Рыцарь в стиле хай-тек - Лео Франковски

Оставшиеся два крестоносца, увидев смерть пятерых товарищей, не сумевших причинить ни малейшего вреда нам с паном Конрадом, быстро повернулись и кинулись наутек. Я бросился следом. Мы проскакали около мили; Ведовское Пламя наслаждался бегом так же, как я раньше — битвой. Потом крестоносцы обернулись и поняли, что за ними двоими гнался всего один рыцарь. Гордость взяла верх над страхом смерти.

Они повернули коней и напали на меня.

Одновременно, с обеих сторон. Мне удалось отбить их копья одним лишь щитом — нелегкая задача! Попробуйте повторить такое в следующем своем сражении! Однако мое собственное копье только скользнуло по шлему рыцаря слева от меня.

Мы втроем снова развернулись и приготовились к атаке. Мне пришло в голову кое-что, сказанное однажды паном Конрадом: когда ты сталкиваешься с проблемой, то реагируешь на нее привычными действиями, не высказывая особой смекалки.

Рыцари всегда проезжают с правой стороны, потому что в левой руке несут щиты, а в правой — копья. Таким образом, они привыкают атаковать противника слева, как я и поступил в последней стычке.

На этот же раз я начал как обычно, но в последний момент переменил цель и ударил рыцаря справа прямо в брюхо, распоров ему все кишки! Он и не подумал закрывать живот с моей стороны. Более того, моя замечательная тактика так ошеломила обоих противников, что они совершенно не задели меня.

Я развернулся и увидел, как последний крестоносец скрывается за горизонтом. Смерть шести товарищей переполнила чашу его смелости. Я погнался следом, но без особого результата. Через две мили он все еще едва виднелся впереди.

Оглядываясь назад, думаю, что в неудаче следует винить попону Ведовского Пламени. День выдался жарким, и бедняга перегрелся на солнце.

Я вернулся с достойным зависти боевым рекордом, однако чувствовал себя абсолютным неудачником. Убежавший крестоносец явно не собирался останавливаться по эту сторону реки, а когда он переправится на другой берег, все силы ада вырвутся на волю.

Но все мы под Богом ходим. Человек может только делать то, что считает правильным, а потом надеяться на лучшее.

Что касается меня… ну, за один вечер я убил целых четырех рыцарей. Крестоносцы, не принадлежащие к знати, вышивают на плащах букву «Т», а не крест, но никто из моих жертв не носил такого знака.

Бог мой! Это означало, что я стал обладателем четырех полных наборов оружия и доспехов! И четырех боевых коней к тому же! В первый раз в жизни я сделался богатым. Я мог теперь тратить деньги… а интересно, не согласится ли пан Конрад продать мне частичку своей земли, на которой можно построить дом для моей Анастасии, даже если отец не одобрит нашего брака… но нет. Она заслуживает настоящего мужа и честной свадьбы.

Потом еще оставшийся караван. Мулы и их поклажа. Имею ли я право на долю? Товары принесли бы столько денег, что окупили бы расходы на доставку их в Константинополь. И рабы. Сколько стоит раб? Впрочем, в любом случае такое их количество принесет немалую сумму.

Итак, мои мысли просветлели, пока я подъезжал к рыцарю, которого поразил в живот. Бедняга все еще дышал, но с его раной никто долго не проживет. Впрочем, я ничего не имел против него лично, даже после того, как он напал на меня вдвоем со своим напарником.

— Ну, господин мой, вы наверняка знаете, что все равно что мертвы с такой раной, а нагноение живота — не самая лучшая смерть. Не желаете ли, чтобы я оказал вам последнюю милость?

Я вытащил кинжал, обычное орудие для такого рода дел.

Он ответил мне на немецком — языке, которого я не знаю. Я показал ему руками, что ожидает его с подобной раной, он закивал головой — понял. Я жестом показал, как перерезаю ему горло. Но он покачал головой и несколько раз сотворил крестное знамение.

Он хотел, чтобы его исповедовали. Я кивнул, соглашаясь, и взгромоздил рыцаря на коня, привязав его к седлу. Конрад настаивает на использовании глупых низких седел, однако у высоких, до пояса, есть свои преимущества. Они могут удержать человека на месте, даже если он без сознания.

Оружие крестоносца покоилось на моем седле, мы медленно начали продвигаться обратно, к остальным. Четыре победы и ни пятнышка на моих новых доспехах!..

Оглядываясь назад, я бы сказал, что все сделал неправильно, но при этом не представляю, как мог поступить иначе. Я никогда не бросил бы несчастных детей в беде. Как и всякий честный человек на моем месте. На самом деле я тогда решил, что, если мне удастся освободить от цепи достаточное количество детей, охранники скорее погонятся за ними, чем нападут на меня. Когда бы ребята бросились врассыпную, поймать их стало бы очень сложно, а тех нескольких, которые все же попались бы, мы могли освободить позже. Я ни на минуту не сомневался, что не имею ни малейшего шанса против семерых рыцарей, даже приняв помощь пана Владимира. А он совершенно непредсказуем в таких вещах.

На самом деле мальчишки слишком удивились, чтобы бежать! Рыцари насели на меня, прежде чем я освободил трех рабов, а дети продолжали стоять столбами. Если бы не вмешался пан Владимир, меня точно убили бы. Но он беспощадно смял трех крестоносцев и еще двоих обратил в бегство. Я ранил одного и из необходимости убил второго. Но мы остались в живых, как и сто сорок два ребенка, а именно этого я и добивался.

И все же, как только битва закончилась, Владимир поскакал вперед по дороге как сумасшедший! Клянусь, мне никогда не понять мотивов его действий!

После схватки я обдумал все, что мы натворили. Четыре человека мертвы, но рыцарь, которого я лишил руки, оставался в живых. Именно с ним я разговаривал до боя. Я наложил жгут на его руку повыше локтя и отправился за аптечкой.

К таким ранам я уже успел привыкнуть, поэтому крепко пережал артерии и зашил большую часть обрубка, оставив его достаточно открытым, чтобы рана подсыхала. К тому времени, как я закончил, рыцарь очнулся. Кроме жажды он испытывал сильнейшее удивление оттого, что еще жив, а я лечу его руку.

— Это тебе не поможет, слышишь! После того, что ты натворил, орден сотрет тебя с лица земли, даже если ты поставишь меня на ноги!..

— Я делаю это не для того, чтобы добиться чьего-то расположения. Мне не нужно расположение вам подобных. Вы обращаете в рабство детей! Вы издеваетесь над ними. Вы продаете их в рабство и обрекаете на жалкое существование. Зачем мне ваша дружба?

Я закончил бинтовать его руку.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Сам не знаю. Может, просто не вижу причин вам умирать прямо сейчас. Я вам не судья. Может, все дело в христианском милосердии.

— Ты странный человек.

— Мне говорили об этом. Давайте-ка оттащим вас в тень…

Он вскрикнул, когда я попытался поднять его. Вскоре я обнаружил, что у крестоносца сломана нога.

— Как, черт возьми, вам удалось сотворить с собой такое? Придется снять с вас штаны и наложить шину…

Через час после битвы наша группа приобрела слегка упорядоченный вид. Анна взяла на себя труд собрать всех отбившихся от каравана лошадей, мулов и бывших рабов, плюс еще дюжину прибившихся исхудавших мулов.

Я приказал людям разобраться с беспорядком, уложить трупы на коней и бережно обращаться с выжившим крестоносцем.

Прусские дети говорили на языке, понять который не представлялось возможным. Что-то похожее на кашубский, на котором разговаривает небольшая группа поляков в современном мире. Но не совсем.

Я посмотрел на дорогу. К нам приближались два рыцаря.

— Пан Владимир!.. — закричал я. — Добро пожаловать обратно. Где вы были?

— Пытался поймать двух беглецов, но догнал только одного, и ему нужен священник. Вы готовы?.. По-моему, нам следует вернуться к пану Мешко.

Крестоносец рядом с Владимиром держался в седле, но пребывал в бессознательном состоянии. Его живот был вспорот, и по ноге стекало содержимое кишечника, смешанное с кровью. Я ничего не мог сделать для несчастного. Даже компетентный доктор в современной клинике посчитал бы случай очень тяжелым.

— Да, лучше нам к пану Мешко. По коням! Мы отправляемся на запад! — крикнул я.

Мы оставили раненого рыцаря в седле: снимать его не имело смысла. Ему нужна скорость, комфорта все равно не добиться. Девушки испуганно молчали с самого начала сражения. Когда мы двинулись медленно вперед, они поехали с обеих сторон от крестоносца, удерживая его в вертикальном положении и пачкая свои наряды кровью.

Я подъехал к Владимиру.

— Вы спасли мне жизнь, пан Владимир. Я благодарен вам за это.

— Ерунда. Лучше скажите… все эти кольчуги, оружие и товары… Они принадлежат нам?

— Не знаю. Возможно. Мы спросим пана Мешко. Он когда-то был регистратором и немного знает закон. Пожалуйста, только не подумайте, будто я критикую, но зачем вы погнались за двумя последними стражниками? Они убегали и не собирались причинять нам вреда.