Рождение шестого океана - Георгий Гуревич

«Какой талант!—думал Сергей с восхищением. — Она будет блестящим ученым».

Но неопытный учитель ошибался. За два урока он не разглядел основного недостатка  Зины. Девушке не хватало  усидчивости. Она  не умела работать в одиночку, скучала над учебником. Лучше всего она училась на людях, проверяя подруг, выслушивая объяснения и объясняя сама. Возможно, с помощью постоянного репетитора, Зина продвинулась бы далеко, но их занятия с Сергеем прервались на третьем уроке.

Они условились встретиться, как обычно, в клубе, в главном зале, издалека увидели друг друга и уже шли навстречу. Но вдруг откуда-то сбоку подлетел Валентин и беззастенчиво пригласил девушку на вальс. Зина заколебалась; она любила веселиться, но боялась обидеть Сергея. Однако музыка звучала так  заманчиво! «Один только танец»,—-сказала Зина, виновато улыбнувшись.

Прислонившись к стене, Сергей хмуро следил за парой. Откуда у Валентина столько тем? Для каждого находится разговор. Вот и Зине он что-то шепчет с улыбкой, а она смеется, оглядываясь на своего серьезного учителя, как будто хочет поделиться с ним услышанной шуткой.

Танцевали вальс и краковяк. От третьего тура Зина отказалась —она помнила о занятиях. Но Сергея уже не было в зале. Зина удивилась и даже обиделась. Подумаешь, гордый какой, не мог подождать десяти минут! Но танцевать ей расхотелось. Она пожаловалась на головную боль, и Валентин пошел проводить ее.

Они распростились около десяти часов. Было еще слишком рано, чтобы ложиться спать. Валентину хотелось поговорить о счастье, о чувствах, о девушках. «Пойду к Сергею, — решил он. Вытащу этого бирюка из берлоги. Попробую объяснить ему, что такое молодость».

Но «бирюк» не прятался в берлоге. Он сидел на крыльце общежития, суровый и насупленный. «Зачем ты пристаешь к этой девушке?» — сказал он. «Она мне нравится», — ответил Валентин. «Она хорошая девушка, а у тебя ветер в голове,— ты недостоин смотреть на нее», — заявил Сергей. «А с тобой она пропадет с тоски», — возразил Валентин.

Сергей сжал кулаки. Он готов был отколотить этого самодовольного и удачливого красавчика Валентина.

И тогда Валентин положил на перила руку с часами. «Помолчим минуту», — предложил он. У них было правило: когда начинаешь горячиться, надо помолчать минуту. Ровно минуту они следили за движением маленькой стрелки. За-

тем Валентин сказал: «Сережка, сейчас мы поссоримся на всю жизнь. Мы дружили восемь лет. Без тебя я обойдусь, но мне жалко дружбы с восьмилетним стажем. Давай условимся: Зины не существует. Нет такого имени вообще. Практика кончается через три недели. Дружба или Зина? Выбирай!»

И дружба осталась... а Зина была потеряна. Чтобы не нарушить нечаянно условие, друзья уехали на следующий день. Они отпросились под тем предлогом, что им нужно осмотреть все этапы строительства — от начала до полного завершения.

Завершение можно было увидеть на северном склоне гор, где уже крутились гигантские стальные мельницы — ветровые электростанции, а самое начало — за рубежом, в пограничном Джанджаристане — там прокладывали дорогу для подвоза строительных материалов. В конторе участка Новиковым выдали пропуск в пограничную зону, тут же они нашли попутную машину, груженную грохочущей арматурой, и — прости-прощай три месяца жизни, кран-манипулятор, смелый Вася-монтажник, ехидный Данилушкин и девушка Зина, затронувшая два сердца!

Валентин был шумно весел, он любил всякие перемены. Сергей сидел в кузове с неподвижным лицом; на нем были начертаны страдание и скорбь. А дорога выписывала петли над пропастями, кузов наклонялся над проходящей рекой, горы спесиво выпячивали каменную грудь.- 117 -

Экие громады! Экая мощь! Дух захватывает от восторга!

Примерно через час Сергей заметал, что уже не думает о Зине, с восхищением любуется горами, считает синие далекие хребты и голубые снежные вершины, что его занимает не разлука, а пограничник, проверяющий пропуска, что он с нетерпением ждет, когда же поднимется полосатый шлагбаум и машина покатит по чужой земле.

И вот они за границей. А дорога по-прежнему крутит по склонам ущелья. Та. же мутная река взбивает пену на валунах; горы так же спесиво выпячивают каменную грудь; распустив снежные паруса, плывут по небу дальние хребты. Но это — чужая река, чужие горы. И отара овец на горных склонах не наша, не колхозная. И бородатый пастух в черной бурке —не знатный чабан, а подданный владетельного князя. Он еще живет в прошлом веке, верит в Священную Змею и при встрече с князем целует его туфли.

Однако в прошлое уже вторгалось будущее. Мимо закопченных каменных хижин вилась асфальтированная дорога, мачты электропередачи широко шагали через ущелья. Кое-где ответвлялись небольшие местные линии — шеренги деревянных столбов взбирались на перевал или сворачивали в боковое ущелье. «Возможно, здесь уже благодарят за свет, — думал Сергей.— Хорошо бы посмотреть электрифицированное селение». И он обрадовался, когда шофер свернул на проселок.

— Тут, ребята, в селе можно пообедать. Шашлык дают и вино молодое — кислое до ужаса, но холодное — из глиняных кувшинов.

Жиденькие ниточки проводов вели их за собой — от столба к столбу. И вдруг линия оборвалась.

Дальше столбы лежали на земле. Ветром повалило что ли? А что это там висит на проводах? Не то флаг, не то пиджак?

Шофер подъехал ближе и остановил машину.

Нет, это был не флаг. На проводах головой вниз висел человек. Лицо было изуродовано: нос и уши отрезаны, глаза выколоты, а на груди виднелась содранная со столба дощечка — череп, кости и молния.

Новиковы обомлели от ужаса. Все это выглядело так страшно и нелепо — буднично-ясный полдень, нарядные горы, жизнерадостно шумная река, невозмутимый пастух в бурке, и тут же, рядом — изуродованный труп, повешенный за ноги.

Навстречу по дороге в клубах пыли мчался грузовик. Он пронесся мимо, не останавливаясь. Сидевшие в кузове кричали вразнобой:

— Удирайте скорее! Чего застряли? За нами гонятся!

Травянистая степь ожила. На гребень холма, словно камни, выброшенные из-за горизонта, вылетели всадники с клинками и короткими ружьями. Шофер тронул машину; Новиковы на ходу перевалились через борта в кузов. Над головами щелкнуло еще и еще раз. Казалось, кто-то, забавляясь, стегает по воздуху кнутом.  

— А ведь это пули! — догадался Сергей и прижал Валентина к грохочущим прутьям арматуры.

— А-а-а-а-ааа!!!

Нарастал крик всадников. Передовые неслись по лугу вровень с машиной, на расстоянии двухсот метров, и стреляли на скаку. Но шофер уже набирал скорость. Машина подскакивала на ухабах. Гремя, подлетали вверх прутья, и Новиковы вместе с ними.