«Если», 1994 № 09 - Харлан Эллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если без шуток? — спросила молодая девушка. Она была на редкость привлекательна, хоть и бледна впрозелень, с глазами болотного цвета и полными светло-розовыми губами. — Где они?
В ответ издалека донесся крик о помощи.
— Ясно, — отсекла девушка возможные пояснения. — Пока они выбираются из Куриной лужи, ими займется дедушка Водограй, я уже попросила.
— Вот и ладушки, согласился Удалов. — А он их не утопит?
— К темноте они снова будут на шоссе, — сказала девушка.
— Какая ты у меня умница! — восторженно произнес Стендаль, гладя на девушку нежным взором.
— А как на озере? — спросил Удалов. — Меры приняты?
— Тетя все сделает, — ответила девушка. — Главное — не пропустить их на Копенгаген с этой стороны.
Они поспешили к озеру, полагая, что удалось отвлечь «кладоискателей» от цели. Они весело разговаривали и даже смеялись, представляя, как их противники возятся в жидкой грязи, марая импортные кожаные куртки.
Они радовались, не зная, что в их рядах зреет измена.
Читатели историй о Великом Гусляре привыкли к тому, что пришельцы, как правило, оказываются доброжелательными или, по крайней мере, миролюбивыми созданиями, изобретения идут на благо человечества, негодяи раскаиваются и перевоспитываются или послушно уходят со сцены.
К сожалению, в нашей новой действительности такое случается все реже и реже.
В том числе и в Великом Гусляре.
История, которую я рассказываю, начавшись на тревожной ноте, закончится, предупреждаю, на ноте грустной. Так что те, кто не желает встретиться в очередной раз с горькой правдой жизни, может пропустить эти страницы. Для других же продолжим.
Девушка, которую Стендаль называл Машенькой, а Удалов Марией, вывела друзей не к самому озеру, но, миновав его, к непроходимой чаще леса, где в зеленых ветвях открылся туннель, приведший их к заросшим листвой и опутанным корнями развалинам погибшего еще в революцию имения помещика Гуля.
Раздвинув ветви малины, Мария толкнула деревянную дверцу, и та послушно, хоть и со скрипом, отворилась. В низком, кое-как освещенном помещении (некогда портвейном погребе Гуля) стоял большой бак, наполовину заполненный водой.
Пришедшие первым делом кинулись к этому баку и заглянули внутрь.
Миша Стендаль шевелил губами и загибал пальцы, Удалов улыбался. Послышались шаги. В погребе появилась женщина средних лет, похожая на Марию. Она несла ведро.
— Вроде все, — сказала она Марии, а потом поздоровалась с Удаловым и вылила ведро в бак.
— Поосторожнее, тетя Поля, — сказала Мария.
Она подошла поближе к баку и склонилась над ним, помешивая в нем пальцем.
Удалов последовал ее примеру.
— Ату! — произнес он, — агусеньки!
В баке плавали друг за дружкой взволнованные необычной обстановкой шустрые головастики крупного размера.
— Осторожнее, — предупредила Мария, — для них это большая душевная травма.
— Это так, — согласился вошедший в погреб известный в Европе ветеринар-ихтиолог, член Ганноверской академии болезней рыб и лягушек, Иван Шлотфельдт. — Я тут привез импортные витамины для малышей.
Пока женщины вместе с ихтиологом занимались подготовкой к кормлению, Миша Стендаль метался по погребу, заламывая руки и взывая к небу.
— Что делать?! — кричал он. — Куда эвакуироваться?!
Женщина, которую называли тетей Полей, заметила:
— Не иначе как у них есть осведомитель в нашей среде.
— Наверняка, и не одна! — воскликнул Удалов. Он разулся и сушил сапоги над железной печкой-буржуйкой, стоявшей рядом с баком. — Я никогда не доверял женским коллективам. В них всегда найдутся сладострастные или корыстные особы.
— Ну ты, Корнелий, поосторожнее, — оборвала его тетя Поля. — И среди мужиков тоже есть немало дряни.
Корнелий не ответил. Он глядел, как ветеринар Иван Андреевич осторожно вытащил из воды головастика. Тот был размером с поллитровую бутылку, снабжен зеленым хвостиком, и в облике его были некоторые необычные черты: совершенно человеческие ручки и девичья, хоть еще и не до конца оформившаяся головка с короткими черными волосами. То есть, судя по всему, ветеринар держал в руке маленькую русалочку, которая еще жила под водой и не сбросила хвоста.
— Боже мой, осторожнее, Иван Андреевич! — воскликнул Миша Стендаль.
— Ох уж мне эти молодые папаши, — в сердцах ответил ихтиолог. — Сидите спокойно.
Удалов заглянул в бак. Там кружилось десятка три русалочек: посторонний взгляд наверняка спутал бы их с крупными головастиками, что, кстати, и помогает русалкам выжить в наших отдаленных речках и озерах — иначе браконьеры давно бы их истребили.
Иван Андреевич давал русалочкам витамины, а Удалов дивился тому, как они похожи. Впрочем, что в том удивительного — ведь они все вылупились из икринок чудесной девушки Маши.
За десять месяцев до описываемых событий редактор газеты «Гуслярское знамя» Малюжкин вызвал с утра Мишу Стендаля в свой кабинет, обшитый фанерными панелями под дуб.
— Тираж падает, — сказал Малюжкин. — Рекламы все меньше. Бумага дорожает с каждым днем. Мы на грани краха.
Малюжкин являл собой внушительное зрелище: большую, благородных линий голову украшала буйная седая шевелюра, взгляд был орлиный, пронзительный. Однако редактор не любил вставать из-за стола, он стеснялся своего малого роста и коротких ног.
Стендаль покорно стоял, как царевич Алексей перед своим грозным отцом Петром Великим на картине художника Ге, и не понимал, куда клонит шеф.
— Вот, наши коллеги в «Потемских вестях» — продолжал редактор, подвигая по столу газетный лист в сторону Стендаля, — идут на постыдные меры для привлечения подписчиков. Они утверждают, что газета заряжена взглядом великого колдуна Эпик у рея и излечивает от геморроя.
— Вы же знаете, — вздохнул Стендаль, понимая, что разговор перешел в привычное и даже надоевшее русло, — что этого Эпикурея два месяца назад выпустили из нашей тюрьмы за злостное уклонение от алиментов и воровство в детском саду.
— К сожалению, читателей этим не убедишь. Они что нам ответят? Они ответят, что Эпикурея оболгали завистники. А ты сам пробовал зту газету?
— У меня нет геморроя, — сухо ответил Стендаль, поправляя указательным пальцем очки на переносице.
— Я и говорю — шарлатаны! Куда деваться? Белый маг Тюпкин по имени Азеряалий Третий предлагает нам деньги за публикацию о нем рекламной статьи…
Малюжкин принялся задумчиво катать по столу карандаш, а Стендаль наблюдал jj£ — ним и ждал, когда беседа закончится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});