перевязи.
— А для кого второе?
— Для королевы!
— Для королевы турнира, конечно, — улыбнулся Галь. — Той, которую изберет сегодняшний победитель. И завтра она будет судить славных бойцов на ристалище и даровать им награды из собственных рук. А это шут, Зимка. Домес Лель так славно веселит своих подданных, что у него почти нет работы. Вот и бесится.
— Тебя утопят в бочке с ресканским, — мрачно ответил шут.
— Зато смерть будет сладкая.
Зимка потянулся кверху, точно высматривая кого-то, потом нырнул под кресло и исчез.
— Змея подколодная.
— Он?
Галь едва заметно кивнул через плечо.
Вдоль ограждения так чинно, точно боялся себя расплескать, двигался корпулентный священник в парадном облачении из тяжелой белой и голубой парчи, неся перед собою посох с изогнутым стеклянным навершием, гордо уставив в зенит украшенную высокой шляпой голову. Ходящий под карабеллой был сед, краснолиц и благообразен. На мир взирал снизу вверх и нес на груди тяжелую цепь с серебряным кораблем; сопровождаемый легким звоном вделанных в каблуки колокольчиков. Сидящим приходилось отклоняться и подбирать ноги, задеваемые жестким одеянием.
За примасом Имельдским тащился служка с оттопыренными ушами и смазанными веснушками, и в его ритуальную чашку с водой сыпали мелочь. Подаяние было щедрым, и чаша оттягивала руки. Мальчишка морщился и сдувал волосенки с потного лба.
У Эрили потянуло запястья, когда примас прошел мимо. А он встал перед креслом и поднял руку. Тут же герольды по обе стороны помоста подули в рога. Древний, пробирающий до костей звук заставил зрителей вытянуться и прекратить болтовню.
— Дети Имельды, возлюбленные чада мои, живущие под дланью Корабельщика, — первосвятитель распростер над турнирным полем собственную длань, — а также гости нашего города…
Светлан дернул уголком рта и, склоняясь к Эрили, прошептал:
— В прошлый год он едва не уморил своими проповедями мессира Леля. С тех пор наш милостивый домес посещает Подгорную часовню и стороной обходит кафедральный собор.
Духами и вином от него пахнуло так резко, что у вуивр закружилась голова.
— Мона?
— Где Лель?
— Вон там, — таинник указал на купу пестрых шатров с зубчатыми фестонами вокруг крыш. — Мона его скоро увидит.
— Моне не худо бы подкрепиться, — прозорливо заметил Дым, разворачивая Эриль к себе здоровой рукой и пытливо вглядываясь в лицо. Галь подозвал пажа и отдал короткий приказ.
И когда примас закруглял очень уж длинную речь прочувствованным: «Да победит сильнейший!», — забралась на помост румяная дебелая баба в высокой намитке, прячущей волосы. Полосатое платье бабы прикрывал белейший передник. На широком ремне висела за спиной