Тигр в дыму - Марджери Аллингем

Долл ухмыльнулся. Ему понравилось это косвенное предложение. Он не удержался, чтобы не взглянуть на остальных, еще встревоженных и сбитых с толку.

Джеффри опять повернулся к Роли.

— Как же назывался рейд, о котором вы говорите?

— Да никак он не назывался, сэр, это был секрет.

— За четыре месяца до высадки войск?

— Да, сэр.

— На побережье Нормандии?

— Точно не знаю, сэр. Нас спервоначалу везли на субмарине, а после пересадили в лодку. Мы с Томом и правили. А скал там было ну просто без счету, мы близко даже не подходили, а к дому тому и Билл тоже не пошел. Билл, он на берегу сидел с фонарем, чтобы сигналить, ежели чего. Мы все там задубели от холода, а Билл в морскую траву зарылся.

Джеффри взглянул на человека в лохмотьях, того самого, что на улице пользовался костылями, а дома вполне обходился без них, и поразился тому, что тот улыбается. В его глазах, обведенных грязными кругами, вспыхивают веселые огоньки. Он ничего не добавлял к рассказу, но вспоминал пережитое с явным удовольствием. То был миг высочайшей, предельной опасности, он переживал ее почти экстатически. И у Джеффри промелькнула мысль, что Бригадир, кто бы он ни был, подобрал себе команду довольно удачно, чтобы не сказать — абсолютно точно.

— А кто остальные?

— Да Шмотка, Бригадир и майор.

— Шмотка, он в самый-то дом не пошел. Снизу остался. Они знали, что тот фриц, за которым мы ходили, машину свою сам водит, так что шофера-то вроде как быть не должно. А если кто и заявится, думали, так разве мотоциклист какой с депешей. А с собой у нас ни единого ствола. Нельзя, не разрешили, надо, говорят, чтобы все было тихо.

— А за кем вы ходили? Роли покачал головой.

— Я сам не слышал никогда. Шмотка говорил, генерал какой-то, что ли, а Бригадир, он мне так сказал, да и Том, что будто шпион это.

— Понятно. И думали, что он войдет в тот дом один?

— Ну. Они порешили, что там у него краля. Дом-то сам маленький на отшибе. Там море и скалы с одной стороны, а с другой — местная дорога. Ну, и решили, что там он ее и спрятал.

Джеффри кивнул. Картина рисовалась ясней ясного. Всему рассказанному он верил. В те месяцы ожидания, накануне великого наступления, по всему французскому побережью происходили самые странные вещи. Пять рядовых и офицер — в то время столь небольшими силами вполне допустимо было рискнуть ради крупного выигрыша, чтобы устранить опасную фигуру.

Он очнулся от воспоминаний. Голос Роли продолжал бубнить, делаясь все тише и тише по ходу повествования.

— Бригадир, он обделал все первый сорт, а мы подтвердили, и про женщину, хотя про нее-то Бригадир ни гугу. Ножик он больно любит, вот чего, уж я тут и не сомневаюсь даже.

Это была первая фраза, сказанная со смаком, она слетела, дребезжа, с его неповоротливого языка.

Джеффри глянул на него и снова подумал, что его первоначальная догадка верна — что именно Роли, а не его брат ударил тогда Шмотку. В следующий миг собеседник сам это косвенно подтвердил.

— Шмотка-то болтал, дескать, Бригадир на курорте, ну, в тюряге, по-вашему, сэр, но сбрехал он, как обычно, Джек, он ушлый. Если его бы даже сцапали, то долго бы не удержали. Мы знаем это, и еще мы кой-чего тоже знаем. Что захапал он сокровище и живет себе на славу, з дружки его верные знай мостовые утюжат, вот почему мы его все ищем и ищем!

Тидди Долл, уже давно делавший отчаянные знаки, дал наконец волю своему исступлению.

— Ну что, протрепался! — взорвался он, сопровождая фразу потоком бранной лексики, из коей эксперты сумели бы восстановить все его прошлое, как гражданское, так и военное. — Как хлебало раззявил, так сам себя и сожрал. Теперь ты все как есть выболтал!

Джеффри не реагировал. История обретала очертания. Элджинбродд, который в этот момент стал ему милее, чем когда-либо прежде, вот-вот должен был, бедняга, выйти за ее пределы, но в таком случае Шмот-кино перевоплощение в него делалось еще менее объяснимым. Он снова принялся за Роли.

— Майор Элджинбродд пошел к этому дому на берегу, я правильно понимаю?

— Ну, ясно. Бригадиру-то майор зачем понадобился — чтобы тише к дому подобраться! Дом-то майоров!

— Ты хочешь сказать, он там жил?

— А то нет, сэр! Жил там, еще мальчишкой. Место там старинное, навроде такого маленького замка. Им бы ни в жисть так тихо по скалам не пройти, не знай они дороги. Для чего его и взяли. А то бы и ходить незачем!

— Что сталось с семьей майора? Бывший рыбак был, казалось, озадачен.

— Чтой-то не припомню, чтобы у него была семья, кроме одной старушки, бабки его. Она уехала, а фрицы оставили все как было. А потом тот шпион, ну, за которым мы ходили, поселил там свою кралю, но сокровища они не нашли. Оно все еще было там, так что майор, он пошел глянуть, как там оно.

Легкое изменение интонации на слове «сокровище», не ускользнуло от Джеффри, не лишенного некоторого опыта боевых действий и определенных представлений насчет «сокровища», не имеющего владельца и его предположительной стоимости. Окинув взглядом собравшуюся в этом подземелье разношерстную компанию, он подумал, что вот она, вся их история, прямо перед ним. На всех лицах сквозила торжественная сосредоточенность и алчность. Сокровище. Древнее слово, вновь явившее свою магическую власть. Оно соединило всех их вместе так, как не могло бы соединить ничто иное, и поддерживало, одновременно высасывая из них силы.

И более всех оно зачаровало Долла. Уже самый факт, что еще одни уши услышали эту великую тайну, терзал его. Он был скроен из того материала, из которого получаются величайшие дураки, — простофиля-деревенщина, снедаемый комплексом собственной неполноценности, он со всею страстью возмечтал сделаться властелином города, где улицы вымощены золотом. И вот он почти что властелин, и вот-вот ступит на эти мостовые. И ни за что на свете не поверит, что на самом деле они вовсе не из золота, покуда не пощупает их своими руками. Особенные знаки таились во всем, на что бы ни падал его взгляд: в роскошных машинах, в разряженных женщинах, в шорохе автомобильных шин. Золотое сокровище. Сокровище — не просто предмет сладостных грез, но нечто большее.

Все это Джеффри уловил, хоть и не представлял себе всей глубины его иллюзий.

— Стало быть, сержант вам про эту штуковину все выложил? — добродушно пошутил он.

Ирония была уловлена и немедленно вызвала взрыв негодования. Даже при желании он не смог бы разъярить эту компанию сильнее. Сокровище — это святыня, единственное на свете, во что они верили. Омерзительный и злобный ропот прокатился по сборищу оборванцев, как сдержанное рычание.

— Бригадир много не расскажет. Больно высоко летает! — Роли говорил с горечью. — Но знать про него он знает все. Он точно знал, что оно там, и я вам ручаюсь, он за ним туда двинул, как только узнал, что майор подорвался.

— И теперь живет себе не тужит, и всего у него завались, и машин, и вина, и пикулей, — вырвалось у Тидди Долла, начисто забывшего о какой бы то ни было уместности. — Это же видно хоть по тому, как прифрантился его дружочек Шмотка. Уж это-то, доложу вам, верняк.

— А я думал, ты его не разглядел, Тидди.

— Ну ясно, разглядел. Разглядел, когда мы только погнались за ним, — Альбинос, проговорившись, пытался теперь замять скользкую тему и перевести разговор на что-нибудь другое. — А сувениры? Вы про сувениры-то не забудьте. Так что понятно, чего стоит самое-то сокровище, если всем хватило по сладкому кусочку!

Поколебавшись, Роли подошел к брату и, посовещавшись с ним, шепотом, вернулся со свертком, упакованным в тряпье.

— Майор Элджинбродд дал каждому из нас по сувениру, — объяснил он Джеффри. — Он их вынес оттуда в карманах. Нам-то всем в конце концов пришлось с ними расстаться, а Том свой все бережет. Да и как не беречь? Дорогой ведь! Жалко продавать-то. Да Том, он никому не даст и пальцем до него дотронуться!

В полной тишине Роли разворачивал сверток. Казалось, он вот-вот продемонстрирует собравшимся по меньшей мере святые мощи. Под тряпьем оказался обрывок пестрого носового платка, а под ним — сильно мятый лоскут замасленного шелка. Последним покровом была серебряная бумажка из-под табака. Роли старательно расправлял ее пальцами, такими же черными, как его лохмотья. И наконец показал ее содержимое Джеффри. То была старинная миниатюра, великолепно выполненный по дереву портрет молодого человека в пышном каштановом парике. Даже не будучи знатоком, Джеффри смог понять, что перед ним превосходная работа, по-видимому, подлинник. Указанный способ хранения принес ей мало пользы. Грунтовка пошла уже мелкими трещинками, а краска начала шелушиться.

— Она еще и в рамочке была. Чистого золота, с разноцветными стеклышками. Один малый с Уодворт-роуд дал за нее семь фунтов десять шиллингов.

— Это еще когда меня с вами не было, — в бешенстве добавил Долл. — Тебя же надули. Сегодня-то и соверен стоит тридцать пять шиллингов.