НЛО из Грачёвки (Сборник) - Виталий Пищенко

Нике дон Мигель подвинул табуретку с мягким сиденьем, Клим уселся на крышку ящика, приделанного возле стола к стенке каюты, дон Мигель устроился на таком же ящике, но с другой стороны столика. Каюта была просторная, стены ее были оклеены полированной фанерой, у боковой стенки располагалась низкая широкая лежанка, закрытая шерстяным пледом. На пледе лежала скрипка. Над лежанкой висели круглые часы с тонкой золоченой секундной стрелкой, которая мелкими толчками бежала по циферблату. В углу, за лежанкой, торчала шпага, похоже, старинная — как определил Клим — с изящным эфесом, отделанным серебром.

В узкую торцевую стенку каюты был врезан небольшой телевизионный экран, пониже его чернели круглые ручки настройки.

Пока Клим и Ника оглядывали каюту, дон Мигель безуспешно пытался выковырнуть бутылочную пробку перочинным ножом и сломал тонкое лезвие. Он досадливо крякнул, открыл ящик стола, в поисках заменителя штопора, не найдя там ничего подходящего, обвел глазами каюту, обрадованно вскочил и вытащил из-за лежанки шпагу.

— Не сломайте и ее, — сказал Клим по-испански.

— О, эта шпага не сломается, — заявил дон Мигель. — Старинный толедский клинок — шпаге более двухсот лет, — семейная реликвия, переходит у нас по наследству, я уже не помню, когда и как она появилась в нашей семье.

Острием шпаги он по кусочкам выковырял окаменевшую пробку, и Клим подумал, что, судя по пробке, бутылке лет не меньше, чем шпаге.

Дон Мигель обтер горлышко бутылки салфеткой, налил бокалы — в каюте тонко запахло цветами — и поднял свой бокал.

— За дружбу наших государств! — перевел Клим.

Ника только пригубила вино.

— М-м… какая прелесть! Вино, наверное, такое же старинное, как и шпага?

Дон Мигель оживился.

— Сеньорита не ошиблась, это на самом деле так. Это вино рождает в сердце радость и кружит голову, как молодость… примерно так я его понял, — сказал Клим.

— Что ж, похоже, — согласилась Ника. — Вряд ли ты такое мог сам придумать. А нельзя мне эту шпагу подержать в руках?

Клим объяснил дону Мигелю, что у сеньориты Ники профессиональный интерес, что она мастер спорта по рапире.

— Magnifico! — закричал дон Мигель.

Он так резво вскочил из-за столика, что опрокинул бутылку — Клим поймал ее уже на лету. Дон Мигель взял шпагу за лезвие, с поклоном подал ее Нике, а сам вытащил из-под лежанки половину складной бамбуковой удочки. Так же шустро вскочил на ноги и стал в позу.

— Вот так! — объяснил Клим. — Тебя вызывают. Покажи дону Мигелю, как может работать старинной толедской сталью современная фехтовальщица.

Шпага была тяжелее спортивной рапиры, но рукоятка точно пришлась по ладони, Ника прошла в угол каюты и, придерживаясь заданной роли, ответила дону Мигелю церемонным поклоном, — кинофильм «Три мушкетера» она видела не так уж давно.

Клим задвинул под стол табуретку.

Дон Мигель — по всем правилам — заложил руку за спину, выдвинул вперед правую ногу, согнул ее в колене, притопнул и сделал первый выпад.

Было заметно, что фехтовать он умел — когда-то и где-то этим занимался, — нападал он азартно и изобретательно, но Нике всегда удавалось предугадать направление его удара, она даже не сходила с места, а захватывала шпагой конец его палки и проводила ее то слева, то справа от себя. Ей еще приходилось быть осторожной, она ни на секунду не забывала, что в ее руках не фехтовальная рапира с тупым наконечником, а настоящая боевая шпага с остро заточенным лезвием, и дон Мигель в азарте легко мог наскочить на него.

Клим отодвинулся в уголок, чтобы не мешать. С удовольствием он смотрел на этот спектакль, и, пожалуй, Ника никогда не была так хороша, как сейчас, со старинной боевой шпагой в руке, ловко и изящно отражающая выпады дона Мигеля, и Клим подумал, что для большей достоверности ей очень пошло бы быть одетой соответственно — не в коротенькую юбочку и открытую кофточку-рубашку, а в плюшевый камзольчик, коротенькие бархатные штанишки, раздутые буфами до футбольной округлости, чулки с шелковыми подвязками-ленточками и тупоносые ботинки.

Наконец дон Мигель сдался.

Он опустился на одно колено, держа перед собой свою палку, как меч побежденного, протянул ее Нике. Ника милостиво прикоснулась щекой к макушке его парика, дон Мигель поцеловал ей руку, поспешил к столу, долил вина в бокалы и стоя произнес тост в стиле героев пьес Лопе де Вега за прекрасную сеньориту, совершенство которой при владении шпагой не уступает совершенству ее внешности.

Клим пьесы Лопе де Вега, разумеется, помнил и, прибавив в свой русский перевод несколько звучных прилагательных, решил, что примерно передал пышное содержание тоста.

Ника с заметным подозрением отнеслась к его переводу, однако дону Мигелю постаралась улыбнуться как можно приветливее.

Но к бокалу только прикоснулась губами.

— Если Петрович что унюхает — с соревнований снимет, — сказала Ника. — Он у нас строгий.

Клим объяснил отказ Ники от вина дону Мигелю, тот одобрительно закивал головой: он понимает, спорт — есть спорт, а шпага — тонкое искусство. Но, может быть, сеньор?

Сеньор тоже мог отказаться: спорт — есть спорт! Однако ему не хотелось, пусть даже под уважительным предлогом, лишать застольной компании гостеприимного хозяина, который не пожалел открыть для них бутылку уникального старинного вина. Тренер боксеров уже улетел в Гавану, Клим не боялся, что его кто-либо «унюхает», и решил, что глоток-другой старого вина не скажется на его дальнейших результатах, тем более что бои в Гаване начнутся через два дня.

Он отхлебнул из бокала. Вино не показалось ему крепким — чуть терпкое, очень приятное на вкус. Дон Мигель сокрушался, что не говорит по-русски и не может занять сеньориту. Но, чтобы она не скучала!..

Он тут же вытащил откуда-то из угла здоровенную книгу в кожаном переплете с тисненым заглавием. Вид у книги был достаточно древний, и Клим подумал: наверное, это не последняя древность, которую они увидят в каюте этого удивительного старика.

Книга на столике не умещалась, дон Мигель положил ее на лежанку.

Клим прочитал тисненое заглавие:

— «Руководство по искусному владению холодным оружием». На французском языке, — пояснил он.

— Ты еще знаешь и французский?

— Вообще-то, не знаю, но заглавие прочитать приблизительно могу. Ух ты! Год издания — 1760… времена Людовика XV примерно. Автор — некий Мишель де Курси, стало быть, — дворянин. У тебя есть возможность сравнить старую школу фехтования, времен французских мушкетеров, с современной.

— Но я не понимаю французского.

— А тебе не нужно его и понимать. Как я вижу, автор уже знал, что один толковый рисунок может дать больше информации, нежели сотня строк описаний. Кино тогда еще не было, но хорошие художники имелись, иллюстраций в книге много. А потом, вот и дон Мигель говорит, если у сеньоры встретятся затруднения с переводом — удивительно деликатный старик, — то он всегда к ее услугам. Предлагает не стесняться, устраиваться с книгой на лежанке, как тебе удобнее.

Ника сбросила босоножки и устроилась на лежанке, как удобнее.

Клим оказался прав — иллюстраций в книге оказалось много, да и вообще она почти и состояла из одних иллюстраций. Сделаны они были мастерски. Кавалер Мишель де Курси благородную шпагу оставил на конец, а начал с самого прозаического — ножа и кинжала.

Но и этот раздел показался Нике весьма интересным.

— Клим, ты только посмотри! Если у тебя, скажем, нож или кинжал и ты приближаешься к противнику сзади, то держи кинжал острием вниз, вот так, видишь?.. Хватай противника левой рукой и бей сверху вниз… Но при встрече лицом к лицу держи кинжал острием вверх, постарайся перехватить правую руку противника, затем сближайся и, так как противник теперь не видит твоей правой руки, делай шаг влево, и бей его в основание бедра, ниже кирасы… Прелесть, не правда ли?

Клим согласился, что кавалер Мишель де Курси кое в чем разбирался, однако переводить ее восторги дону Мигелю не стал. Тот опять наполнил свой бокал.

— У вас отличная яхта, — сказал Клим. — Вы, наверное, большой любитель морских путешествий?

— Что вы, — махнул рукой дон Мигель. — Да меня укачивает на самой малой волне. Я сухопутный житель, до недавнего времени преподавал историю в университете. Судовладельцем стал совершенно случайно. Эта яхта участвовала в интервенции, в налете и была подбита морским патрулем. Ее здорово повредили при обстреле, интервентам пришлось выброситься на берег, чтобы не затонуть. И тут мне в голову пришла счастливая мысль — у меня были кое-какие заслуги перед республикой, — я обратился с просьбой, и яхту подарили мне как списанный военный трофей. Пришлось изрядно повозиться, пока я залатал все пробоины, но с тех пор яхта служит мне домом, помогает избавляться от городского шума, смрада и толкотни. Я так и живу на яхте. Когда начинается шторм, ухожу под защиту портового мола, потом возвращаюсь обратно. У меня есть и квартира на берегу, мы жили вместе с братом, но сейчас я одинок, и ничто не привязывает меня к городу. О, брат у меня был талантливый физик, хотя числился и работал простым преподавателем. Талантливый и неизвестный, как Хевисайд. Вы слышали про Хевисайда?