Сингапурский квартет - Валериан Скворцов

Оставляя мокрые следы на малиновом ковре, он вернулся из ванной к зазвонившему телефону.

- Господин Себастьяни? - спросила женщина.

- Моя фамилия Севастьянов, через "в" и в конце тоже "в", если позволите...

- О! Прошу прощения, господин Севастьяви... Теперь верно? Господин Лябасти-младший просил сообщить... Я - Нарин, помощник господина Лябасти-младшего. За вами приедет автомобиль к пяти тридцати в гостиницу. Водитель будет дожидаться у входа. Его зовут Випхават. Спасибо, до свидания.

Попугаи в вольерах расшумелись перед закатом. Опять гремел гром, обрушивался ливень, дробно отзывалась кровля. Гвалт затих на минуту, но один какаду продолжал упорствовать, изображая захлебывающуюся водосточную трубу.

Привратник в синей ливрее с золочеными пуговицами спросил:

- Господин Себастиан?

Водитель в кителе, сняв картуз, открыл дверцу "ситроена".

Сигналя свистком, приклеившимся к сухим от жары губам, охранник с дубинкой в ременной петле, втиснувшись между бампером "вольво" и ржавым крылом сундукоподобного "лендровера", буквально телом придержал поток машин в крайнем ряду на Сукхумвит-роуд. Водитель "ситроена" вильнул в брешь. Можно было бы выключить мотор. Сомкнувшееся стадо пестрых автомобилей выволокло бы само по себе, подталкивая, к центру.

Севастьянов открыл на коленях папку с условными буквами, означавшими "Отношения Индо-Австралийского банка с Амосом Доуви". Досье не относилось к служебным бумагам, конторе не принадлежало. Подшитые листы заполнялись в разное время Петраковым.

Страница первая. "Амос Доуви."

"Находится в гонконгской тюрьме Стенли. Отбывает десятилетний срок за мошенничество. Обратился к правительству США с прошением о поддержке своего ходатайства о досрочном освобождении. Обращение отправлено в Вашингтон через американское генконсульство в Гонконге. Ссылается на соглашение британского правительства с правительством США о взаимной выдаче преступников. Угрожал канцелярии британского губернатора территории - до передачи Гонконга континентальному Китаю - иском о возмещении материального и морального ущерба. Четыре года назад.

Бывший почтовый служащий. Состояние нажил на бирже. Преступление, за которое отбывает наказание, состоит в тайной перепродаже акций внутри собственной финансовой компании "Мосберт холдингс", а также в ведении фальшивых бухгалтерских книг и публикации заведомо ложных сведений о своей компании.

Источник: публикация в "Бизнес уик" Саймона Маклина (псевдоним Барбары Чунг из "Стрейтс таймс")".

Страница вторая. "Рассуждения".

"Четыре года или пять лет назад?

Если пять лет назад, тогда банкротство Ли Тео Ленга, то есть разрыв с ним "Ассошиэйтед мерчант бэнк" завязан и на компанию "Мосберт холдингс". По той простой причине, что Ли Тео Ленг и Амос Доуви - одна и та же личность. На сингапурском паспорте банкира Ли и гонконгском паспорте финансового эксперта Доуви абсолютно идентичные фотографии...

Возможный контур воровской операции:

"Ассошиэйтед мерч. б.", объявив банкротом Ли Тео Ленга, вычеркивает свой долг ему из своих бухгалтерских книг. Деньги, составляющие этот "долг", улетают в неизвестность. Связь этих сумм с именем Ли Тео Ленга разорвана.

Когда Амос Доуви, он же исчезнувший и объявленный банкротом Ли Тео Ленг, выходит из-за решетки, то принимается "искать" улетевшие суммы, составляющие сто восемнадцать миллионов долларов. Где он будет искать?

Где бы я искал на его месте?

В финансовой компании "Лин, Клео и Клео", принадлежащей Клео Сурапато. Компания является маткой по отношению к "Ассошиэйтед мерчант бэнк". "Лин Клео и Клео" также имеет пакет акций Индо-Австралийского банка. Бангкокское отделение Индо-Австралийского банка (директор Ж. Лябасти, сын крупного сингапурского дельца) по поручению "Лин, Клео и Клео" выступает гарантом по сделкам "Ассошиэйтед мерчант бэнк".

Вывод: это - круг, в котором растворились 118 млн., потерянные мною (рекомендация Доуви) в виде займа Ли Тео Ленгу, гарантированного Индо-Австралийским банком по поручению "Ассошиэйтед мерчант бэнк".

Итак - Клео Сурапато?

Не доказать пока..."

Севастьянов закрыл папку.

Теперь доказывать к тому же запрещено генеральным.

Севастьянов достал из портфеля блокнот с перечнем вопросов, которые, по поручению Москвы, он должен был задать Индо-Австралийскому банку. Вопросы стандартные и довольно глупые в условиях всеобщих невозвращений долгов в России - об условиях сотрудничества в кредитовании совместных предприятий, в особенности экспортно-импортной фирмы с неограниченным списком товаров. Задание пристрелочное, скорее техническое. Оценив поставленные вопросы, Лябасти-младший не захочет говорить об Амосе Доуви. Узость севастьяновских полномочий банкир ощутит немедленно.

А если начать с петраковских забот?

Шофер в картузе вежливо хихикнул, привлекая внимание.

- Да? - спросил Севастьянов.

Рука в белой перчатке описала полукруг в сторону переулка Нана, населенного палестинцами и ливанцами. Стены покрывали арабские вывески. В густеющих сумерках по спаянным в форме сердца неоновым трубкам переливался малиновый огонь. Сердце обрамляло девушку с букетиком хризантем, сидевшую на высоком табурете. Ридикюлем она прикрывала синяк на коленке. Зеленоватая вывеска оповещала - "Почему бы и нет?"

- Вполне красива, Випхават, - сказал Севастьянов. И хохотнул, как научился у китайцев в Сингапуре. Кроме пустоты и цинизма, за этим смехом ничего не скрывалось.

Водитель поклонился зеркалу заднего вида. Севастьянов усмехнулся. Его реакция будет доложена. В особенности, то, что запомнил имя шофера. Белым обычно такое не под силу. Черточка, как говорится, к психологическому портрету.

Жоффруа Лябасти переминался перед зеркалом шкафа в крохотной комнатушке, примыкавшей к его кабинету. В зеркале с интервалами в полсекунды билось отражение мигалки над автостоянкой сервисного центра "Тойота" под окном. Мигалку установили с полгода назад и, когда её иной раз выключали на ночь, Жоффруа не спалось, если он оставался здесь до утра на узкой кушетке. Он был психом, в мать, спокойствие вызывало в нем страх. Комнатушка называлась на французский лад "гарсоньеркой", кроме уборщика в неё никто не допускался. Неписаное правило: частная жизнь остается потайной даже в банке... Это, вероятно, было от отца, на которого тоже находили припадки уединения. Правда, в таких случаях Лябасти-старший отлеживался в логовах, разбросанных по гостиницам от Бангкока до Канберры.

Жоффруа остановил выбор на белом пиджаке в серую полоску, синей сорочке, черных брюках. Галстуки в семье носили темных оттенков и непременно трикотажные, плебейские, прихоть отца. Возможно, чтобы досадить матери, генеральской дочери, тоскующей не столько по Парижу, сколько по светлым шелковым одеждам Сайгона, называющегося теперь странным словом Хошимин. Кажется, таково было имя ведущего в тех краях марксиста.

До встречи с бывшим марксистом из Москвы оставалась четверть часа. В том, что Севастьянов правоверный коммунист, сомневаться не приходилось. Согласно справкам, рассылаемым информационными агентствами для банков, российские финансисты в прошлом и настоящем - красные шишки. Иначе откуда бы у них водились деньжата?

Жоффруа завернулся в шелковое кимоно. Дернув за шнурок, опустил шторы. Вдавил клавишу, запустив электронную защиту компьютера. Какие-то импульсы, природа которых оставалась доступной пониманию лишь дяди Пиватски, предупреждали перехват сведений при вызове их на экран из электронной картотеки Индо-Австралийского банка. Что же за спиной у русского с корсиканской фамилией? Жоффруа набрал код допуска в банк данных.

Когда в веренице малозначащих сведений на экран выплыла фамилия Петракова, его сделки с "Ассошиэйтед мерчант бэнк" и преследование по суду Амоса Доуви, знакомство с Клео Сурапато и связи с Индо-Австралийским банком, стало ясно, что можно и промахнуться, недооценив собеседника. Требовалась основательная подготовка.

Жоффруа включил "глаз" телекамеры, установленной в операционном зале.

На экране, вмонтированном в панель рядом с компьютером, возникли подголовник кресла и стол старшего бухгалтера. У стола в кресле, ожидая подпись на кассовом ордере, томился китайский джентльмен в линялых трусах, майке и шлепанцах. Он прижимал к животу четыре или пять пачек гонконгских долларов, стянутых резинками. Старинный клиент, который не доверял чекам, вообще не доверял никаким бумажкам, кроме дензнаков, и менял валютную наличность на наличность... У прилавка кассира бородач с сигарой, французский консул, и прилетевший из Парижа бледный, с синяками под глазами, полицейский комиссар в темном костюме, похожий на де Голля, перебирали пачки счетов. Откладывали те, что были подписаны контролером, выбросившимся с восьмого этажа четыре дня назад. Странная смерть, растрат за контролером не осталось... Впрочем, в Бангкоке некоторым фарангам, как азиаты называют белых, на роду написано выброситься или быть выброшенными с балкона высотки. Если человек отправился в Азию, как говорит дядя Пиватски, не исключено, что он отправился именно за смертью и не нужно искать иных объяснений. У всякого на шее невидимая петля - с датой, когда эта петля затянется. Карма. Судьба...