Король утопленников - Алексей Цветков

Глеб спешил забрать Алену из сада. Воспитательница настоятельно попросила больше не приносить стукалку. «У всей группы голова болит».

— Ладно, — надула щеки Алена, — я лучше с Ульяной в шахматы играть буду.

В шахматы играла так: женила белые фигуры на черных, разделив их по парочкам. Когда сказали, что один из цветов должен выиграть, делила на те же парочки, но объясняла теперь иначе: выигравшие белые берут себе проигравших черных в рабство.

А стукалка была от индейцев. С одной кожаной стороны колибри из пустыни Наска, с другой тотемная обезьяна с закрученным хвостом и два деревянных шарика на веревочке, чтоб шуметь.

Глеб купил ее в том магазине, где желающим фотографируют ауру.

Индейцы понадобились, потому что Алена слишком впечатлялась. Не только смерть отца в «Короле льве» и наглый крокодил в «Краденом солнце», но и простое переодевание волка в деда Мороза с воровством подарков, покушением на козлятушек и заранее обещанным родителями хеппи-эндом обращались возмущенным плачем на весь день и перепуганными вскриками на всю ночь. Лопнувший шарик и съеденный мед для Иа-Иа в «Винни Пухе» превращались в лужи слез и припадочное дрыгание ногами. Глебу казалось, нет такого мультфильма, который Алена в свои пять лет может вынести.

— Девочка очень сердечная, — говорила детский психолог обволакивающим голосом, — не согласна принять проблему. Никакую.

Она выбирает мир, где вообще не возникает проблем. Но она не может себе этого представить. Даже сказка всегда оказывается слишком жестока. Хороший конец ее ни в чем не убеждает. Страдания Дюймовочки не искупаются финальной страной эльфов. В будущем, если не перерастет, это может привести к бегству от жизни. У таких детей появляются воображаемые друзья, замкнутость, они отказываются осваивать навыки. Надо надеяться, перерастет.

— Не показывать ей больше сказок?

— Да, не надо.

— Но она просится смотреть телевизор.

— Найдите ей фильмы про животных, что-нибудь про другие страны, не надо сказок, изучайте географию, но без катаклизмов и войн. И просматривайте все сами сначала, чтобы знать, что и когда перемотать.

Так началась неделя Южной Америки с культом тамошних светлячков, нефритовых побрякушек и песенок про полет кондора. Глеб предложил Алене придумать индейцам электронное письмо. Она надиктовала. А через день он уже читал ответ ей вслух:

«Здравствуй, девочка Алена. Мы прочитали твое письмо и захотели ответить тебе, а наш друг переведет этот ответ на твой русский язык. Мы знаем где Москва и Россия, но никто из нас там не был, потому что это очень далеко. Мы будем ждать, пока ты вырастешь и приедешь к нам в гости, чтобы увидеть нас, наши статуи и наши каменные фигуры — обезьяну и колибри в пустыне Наска. Нам очень нравится, что ты изучаешь Южную Америку, ведь это наша родина и родина наших предков. Детей воспитывают у нас так: учись у животных ловкости и силе, никогда не плачь и помни о боге Виракоча, который всех нас создал. Когда девочке в нашем племени исполняется пять, наш вождь Мудрый Ворон дарит ей подарок, и тебе мы тоже решили выслать такой, чтобы ты не забывала о нас и нашей земле. Он придет к тебе по почте через несколько дней, ведь его должна перенести через океан железная птица. А пока, вместе с этим письмом, мы шлем тебе свои фотографии: как мы читаем твое письмо, как едем на почту, какой у нас вождь и как выглядят наши маленькие девочки твоего возраста.

Твои друзья, индейцы племен колибри и обезьяны».

Предварительно Глеб скачал из сети несколько самых колоритных фигур и раскрашенных морд с копьями и в перьях.

На лошадях и у костра. Разумеется, какие-то туристические развлечения для посетителей резерваций и покупателей сувениров.

Оно действительно существовало, это письмо. Глеб не рискнул бы выдумывать всякий раз, когда ей захочется, ведь у Алены точная память. К тому же девочка обещала научиться читать в этом году и знала уже почти все буквы. Вот только не складывала в слова. Присланной индейцами стукалкой она сразу решила похвастать в саду и рассказала там всем: чтобы стать взрослой и не плакать, нужно пройти всю такую огромную колибри или мартышку, выложенную из камня, и ни разу не присесть.

— В детском саду нам сегодня показывали, как переворачивать слова.

— Было интересно?

— Да! Напишешь «шорох», прочитаешь наоборот, а получится «топор»!

— Ого! А новости про марсиан есть?

— На Марсе деньги называются «чехи», — откуда-то знала Алена и делилась, ритмично подстукивая индейским инструментом, — одна монета это одна чеха, две монеты — две чехи, три монеты — три чехи, а когда очень много денег, просто «чехи».

Изображая много денег, ритм превратился в дробь. О Марсе она была неплохо осведомлена и с удовольствием делилась.

Глеб попытался все узнать, задавая вопросы, почти такие же, как в учении у Шрая.

Там никто не рождается и не умирает. Если пара марсиан желает завести ребенка, то просто кидает чехи в одно и то же место, например, в шляпу. Чехи соединяются, из них возникает маленький. Если нужна принцесса или новый император, то все марсиане бросают в один колодец по одной чехе и оттуда появляется. Если император надоел, правит уж слишком давно, говорят хором: «Все чехи домой!» и чехи бегут обратно, каждая к своему хозяину, можно нового императора собрать. Император умеет длиннить пальцы, как осьминог. На марсианских пирах всем дают углекислый кисель. Дома строят вниз, а не вверх, пятиэтажный дом такой же, как наш, но вместо высоты глубина. Растения внутри домов — это украшения, их никто не ест. Поэтому динозавры на Марсе очень хилые, мелкие, никто не дает им пальму пожевать, сколько они морды в зал не суют. Только углекислый кисель. Когда-то их доставили с земли, но чем кормить забыли. Если прилететь на Марс и убедить марсиан дать динозаврам листьев, прекратить кисель, то станут гиганты, лучшие охранники императора. Он обычно сидит на троне и глядит на две одинаковые палочки. Для марсиан самое красивое — одинаковое, орнамент, ничего ведь у них на планете не повторяется, даже и пальцы и глаза и зубы у них разные, поэтому не умеют сами ничего два раза нарисовать. Если марсианин попробует даже, все равно за синим овалом сделает зеленый крестик, а дальше квадратик полосатый и прочий разнобой. Покажешь им орнамент, самый простой — синий кружочек, красный овал, сразу за это сделают принцессой. Если сделать много таких картин, они украсят императорский зал, в который все марсиане захотят попасть, чтобы получить там радость и счастье.

— Ну отлично, — сказал Глеб, осторожно вынимая из ее рук громкий подарок, — а хочешь узнать, что они обозначают, эти самые обезьяна и колибри? Каков их тайный смысл? Алене настолько хотелось знать это, что она, запоминая, вовсе перестала шевелиться и даже моргать. 3

С кем вам хотелось бы сегодня побеседовать?

Глеб сел поближе к бомжеватого вида мужичку в захарканной пурпурной рубахе. Он испытывал к бездомным безумцам некий постыдный интерес, как к порнофильмам в школьном детстве.

— Я до хуя въебывал и хуй что получил! — громко объяснил бомж, почуяв в незнакомце собеседника. Глеб понятливо покивал.

— Мне это по хую! — гордо закончил мужичок.

— Я помню... — начал было Глеб подходящую историю.

— Вы только хуевое помните, — не дал ему слова захарканный, — а хорошего вы не помните не хуя!

Затем он распрямился и снисходительно сделав пальцами, отправился прочь.

Глеб смотрел ему в спину с чувством, будто только что говорил с высшим существом или даже с божеством, которое ему все объяснило, а он не понял. Возможно, это ощущение взялось оттого, что разговор с захарканным, был уверен Глеб, закончится деньгами, просьбой одолжить, а точнее, просто помочь, мысленно Глеб выбирал в кармане купюру, но кончилось иначе — демонстративным презрением.

Глеб поймал машину, сказал куда, и, глядя в бесконечный стальной позвоночник движения с нервным пунктиром красных фар, пустил музыку в наушники. Политический мальчик для погружения в тему дал ему диск с недавно запрещенной символикой:

Калечить непонятный город

Окрасить стены в красный цвет

Не нужно никаких листовок

Не нужно никаких газет

Идти по слишком модным лицам

Вскрывать тугие животы

Поверь, тебе это не снится!

Судить пришел именно ты!

Пой, ненависть!

Нет ничего чище тебя!

Пой, ненависть!

Песню вос-ста-ни-я!

Дальше, под звуки выстрелов, рифмовалось «свой крест» и «пока не надоест». Глеб выключил, сильнее, чем надо сдавив упругое тельце кнопки в кармане. Из уст американских черных и по-английски это как-то не напрягало, а тут... Заметил, что никуда не едет, а стоит в пробке. Все то же впереди дерево и реклама с бородатым купцом и колбасным раем. Иногда купец делился на полосочки и оборачивался двумя блондинками в неимоверном белье. Девочки тоже расслаивались, становясь машиной, летящей и сияющей. Потом возвращался бородатый хозяин окороков. Больше на дороге не двигалось ничего. На вкладыше диска был череп в капюшоне и текст: «Привет, я тот, кто отнимет у вас все. Ваши дети вступят в наши отряды. Ваши деньги пойдут на нашу борьбу. Борьбу против вас. Борьбу против денег. Ваши дома изменятся и вы не узнаете их, даже если выживете случайно. Наслаждайтесь своей жизнью. Теперь мы решаем, когда и чем она закончится». Посмотри на свет! — призывал череп. Глеб взглянул сквозь бумажку на светофор и прочел водяные знаки: «Вива герилья урбана!»