Кто не боится молний - Владимир Сергеевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Петя сполз со стула, положил головку на колени Ульяны, доверчиво слушал ее.
— А теперь собирайся. Поедем.
На лице мальчика появилось какое-то смятение.
— И Федюшка поедет? — спросил он, растерянно глядя на Ульяну и на Ольгу Степановну. — Без Федюшки я не поеду, он же мой брат.
Ульяна молчала, а Ольга Степановна вопросительно смотрела на нее, не зная, как реагировать на слова мальчика.
— Да где же он, Федюшка? — спросила Ульяна, вспомнив, что это сын Варвары Суворовой. — Сходи за ним, приведи его.
— Я мигом, — радостно взвизгнул Петя и помчался из комнаты, прижимая обеими ручонками пакетик с конфетами и пряниками.
Ульяна и Ольга Степановна остались одни. Ни та, ни другая не смела сказать ни слова о том, как быть дальше. Ольга Степановна перебирала на столе бумаги, а Ульяна смотрела в окно. Вскоре раздался шум, по коридору затопали детские ножки. В комнату вбежал Петя, он вел за собой мальчика лет пяти и девочку лет семи. Это были Федюшка и Дуняшка. Они тоже держали по прянику и сосали конфеты. Петя смело подвел их к Ульяне.
— Вот же моя сестренка Дуняшка и брат Федюшка. Видишь, мамка?
— Ну как же, Петенька, как же. Вижу Федюшку и Дуняшку, славные детки, идите ко мне.
Ульяна обняла всех троих, накрыла их крупными руками, как наседка накрывает крыльями маленьких цыплят.
— Собирайтесь все, прощайтесь с товарищами, поблагодарите Ольгу Степановну, всех воспитательниц и нянечек и — поедем домой. Ну-ка, ребятки, живо собирайтесь.
Ольга Степановна с удивлением и восхищением посмотрела на Ульяну.
Когда были выписаны документы и совершены все формальности, бородатый кучер запряг лошадь, набросал сена в телегу и подкатил к крыльцу. Ульяна посадила малышей, сама села в середину и, провожаемая всем детским домом, тронулась в путь. Бородач стеганул лозиной тощую лошадку, телега со скрипом покатилась по дороге. Десятки ребятишек долго бежали следом, прощаясь со своими товарищами, кричали добрые слова, махали руками. Но вот они стали постепенно отставать, когда кончилось поле и началась накатанная пыльная дорога, убегающая под своды густого тенистого леса.
На третий день путешествия, ранним утром, Ульяна вошла в свою деревню с ватагой босых ребятишек, гордая и счастливая повела их в свой двор. Люди выходили на улицу, высовывались из открытых окон, с уважением встречали Егорьевну, с удивлением и любопытством оглядывали доверчиво идущих за нею детей.
— Кого ведешь, Ульяна?
— Отколь пострелят набрала?
— Кто такие?
— Не видите разве? Дети.
— Да чьи же они?
— А мои, люди добрые. Мои это дети.
Она широко открыла калитку, сгребла руками детей, пропустила всех в свой двор. Сама легко и твердо шагнула вперед и пошла за детьми к новому дому.
4
Прошли годы. Ульяна Егоровна Демина, окруженная молодыми людьми, стояла на старой площади родного села у белого обелиска на братской могиле, на том месте, где когда-то фашисты повесили её сына Петра и где теперь на зеленом могильном холме росли цветы. Сюда стекались люди со станции и окрестных деревень, с кирпичного завода и паровой мельницы, собралось множество народа, все были нарядны, как на празднике.
Ульянина семья провожала в армию старшего — Федора, которого в доме до сих пор называли Федюшкой. Он был высокий как каланча и, когда говорил с Ульяной или слушал ее, пригибал колени, низко наклонял голову.
Ульяна чуть-чуть сгорбилась под тяжестью лет, поседела, но все еще не сдавалась. Положив венки у подножия белого обелиска, Ульяна, Дуняшка, Федя и Петрунька направились через площадь к райвоенкомату. Ульяна шла рядом со своими детьми, бодро шагала, не отставала от молодых. От ее зорких глаз не ускользнул ни один девичий взгляд, брошенный на Федора и Петра. Заметила также, как парни посматривали на стройную красивую Дуню. Ульянино сердце переполнялось счастьем.
В саду под яблоней заиграла гармошка. Молодежь танцевала и пела. Женщины, глядя на молодых ребят-новобранцев, улыбались, украдкой вытирали непрошеные слезы. Седеющие и лысеющие отцы храбрились, затягивали походные песни, а то и наливали по чарке, воинственно докладывая обществу о своих боевых подвигах.
Но вот окончилось веселье, появились командиры, и звучала команда усаживаться по машинам.
Председатель колхоза постаревший Евсей Миронов, заглушая людской шум, зычным, слегка напыщенным голосом прокричал напутственную речь, пожелал всем успехов в боевой и политической подготовке, просил не забывать свой колхоз и по истечении срока службы благополучно вернуться в родные края.
— А если кто не вернется домой и дослужится до полковничьего или генеральского чина, — сказал Миронов, — на того наше село не будет в обиде. Пусть служит народу и Родине.
Наступили минуты прощания, грустные и торжественные. Первой бросилась на шею Федюшке нетерпеливая Дуня, стройная синеглазая красавица. В стороне стоял Петя, долговязый, застенчивый, с широко расставленными синими глазами, похожий на своего отца Василия Хлынина. Он с завистью смотрел на призывников; ему еще целых два года ждать, когда и его призовут в армию и разрешат пойти в танковое училище, о котором он все время мечтал.
Наконец Дуня отпустила Федю, и к нему подошел Петр. Крепко, по-мужски, обнял за плечи, пожал его сильную руку. Потом братья еще раз обнялись и подошли к Ульяне.
Терпеливо выжидавшая своей очереди, Ульяна молча приблизилась к Федору, потянулась к нему. Взяла его голову в свои натруженные, шершавые ладони, приблизила к себе, посмотрела в глаза. Потом поднялась на носках и поцеловала Федю три раза.
— Прощай, сынок, служи как следует и не забывай нас.
— До свидания, мама! — Федор ласково обнял Ульяну. — Все будет в порядке. Получу отпуск, приеду в гости. Ждите меня. А ты, Петруха, не забывай свою мечту про танковое училище.
— Будь здоров, ракетчик! — весело помахал рукой Петя. — За меня не беспокойся.
Машины уже тронулись, Федя вырвался из рук Ульяны, побежал за грузовиком, ухватился на ходу за борт. Ребята втащили его за руки.
Петя, Дуняшка и Ульяна провожали грузовик, пока он не скрылся за поворотом. Ульяна проворно выбежала за угол и еще
