Смертельные чары - Владимир Колычев

– Ну, мало ли…. А может, по пути где-то выбросил. Искать надо.

– Да, ты говорил, что выбросил.

– Когда говорил?

– Ты сказал, что Шадрина заостренным стержнем убили. И еще сказал, что преступник этот стержень выбросил. Может, вспомнишь, куда он его выбросил?.. Ведь преступник – это не ты. Преступник – это твое второе «я».

– Только на суде этого не говорите.

– На суде?

– Вдруг вас в психушку на обследование отправят, а заодно и на пенсию.

– Зря ерничаешь, Старостин, – сурово произнес Косогоров. – Я не знаю, какое там «я» было, первое или второе, я знаю, что у тебя дома нашли обувь со следами речной глины. И размер там твой. Ты был на берегу реки ночью. Ты.

– Мы тебя теряем, Олег Евгеньевич, – усмехнулся Федор. – Теряем как опытного оперативника и сыскаря…

– Ну да, сейчас ты скажешь, что туфли тебе подбросили, – скривил губы Косогоров.

– Да нет, никто ничего не подбрасывал. Это мои туфли. И след на берегу я оставил. Да, был я там ночью.

– Ну, вот видишь, – облегченно вздохнул Прямыхов.

– Что я вижу? То, что вы Вострикова под признание подогнали? Так не верю я в его виновность. Сомнения у меня, поэтому и была мысль организовать засаду на берегу. У Ольгина спросите, он подтвердит. А вчера ночью предчувствие меня взяло, вот я и вышел на берег. Ну, чтобы оборотня поймать вышел. Только спать вдруг захотелось, и я обратно домой потопал…

– Врешь!

– А если вру, то что? Кто видел человека на том самом месте, где мои туфли побывали? Кто видел, как он переплыл реку и убил Шадрина? Может, он на лодке к нему подплыл?

– Кто видел? – озадаченно протянул Прямыхов.

– Вот и я спрашиваю, кто?

– Но ты же сказал…

– Я сказал? Я предположил.

– Нет, погоди, ты сказал, что на этом месте был преступник, ты сам там был…

– Может, был, а может, не был. А то, что я сказал, так я не свидетель. Я убийцу не видел. И никто его не видел. И то, что туфли у меня в грязи, так я свободный человек, где хочу, там и хожу.

– Нет, постой. Здесь что-то не так… – совсем уже растерянно проговорил Прямыхов.

– Так это или не так, это уже суду решать. Или прокурору. И вашему начальству. Хотите, чтобы вас на смех подняли? Маразматиком назовут, на пенсию отправят. Вам это нужно, Илья Викторович?

– Говоришь, убийцу никто не видел?

– Ну, если найдете свидетеля, который видел, как он отплывал от берега… Отплывал от берега в том месте, где обнаружены мои следы, это раз. Убивал Шадрина, это два. Возвратился обратно, три. Есть человек, который видел эти три момента? Нет. Тогда какие ко мне вопросы?

– Ну, вопросы, конечно, есть…

Все, наконец-то, до Прямыхова дошло, что он попал впросак. Поспешил он. Только людей не насмешил. Только не смешно Старостину.

Подставляют его. Под убийство Шадрина подставляют. Для этого и старую обувь из сарая вытащить не поленились. Хорошо, если это сделал человек примерно того же уровня развития, как Прямыхов и Косогоров. Есть основания предполагать столь низкий уровень, если вспомнить, что Голикова убили возле дома его жены, а не где-то вдалеке. Но если все-таки Федору противостоит действительно умный и коварный противник, то одной глины на обуви будет мало. Это лишь повод для подозрения, а главная улика должна быть впереди. Может, действительно где-то в огороде лежит орудие убийства со следами крови на ней? Отпечатков пальцев там нет, но после речной глины на туфлях можно обойтись и без них. Достаточно будет того, что стержень со следами крови находился на участке Старостина. К тому же у Федора был мотив убить Шадрина.

– Что ты там про огород говорил? – спросил Косогоров. Не такой уж он тупой, если смог прочитать чужие мысли.

– Огород городить вокруг меня не нужно, – поджал губы Федор. – Если Шадрин увел у меня жену, это совсем не значит, что я должен его убивать…

Но напрасно Старостин попытался сменить тему. Прямыхов повез его дальше, а Косогоров отправился обратно в деревню. Начальник отделения пообещал передать ему нарочным постановление на обыск, чтобы все было по закону.

Глава 15

Железные прутья решетки раздвинулись на удивление легко. И все потому, что нечеловеческая сила в руках. Федор физически чувствовал, как превращается в оборотня. Лицо вдруг удлинилось, во рту стало тесно от разросшихся зубов, одежда исчезла, вместо нее появилась густая и неприятного запаха шерсть…

Да, он терпеть не может элитный поселок возле своей родной деревни. Действительно, почему кто-то работает в поте лица под жарким солнцем и прозябает в маленьком доме, а кто-то, не напрягаясь, зарабатывает миллионы и живет в свое удовольствие в роскошных особняках? Где справедливость? И почему «новые русские» ведут себя так нагло? Кто дал им право на прибрежную полосу? А какого черта Шадрин увел у Федора жену и сына? Разве разлучник не достоин смерти?..

Но Шадрин уже труп. Зато жив Гена Розанов. В поселке он бывает нечасто, в основном пропадает в Москве – работа у него. А вот жена здесь постоянно. Но сегодня Розанов дома. Устал он от непыльной работы в своем банке, вымотала его и любовница, с которой он проводит московские ночи. Хорошо он устроился, но красивая жизнь для него уже, считай, закончилась…

Далеко до поселка, но Федор без устали мчится по ночным улицам райцентра. Машина какая-то едет по дороге, но он играючи обходит ее на повороте. Сам бежит дальше, а машина уже в кювете. Водитель увидел огромного волка, испугался, потому и не справился с управлением. Пусть радуется, что жив остался.

Луна в небе ярко светит, она не зовет к себе, но Федор чувствует силу ее притяжения. Эта сила делала его тело невесомым. Именно поэтому он бежит так быстро и легко.

Дорога вывела его на мост, еще несколько прыжков, и вот он уже на пляже, вода такая теплая, по ней так приятно плыть. А вот и пристань, третья от моста. Но почему на ней стоит Прямыхов, а не Розанов?

Он что, живет с женой Розанова? Муж в Москве, а жена с любовником?.. А может, Прямыхов бывает и у Надежды? Ведь она тоже одна? Может, и с Тамарой Молодовой у него роман? А может, и с Валентиной?.. Может, он потому и ополчился на Федора? Потому и запер его в камере изолятора? Вот сволочь!

– Федя, ты чего?

Страшно Прямыхову. Понял, что последний час его пробил. Сейчас Федор ударит его своей огромной лапой, и самый крупный коготь войдет ему в шею по самые гланды. Вот, уже…

– Просыпайся давай!

Темнота вокруг Прямыхова исчезла, светло вдруг стало. И не прыгает на него Федор. Он лежит на спине, а майор склоняется над ним, трясет за плечо. Будит он его. Потому что пора подниматься.

Старостин вскочил с койки, суетливо, если не сказать, затравленно, огляделся по сторонам. Да, в камере он. И с решеткой в окне ничего не случилось. И не волчье у него обличье, а человеческое.

– Приснилось что?

Утро за окном. Но неизвестно, сколько времени. Вряд ли это раннее утро, если Прямыхов уже на работе.

– Да, приснилось…

– Лицо у тебя страшное было.

– Оборотень приснился. Вашими молитвами.

– И кто там у тебя оборотнем был?

– Ну, не я же…

– А вдруг?

– Зачем пришли, Илья Викторович? – спросил Старостин с таким видом, с каким обычно посылают в известное место неугодных людей.

– Да вот, обыск у тебя был.

– Что, всю ночь искали?

– Зачем всю ночь? Вечером закончили.

– И что нашли?

– Ничего.

Старостин едва сдержал вздох облегчения.

– А что вы думали найти?

– Сам знаешь что, – пристально глядя ему в глаза, ответил Прямыхов.

– Не знаю. И даже не догадываюсь… Если ничего не нашли, отпускать меня надо, а то как-то некрасиво получается.

– Некрасиво. Но ведь Шадрина кто-то убил.

– На Вострикова его спишите. Может, он и есть оборотень? Через решетку проскользнул, и на волю. Шадрина зарезал и обратно… Ну, если он оборотень, то все возможно.

– Пошутил? Легче стало?

– Да нет, не легче.

– Тошно на душе?

– На совесть меня хотите поймать? Зря стараетесь. Не убивал я никого. И в оборотня не превращался. И водяным не был, и упырем тоже…

– Но ведь были у тебя счеты к Шадрину? – Прямыхов снизошел до примирительного тона.

– Счеты были. А сводить их не собирался.

– Что-то не очень верится.

– Ну, это ваше право не верить.

– Как же нам теперь дальше работать?

– Не знаю.

– Уволить тебя, что ли?

– За что?

– Ну, было бы желание, а повод найдется…

– Так нечестно!

– Ну, если ты не виноват, то да, нечестно. А если убивал?

– Я могу доказать, что это не так. Если вы позволите мне найти настоящего убийцу.

– Вострикова ты уже нашел, – усмехнулся Прямыхов.

– На этот раз без дураков.

– Попробуй…

– А можно?

– Ну, против тебя же ничего не нашли…

Не очень-то хотел Прямыхов отпускать Федора, но и под стражей удерживать его нельзя: не было достаточных на это оснований. Не верил он ему, но в должности не понизил и в отпуск отправлять не стал. Даже машину свою дал, чтобы Федора отвезли в Подречную.