Моя прелестная роза - Мэри Патни

Чувствуя, что его собеседница хочет переменить разговор, Стивен убрал руку.

— Как она называется?

— «Неверный возлюбленный». Это глуповатый фарс, который разыгрывается в спальне. Приятная перемена после мелодрамы «Изабелла». — Увидев, что отец беспокойно расхаживает перед входом в театр, она нахмурилась. — Папа недоволен отсутствием Эдмунда.

Через миг-другой Томас хлопнул пачкой бумаг по ладони, резко повернулся и подошел к сцене.

— Стивен, я хочу, чтобы вы сыграли роль подлого любовника в дополнительной пьесе. Вам почти не придется ничего говорить: надо только при низменном характере соблюдать благородный вид и еще по ошибке переспать с другой женщиной.

— Простите, я не расслышал? — удивленно произнес Стивен.

Розалинда рассмеялась. Выражение его лица показалось ей очень забавным.

— Вы будете играть роль Клаудио, погрязшего в пороках герцога; он испытывает сильное вожделение к Аннабель, добропорядочной девушке, которую сыграет Джессика. Вы пригрозите, что казните ее отца, если она откажется отдаться ему. В конце концов Аннабель согласится удовлетворить его похоть, однако, отговариваясь своей девической стыдливостью, поставит условие, чтобы все происходило в полной тьме. Она и ее возлюбленный — Антон, его будет играть Уил Ландерс, хитроумно попросят свою более сговорчивую подругу, то есть меня, занять место Аннабель. Я любовница, покинутая герцогом, но все еще его любящая, поэтому соглашусь принять участие в этом заговоре.

Он вскинул брови.

— Судя по всему, я могу снискать себе кое-какую славу, играя герцогов.

— У вас вид настоящего герцога, — одновременно заявили Розалинда и Томас. Все трое тут же переглянулись и расхохотались.

— Видимо, я обречен быть герцогом, — с кислым видом сказал Стивен. — Что у вас в руках, экземпляр пьесы?

Томас вручил ему текст.

— Диалоги здесь не слишком остроумные, поэтому, если забыли слова, можете импровизировать. Главное — играть свободно. Возвышаться над жизнью. Держать себя надменно, но без вульгарности.

Кивнув, Стивен стал внимательно читать свою роль, тем временем Томас собрал других участников фарса. Когда они подготовились к репетиции, Стивен успел запомнить весь диалог, хотя и не всегда слово в слово, но достаточно хорошо, чтобы сыграть свою роль. Главное было выглядеть высокомерным и властным, а это давалось ему с устрашающей легкостью. Насмешливо прохаживаясь по поводу Джессики, он проявил и неожиданно комический талант. Джессика в роли Аннабель то и дело взрывалась вспышками гнева.

Репетиция проходила достаточно гладко, Томас останавливал ее всего несколько раз, чтобы дать какое-нибудь режиссерское указание. Розалинда так увлеклась, что совсем забыла об опасностях, с которыми сопряжена была сцена подмены одной девушки другой. Но вот Стивен на цыпочках вошел в некое подобие беседки и тихо позвал:

— Где ты, моя дорогая, моя нежная голубка?

— Здесь, Клаудио, здесь, — пропела Розалинда. Она уже собиралась кинуться к нему в объятия, как вдруг со всей ясностью осознала, что это не Эдмунд, а Стивен. С Эдмундом поцелуй был чисто игровым, но со Стивеном…

Он, видимо, почувствовал то же самое, ибо остановился в ярде от нее, и похотливое чувство, выражавшееся па его лице, сменилось смятением.

— Чего вы ждете? — нетерпеливо окрикнул его Томас. — Целуйте же ее!

Глубоко вздохнув, Стивен перестал играть похотливого соблазнителя.

— Мне еще никогда не приходилось целовать прилюдно женщину, да еще в присутствии ее отца. Даже в театре. Надеюсь, у вас под рукой нет кнута.

Томас рассмеялся:

— Честно сказать, я как-то не подумал об этом, но могу понять ваши опасения.

Он повернулся и поманил к себе жену, которая, сидя на одной из задних скамей, болтала с актрисами.

— Поди сюда, моя любовь. Мы покажем этому молодому человеку, как это делается.

— Лечу, мой герой, — возгласила Мария. Когда мать забралась на сцену, Розалинда слегка отодвинулась, плохо отдавая себе отчет, смеется ли она в глубине души или встревожена. Было бы весьма неловко, если бы их со Стивеном вдруг охватило на сцене сильное физическое влечение. Впрочем, ситуация складывалась столь же комичная, как и та пьеса, которую они репетировали.

Дождавшись, пока Мария подойдет ближе, Томас громко позвал:

— Где ты, моя дорогая, моя нежная голубка?

— Здесь, Клаудио. — Мария кинулась в его объятия. — Здесь! Здесь!

Последовал затяжной, истинно драматический поцелуй, который время от времени прерывался репликами Клаудио Он говорил о красоте возлюбленной, говорил, будто у него такое чувство, что он знал ее всегда, а это означает, что Небеса благословляют их соединение. Мария подыгрывала ему так блистательно, что присутствующие не могли удержаться от хохота.

Когда показ был окончен, Джессика сказала громким, на весь зал, шепотом:

— Родители опять взялись за старое.

Когда общее веселье улеглось, наступила очередь Розалинды и Стивена показать, на что они способны. Когда они оказались совсем рядом, она подмигнула ему и прошептала:

— Выбора у нас нет. Почему бы нам не получить удовольствие от того, что нам все равно придется сделать.

Его глаза насмешливо засветились. Он схватил Розалинду и с неожиданной пылкостью перегнул ее через руку. Она инстинктивно схватилась за него, едва не забыв, что играет комедию. Но, оправившись от первоначального смятения, стала испытывать жгучее удовольствие в его объятиях. Перед публикой не произойдет ничего такого, что ей не стоило бы видеть. Сцена разыгрывается почти в полной тьме, поэтому как актриса она чувствовала себя вправе гладить руками его широкие плечи, тугие мускулы. Она смотрела в туманную глубь его серо-зеленых глаз, любовалась его строгими, красивыми чертами. Касалась его губ кончиками пальцев, как часто делают женщины в темноте.

Затем глубоким грудным голосом сказала:

— Ты даже не можешь себе вообразить, как я ждала этого момента, любимый.

— Я так мечтал о тебе, моя голубка, — ответил он. Его глаза горели желанием. — Я так тосковал по тебе в одиноком молчании ночи.

Его голос прозвучал с таким сильным чувством, что ее сердце сжалось. Ах, если бы он и в самом деле говорил искренне, что думает.

Продолжая вести с ней цветистый диалог, Стивен медленно поднял ее, а сам встал так, чтобы собравшиеся могли хорошо видеть ее лицо. Если бы играл Эдмунд, вдруг подумала Розалинда, он непременно показывал бы всем свой благородный профиль, а ее держал бы спиной к публике. Но Стивен был лишен актерской жажды славы.

Она нежно потерлась о его лицо щекой, плохо понимая, играет ли роль или хочет выразить свои искренние чувства.