Танец с Тенью (СИ) - Кроноцкая Нани

Солнце зажглось, ударив по глазам яркими лучами. Жаркий ветер, запах моря, звук прибоя и многоголосье города обрушились им на головы. Сумрак безмолвен. Реальность громко ударила по всем органам чувств разом.

Присев за свободный столик, Павел жестом пригласил Адрэ и Венди к себе.

— Итак, детки. Пришло время подвести промежуточный итог увиденному и услышанному. У нас есть час, сосредотачиваемся.

Он достал из своего неразлучного рюкзачка самый очередной «обычный» камушек, водрузив его в центр стола.

— И не увидит нас никто, и не услышит, — с довольным видом произнес, щелчком пальцев материализовал на столе странный агрегат, похожий на термопот, и три чашки, — угощайтесь, я закажу тут кое-что посерьезней.

Павел взял со стола меню и небрежным жестом закинул его себе за плечо. Меню вдруг вспыхнуло голубым пламенем и исчезло. Через несколько минут на столе возник деревянный поднос с большой сковородкой жареной картошки, несколько соусников, впечатляющего размера блюдо со стейками и салатница. Три тарелки с приборами уже стояли рядом.

— Ешьте быстро, детки, обеда не будет, — рассматривая что-то в странном агрегате, отдаленно напоминающем часы, на своей руке, Паша быстро загрузил свою тарелку невероятно аппетитно пахнущей едой. Дважды повторять не потребовалось: после выхода Сумрака есть хотелось всегда.

И наша троица дружно заработала челюстями.

18. Скажи мне, кто твой раб

"Мы любим свою собаку и не хотим, чтобы она менялась к лучшему;

а в людях, которых мы любим, нам многое хочется изменить".

(Надин де Ротшильд).

21 мая, вечер, 22 мая, утро. Санкт-Петербург

Встреча «на скамейке, у обувного магазина» прошла скомкано и странно. Леша явно хотел то ли поговорить, то ли просто о чем-то спросить, но так и не решился.

Они перекинулись парой слов о питании пса, прогулках, обработке от блох и прочности ошейников. Поглазели на стайки студенток, по случаю временного отсутствия привычной майской непогоды внезапно снявших плащи, шапки, пальто и явивших миру восхитительную красоту обнаженных коленок и юности.

Ларс прыгал, как заяц, и вопил трубным гласом на весь Васильевский остров, начисто отметая привычный образ важной и разумной таксы.

Расстались тепло, друг вдруг расчувствовался, крепко пожал Леру руку и со словами:

«Прости нас, Валера, прости!» — быстро зашагал в направлении дома.

Лер посмотрел на Ларса. Ларс в ответ посмотрел на него, отступая на пару шагов назад, несколько раз задумчиво взмахнул хвостом и громко сказал своим глубоким басом: «Гов!».

— Я понял. Колбаса так колбаса. Имей лишь в виду: это будет твоя плата за участие в преступном заговоре.

— Гов!

— И в нагрузку полезная еда. А вот это не обсуждается.

Они чинно и неспешно двинулись в сторону Большого проспекта: молодой мужчина атлетического телосложения в новых кожаных штанах, косухе и армейских ботинках, и темно-рыжий, с коричневым носом, крепкий, мускулистый и гладкий кобель таксы, тоже неимоверно брутальный и обаятельный. Прохожие оборачивались.

На Ларсе был красивый изумрудно-зеленый кожаный ошейник, зацепленный за такого же цвета рулетку-поводок. Пес не отвлекался на изучение асфальта под ногами, лишь особо значимые столбы и углы каменных домов отвлекали его от приятного дела — сопровождать любимого друга. А куда шел его друг, не имело уже никакого значения.

Лер был погружен в свои мысли. Собака — не подопытная муха, он хоть и не человек, но друг, вполне себе разумный. И ставить опыты, возможно, опасные, на нем было… некомильфо. Хорошо бы договориться о добровольном сотрудничестве с Ларсом… А почему нет?

Нелегкая дилемма. Но если уж взялся за гуж…

Посмотрел на задумчиво обнюхивающего тот самый «стратегический» столб на перекрестке тайных собачьих путей Ларса. Отбросил последние сомнения и мысленно приказал ему: «Лежать!».

Ларс лег. Но чувства юмора, присущего породе, не утратил. Лежал у столба, лукаво поглядывая на Лера миндалевидными глазками, и стучал хвостом по асфальту. На морде таксы отчетливо читался сарказм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рыжий прохвост. Сидеть!

Пес лениво сел, с любопытством наклонил голову. Никто и никогда его не дрессировал. Лебедевы как-то давно рассудили, что собака с таким высоким айкью не может быть оскорблена тривиальными командами общего курса дрессировки. С ним вели светские беседы, вступали в дискуссии, но никогда не дрессировали.

А вот сейчас Ларс слушался Лера, и это совершенно точно нельзя было отнести к последствиям воспитания.

Мысленно дал команду встать, развернул вокруг своей оси и снова усадил. Пес выполнил все в точности, не теряя хорошего настроения и размахивая длинным прутом хвоста.

— Какая восхитительно послушная у вас такса! И такая красивая!

Подошедшая к ним миловидная девушка была не просто заинтересована талантами и харизмой кобеля, судя по блеску глаз, барышня намеревалась развить знакомство, но уже с его владельцем.

— Можно я его поглажу?

— Нет, однозначно, — голос Лера прозвучал вдруг хрипло и грубо, — Ларс, идем.

Он отстегнул карабин рулетки от ошейника, приказал мысленно следовать за ним, прямо у ноги, и развернулся, намереваясь уходить — отчего-то эта девушка его невероятно раздражала.

Ларс встал, лениво потянулся, и оглянувшись на девушку, громко гавкнул на нее, так, что непрошенная собеседница подпрыгнула.

— Собака всегда похожа на хозяина! Два грубияна!

Они не стали даже на нее оглядываться…

Весь следующий день, ясный и теплый, прошел под знаком опытов, проводимых под знаком активного и плодотворного сотрудничества с четвероногим. Жил он в свое удовольствие: спал в дружеской постели, умудряясь занимать три четверти огромной двуспальной кровати и упорно укладывая мускулистую задницу Леру на подушку. Питался говяжьей вырезкой, купленной прямо на Василеостровском рынке. Награждался за труд колбасой, вареной, без всяких ГФО и консервантов — самой дорогой.

Лер нашел укромное местечко для их совместных прогулок — в сквере у трамвайного депо, и там многие часы отрабатывал технику управления животным. Мысленно и голосом. Ментальное воздействие таксу утомляло, портило настроение и совершенно не откладывалось в памяти. Можно было сто раз повторить одну и ту же команду — Ларс ее не помнил. Звуковая же команда, выполненная однажды, запоминалась сразу и вероятно навсегда.

«Отключать» свою новообретенную способность Лер научился еще на мухах, с собакой было уже много проще.

Чем дольше длилась их игра в «дрессировку со смыслом», тем очевиднее становилась необходимость объяснения с начальством. Увы. Открывшиеся в нем тайные таланты скрывать было неблагоразумно…

Утром понедельника, как раз сразу после утренней прогулки с собакой, когда Лер отрабатывал способы самостоятельной очистки лап, раздался звонок инофона. Вместе с личными вещами, документами и одеждой контора прислала ему и этот новомодный прибор. Звонил Леня Лебедев.

— Привет, Лер. Как там ваши дела, как Ларс?

Очевидно, это был «звонок вежливости», ничего существенного, просто знак, что хозяева еще не забыли о существовании своей собаки.

— Отлично, только что с прогулки, общаемся, занимаемся воспитанием.

— Тут… э-э-э… у меня вышла небольшая накладка с Надей, сам понимаешь, беременные женщины.

Лер напрягся. Что такое «беременная накладка» в исполнении Нади — он представлял себе отлично.

— Что там у вас вышло опять?

— Ну, понимаешь ли, я, когда с тобой договаривался, забыл ее предупредить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ага, забыл. Как же, просто представил себе неминуемую истерику при упоминании Лера и решил сообщить постфактум.

— Ужасно. Что же теперь?

— Надя решительно выносит мне.…. э-э-э… очень расстроена, говорит, что ей очень не хватает нашей собаки, и если я его не верну, у нее начнется депрессия беременных.