Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Потом в воздух со свистом взмыли дротики, и, наконец, сталь со звоном встретилась со сталью и первый меч вонзился в тело первого воина. На смену ругательствам пришли крики боли. В небе над полем битвы закружились птицы, предвкушая добычу. Отряд ЯндолАнганола появился из-за горы и, как было задумано, устремился на правый фланг дриатов.

Но в это время с холмов над головами фагоров раздался ужасающий грохот. Оказалось, что женская часть дриатского воинства — маркитантки, шлюхи и просто любительницы странствий — устроила там засаду. С криками вскочив на ноги, дриатки обрушили на врага заранее приготовленные огромные валуны. Фагоры от неожиданности застыли как вкопанные и были сметены, как кегли, сшибленные шаром, пущенным рукой опытного игрока. Вместе со взрослыми погибло и много детей.

Сержант Бык был первым, кто заметил укрывшихся в засаде дриаток: у него вообще был на женщин особый нюх. Возглавляемый им небольшой отряд отборных воинов, посланный маршалом в тыл неприятеля, под прикрытием кактусов прошел вдоль расселины, спустился сквозь заросли до дна и, выбравшись на правую сторону, незамеченным поднялся на утес.

Восхождение на утес было равно подвигу, но в конце концов их усилия были вознаграждены: с гряды воины увидели в лощине чуть ниже и впереди несколько десятков дриаток в вонючих юбках. Валуны с деревянными рычагами не оставляли сомнений о планах этих коварных созданий. О стремительной внезапной атаке по неровному склону нечего было и мечтать, а копья борлиенцы оставили у края расселины — они взяли с собой только короткие мечи. Оставалось только побить шлюх их же оружием — то есть камнями. Когда шлюхи начали сталкивать валуны на фагоров, отряд Быка как раз приготовился атаковать.

— Возьмем то, что нам причитается, мои бычки! — выкрикнул сержант. В воздухе засвистели камни, пущенные руками борлиенцев. Но дриатки выдержали обстрел, и, сбросив все валуны, с криками начали разбегаться. А внизу, под склоном холма, гибли под рукотворным обвалом фагоры.

Увидев, что их ловушка сработала, дриаты воодушевились и набросились на борлиенцев с утроенной силой и яростью. Звенели мечи, из задних рядов летели дротики. Как всегда бывает, скоро общее сражение рассыпалось на отдельные кровавые стычки. Бык смотрел на эту бойню с вершины холма. Он видел могучую фигуру своего маршала, размахивающего окровавленным мечом, и сердце его разрывалось оттого, что он не может быть сейчас там, в гуще битвы. Но потом он перевел взгляд в другую сторону — и похолодел. Король ошибся. Форт на вершине столовой горы не был пуст. В нем прятались воины.

Бык спешно повел своих людей назад, туда, где кипело сражение, в надежде успеть предупредить маршала. По пути он увидел несколько дротиков, брошенных убегающими дриатками. Бык остановился, подобрал один и задумчиво взвесил в руке. Потом посмотрел на форт, прикидывая расстояние. Спины воинов в форте были хорошо видны сквозь бойницы.

В это время один из дриатов оглянулся и тоже увидел Быка через бойницу. Он встал во весь рост, а вслед за ним поднялся и второй воин, его товарищ. В следующее мгновение у второго дриата оказалось в руках какое-то приспособление, похожее на длинную палку. Он приник к одному концу этой «палки», а второй положил на плечо своего товарища и направил его в сторону Быка. Сержант понял, что это оружие.

Собрав все силы, Бык метнул дротик в направлении форта. Поначалу казалось, что тот долетит до цели, но это впечатление было обманчивым: дротик упал на землю за несколько шагов до глинобитной стены укрепления.

Странное оружие дриатов окуталось дымом, и что-то со злобным шмелиным жужжанием пронеслось над ухом Быка. Сержант нагнулся за вторым дротиком.

Двое дриатов тоже были заняты делом: они что-то торопливо забивали в свою «палку» длинным и тонким прутом. Потом они снова нацелили удивительное оружие на Быка. Как только он, разбежавшись, метнул дротик, «палка» снова дохнула дымом. На этот раз Бык услышал еще и отдаленный хлопок. Почти одновременно с этим раскаленный палец ткнул его в левое плечо, да так сильно, что сшиб с ног. Сержант упал лицом в пыль. Левая рука у него онемела.

Из-за камней вдруг выскочила дриатка с кинжалом в руке и бросилась на раненого борлиенца. Бык подсек ей ноги и, когда она упала, схватил правой рукой за горло. Сцепившись, они вместе покатились с утеса вниз.

Тем временем в форте был отдан приказ открыть огонь. Все стрелки, что там были, вскочили, выставили свое невиданное оружие в бойницы и дали залп по борлиенцам. С торжествующим криком Дарвлиш Череп ударил пятками своего бийелка и поскакал в самую гущу битвы. Теперь уже ни у кого не было сомнения, на чьей стороне будет победа.

Борлиенцы дрались отчаянно, но огонь мушкетов косил их, словно коса — колосья. Многие умирали, не успев даже понять, откуда пришла смерть. КолобЭктофер мгновенно сообразил, откуда у дриатов это оружие трусов, позволяющее убивать на большом расстоянии. Не было сомнений, что оно порождено хитрым и злобным разумом сиборнельцев. Надежды выиграть сражение уже не было, но все же стоило попытаться заткнуть глотку маленькому форту на вершине горы.

Собрав шесть сотен опытных старых воинов, КолобЭктофер по единственной тропке повел их на приступ. В это время раздался веселый хлопок взрыва: один из мушкетов взорвался, оба стрелка были убиты на месте. Остальные дриаты растерялись и не смогли оказать отряду маршала хоть какого-то организованного сопротивления. Борлиенцы ворвались в форт и не оставили в живых никого.

Но этот успех не спас королевскую армию. Пока КолобЭктофер штурмовал гору, остальные борлиенцы, не выдержав натиска дикарей, обратились в бегство. С победными криками дриаты обрушились на отряд Эктофера, и в считанные минуты маршал и его воины были изрублены на куски. Обезумевший от радости победы, Дарвлиш разбил свое войско на небольшие отряды и устроил настоящую охоту на уцелевших борлиенцев. Так печально закончилась эта битва, в которой, впервые было использовано огнестрельное оружие.

В публичном доме на окраине Матрассила проснулся некий торговец льдом. Шлюха, с которой он делил этой ночью ложе, уже поднялась и, позевывая, бродила по комнате. Приподнявшись на локте, торговец почесал грудь и кашлянул.

— Мэтти, пелламонтейн есть? — хрипло спросил он шлюху.

— В чайнике еще должен быть, — шепотом ответила та.

Торговец знал эту шлюху давно, и по утрам она всегда пила пелламонтейновый чай.

Он сел на кровати и быстро натянул через голову рубаху. Сейчас, при свете, он стеснялся своего тощего тела. Вслед за шлюхой торговец прошел из комнаты в маленькую тесную кухоньку. Он смотрел на Мэтти и думал о том, что она готовит чай не хуже, чем его собственная жена. Да и шлюхой ее больше не назовешь — ей, наверное, двадцать девять, а может, и все тридцать, она всего-то на пять лет его младше и уже подурнела. Но в постели она по-прежнему хороша. Шлюха, ушедшая на покой, так будет правильнее. В последний год Мэтти принимала только старых друзей, и то в виде большого одолжения.