Детектив США. Книга 4 - Томас Росс

— Да.

— А в завещании он написал совсем иначе.

— Но почему?

— Потому что понимал, что нет смысла оставлять состояние женщине, отошедшей в мир иной. Каким-то образом Картрайт узнал, что она мертва.

— Значит, он не убивал Паолу Картрайт?

— Я этого не утверждаю, но думаю, что нет.

— Но разве подделка такого признания не является преступлением?

— В определенной ситуации — нет.

— А в данном случае? Мейсон тяжело вздохнул.

— В свое время мы узнаем об этом.

— Так вы полагаете, что Картрайт знал о смерти жены?

— Да. Он очень любил ее и искал десять месяцев. А потом два месяца жил рядом и следил за человеком, которого ненавидел. Он твердо решил убить Клинтона Форбса. Свою собственность он собирался оставить Паоле Картрайт, но не хотел, чтобы газеты вновь вытащили на поверхность подробности скандала в Санта Барбаре. Поэтому он и намеревался написать завещание в пользу женщины, живущей с Клинтоном Фоули на Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули. Картрайт бы убил Форбса, признал себя виновным и понес наказание. А его состояние отошло бы вдове убитого и никто не стал бы задавать лишних вопросов.

Делла разглядывала носки туфель.

— Кажется, я начинаю понимать.

— А потом что-то произошло, и Артур Картрайт изменил завещание. Скорее всего, он узнал, что его жене уже ничего не потребуется. Я не сомневаюсь, что во время поисков Клинтона Форбса Картрайт поддерживал связь с Бесси Форбс. Она осталась единственным близким ему человеком, и Картрайт написал завещание в ее пользу.

— А почему вы думаете, что он поддерживал связь с Бесси Форбс?

— Она попросила водителя такси позвонить по телефону Паркрест 62945, это телефон Картрайта, и попросить Артура прийти в дом Клинтона. Значит, она знала, где жил Картрайт, то есть они общались друг с другом.

— Понятно, — кивнула Делла и, помолчав, добавила. — А вы уверены, что миссис Картрайт не убежала с Артуром Картрайтом, поступив с Форбс ом так же, как с мужем в Санта Барбара?

— Абсолютно уверен, — не колеблясь ответил Мейсон.

— А почему?

— Записка, оставленная Паолой Картрайт, написана не ее рукой, — Делла удивленно раскрыла глаза. — Да, да. Похожим почерком написана и телеграмма, посланная из Мидвика.

— А прокурор знает об этом?

— Думаю, что нет.

Делла на секунду задумалась.

— Записка написана Телмой Бентон?

— Нет. Имеющийся у меня образец ее почерка показывает, что записку писал другой человек.

— Миссис Форбс?

— Нет. Из тюрьмы она прислала мне письмо. Ее почерк также не совпадает с почерком автора записки.

— Кстати, вы читали передовицу в «Кроникл»? — неожиданно спросила Делла.

— Нет. А что в ней особенного?

— Редактор заявляет, что теперь, когда показания водителя такси поставлены под сомнение, вы обязаны разрешить Бесси Форбс выступить перед судом. Она должна доказать свою невиновность, а не прибегать к тактике закоренелых преступников.

— Я не читал передовую, — ответил Мейсон.

— И остальные газеты отмечают легкость, с которой вы разделались с главным свидетелем обвинения.

— Я не сделал ничего особенного, — пожал плечами Мейсон, — и лишь использовал их ошибки.

Девушка кивнула и, открыв дверь, вышла из кабинета. Мейсон оделся, погасил свет и, взяв чемодан, спустился к машине. Он поехал в другой конец города, опустил письмо в почтовый ящик и отправился дальше, к небольшому озерцу, спрятавшемуся в холмах неподалеку от города. Оставив машину на дороге, Мейсон подхватил чемодан и, подойдя к воде, швырнул его в озеро.

Глава 19

Пауль Дрейк расположился в кресле перед столом Мейсона.

— Пауль, мне нужен человек, готовый пойти на риск.

— У меня их сколько угодно. Что от него потребуется?

— Я хочу, чтобы он встретился с Телмой Бентон и просмотрел ее дневник. Потом он должен вырвать лист, датированный 18 октября, и принести его мне.

— А что там написано?

— Я не знаю.

— Она поднимет шум.

— Естественно.

— Чем это грозит моему человеку?

— Его припугнут, но, скорее всего, этим все и закончится.

— Не сможет ли миссис Бентон подать на него в суд, если этот листок попадет в газеты?

— Он останется у меня. И я хочу, чтобы миссис Бентон знала об этом.

— Послушай, — заметил Дрейк, — это, конечно, не мое дело и не мне учить тебя, в чем заключаются обязанности адвоката, но ты балансируешь на лезвии ножа.

— Они не смогут укусить меня, — возразил Мейсон. — Я не выхожу за рамки, предусмотренные законом. Ты посмотри, что в наши дни печатают в газетах, и им все сходит с рук.

— Но ты — не газета.

— Мне это известно, — пробурчал Мейсон. — Я — адвокат и представляю клиента, имеющего право на беспристрастный и справедливый суд.

— И этот самый беспристрастный суд обязательно должен сопровождаться театральными эффектами?

— Да, если это необходимо для представления доказательств.

— Всех доказательств или лишь тех, что говорят в пользу твоего клиента?

— Ну, — ухмыльнулся Мейсон, — я не собираюсь потеть за окружного прокурора.

Пауль Дрейк почесал подбородок.

— Ты будешь представлять нас, если возникнут осложнения?

— Конечно. Неужели ты думаешь, что я брошу вас на полпути?

— Хорошо, — Дрейк встал. — Надо отметить, сегодня ты посадил Драмма в лужу. Все газеты утверждают в один голос, что водителю такси теперь никто не поверит.

— И славу богу, — улыбнулся Мейсон.

— Однако мы-то с тобой знаем, что Бесси Форб приезжала на Милпас Драйв в том такси и заходила в дом.

— Пока обвинение не представило доказательств, мы можем лишь догадываться о том, что произошло на самом деле.

— А где Драмм возьмет доказательства, если его главному свидетелю никто не верит?

— Это его забота, — отрезал Мейсон.

— Ладно, пожалуй, я пойду, — вздохнул Дрейк. — Тебе нужно что-нибудь еще?

— Нет, на сегодня достаточно.

— Мне кажется, не только на сегодня, — и детектив вышел из кабинета.

Мейсон откинулся в кресле и, закрыв глаза, задумался. Через несколько минут в кабинет вошел Френк Эверли, молодой и честолюбивый помощник адвоката.

— Могу я поговорить с вами, шеф? — спросил он. Мейсон открыл глаза и нахмурился.

— Да, в чем дело?

Френк Эверли присел на краешек стула.

— Я прошу вас, в порядке личного одолжения, разрешить Бесси Форбс дать показания.

— А зачем? — поинтересовался Мейсон.

— Об этом процессе много говорят. Не только обыватели, но адвокаты, судьи и журналисты. Мейсон сухо улыбнулся.

— И о чем они говорят?

— Если вы не разрешите этой женщине дать показания и ее признают виновной, ваша репутация будет погублена.

— Ну что ж, от судьбы не уйдешь, — вздохнул Мейсон.

— Но разве вы не понимаете!? — воскликнул Эверли. — Она же невинна. Теперь это ясно и слепому. Обвинение против Бесси Форбс построено на косвенных уликах. И если она сама опровергнет обвинение, присяжные тут же вынесут оправдательный приговор.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно. А разве можно думать иначе?

— И вы полагаете, что я лишь осложняю положение Бесси Форбс, не разрешая ей раскрыть рот?

— Я считаю, что вы берете на себя слишком большую ответственность, сэр, — ответил Эверли. — Пожалуйста, поймите меня правильно, я говорю с вами как адвокат с адвокатом. У вас есть обязательства перед клиентом, перед вашими коллегами по профессии, в конце концов, перед самим собой.

— А если она даст показания и ее признают виновной?

— Но это невозможно! Все симпатизируют Бесси Форбс, и после того, как в показания водителя такси уже никто не верит, ей ничего не грозит.

— Френк, — задумчиво сказал Мейсон, глядя ему в глаза, — я очень благодарен вам за этот разговор.

— То есть, вы разрешите ей дать показания?

— Ни в коем случае.

— Но почему!?

— Потому что вы думаете, что она невиновна. И все думают, что она невиновна. В том числе и присяжные. А если я разрешу ей дать показания, мнение жюри может измениться. Пусть они лучше печалятся о том, что Бесси Форбс достался бестолковый адвокат, и оправдают ее. И учтите, Френк, есть разные методы ведения защиты. Некоторые адвокаты приходят в суд, не имея определенного плана, протестуют после каждого вопроса, цепляются к техническим неточностям, вызывают бесконечных свидетелей и, наконец, все забывают, о чем, собственно, идет речь. Я же предпочитаю динамику. В какой-то момент обвинение заканчивает представление доказательств. Задача защиты состоит в том, чтобы симпатии присяжных оставались на стороне обвиняемой. И тут же я должен нанести решающий удар, который застанет обвинение врасплох и произведет такое впечатление на присяжных, что те оправдают моего клиента.