Война без особых причин - Александр Багой

– Ну что, Сява, спросил дядя Коля. – Похоронили Интеллигента?

– П…Похоронили.

– Место хорошее нашли?

– Х…Хорошее.. на … горке. Дядя Коля задумчиво покачал головой.

– Это хорошо, что на горке. А у меня мать в низине похоронили. Весной затопляет. Это плохо. Да, Сява? Сява затряс головой.

– Д…да.

– Хотя я-то думаю, что мертвым все равно где лежать. Один черт гнить, так какая разница где? А ты как думаешь?

– Н..Не знаю.

– Что значит не знаешь? – поморщился дядя Коля. – Вот ты Сява где хочешь, чтобы тебя похоронили? В низине или на горке? Или, скажем, просто на помойку выбросили? А. Сява?

Сява закрыл глаза. Пот ручейками стекал по его лицу. Волосы на голове взмокли. Сява молчал. Дядя Коля похлопал его по щеке.

– Эх ты Сява, Сява. Сявка ты , а не Сява.

Остаток пути мы ехали молча. На просеке машину сильно трясло. Сявина голова безвольно болталась на плечах. Наконец «УАЗик» остановился.

– Приехали, сказал Длинный. Дядя Коля пнул Сяву.

– Выходи.

Сява не вставая пополз к двери. Дядя Коля схватил его за шиворот и скинул на землю. Спрыгнул сам. Следом вылезли мы.

Я огляделся. Мы были в лесу. Ярко светила луна. Легкий ветерок раскачивал верхушки берез. Листва тихо шелестела.

– Поднимите его! – сказал дядя Коля. Мы с Осиной подхватили Сяву и поставили на ноги.

– Не будем терять время – сказал дядя Коля. – Мне от тебя нужен полный доклад – кто, сколько и когда платит Интеллигенту. И где Интеллигент хранил общак. Скажешь – отпущу живым.

– Я… я не знаю, – дрожащим голосом ответил Сява.

– Врешь, – уверенно сказал дядя Коля.

– Нет! Падлой буду – не знаю! – забожился Сява. Дядя Коля задумчиво почесал нос.

– А может и не врешь… В глазах Сявы появилась надежда… Дядя Коля вдруг весело улыбнулся:

– Врешь – не врешь, зачем гадать? Сейчас и проверим! Согласен?

Сява неуверенно кивнул. Дядя Коля нырнул в «УАЗик». Когда вылез, в руках у него была ножовка по металлу.

– Вот Сява, это лучше любого детектора лжи, – сказал он.

Сява рванулся из наших рук. Мы с Осиной вцепились в него, не отпуская. Сява рвался с такой сило, что повалил нас на землю.

– Не-е-ет! – дико закричал он. – Н-е-е-ет!

– Тащите его на поляну! – приказал дядя Коля. Мы поволокли Сяву. За руки, спиной вперед. Дядя Коля шел следом.

– Кидайте здесь! – сказал он.

Мы опустили Сяву на землю лицом вверх. Я встал коленями ему на грудь. Чиба навалился на ноги. Дядя Коля руководил.

– Руку держите, руку! Сява сцепил пальцы. Мы с трудом разорвали их. Дядя Коля подсунул обрубок бревна.

– Прижимай!

Осина схватил Сявину кисть и надавив на нее всем телом, прижал поперек бревна. Сява выгнулся, пытаясь высвободиться.

– Суки! – кричал он. – Суки! Беспредельщики! Дядя Коля склонился над ним.

– Все еще хочешь быть героем? Сява отчаянно брыкался, чуть не сбросив меня на землю.

– Сука ты, Боцман! Пидор! – закричал он. – Ну убей меня, сука! Убей! Все равно ничего не скажу! Сдохну, а не скажу. На лице дядя Коли не дрогнул ни один мускул.

– На счет сдохнуть – мысль хорошая, спокойно произнес он, – только не сразу. Умирать ты будешь медленно.

Дядя Коля встал на колени. Установил полотно ножовки на запястье Сявы. Сява, подо мной, задрожал. Крупные капли пота градом катились по его лицу.

– Хочешь быть героем? Ну так будь, сказал дядя Коля и потянул ножовку на себя. На запястье выступила ярко алая полоса. Брызнула кровь.

– А-А-А-А! – дико выл Сява.

Зубья ножовки рвали человеческую плоть. Сява бился подо мной. Я едва мог удержать его.

– А-А-А-А!!

Его вой сверлил уши. Тошнотворно теплые сгустки упали мне на лицо и поползли по щеке. Мне казалось, что я сейчас сойду с ума, если не вытру их, но я не мог отпустить Сяву. Ножовка безостановочно шныряла вперед-назад, снова вперед и снова назад… Сява обмяк. Вой оборвался. В наступившей тишине я услышал как хрустит перепиливаемая кость.

– Все! – выдохнул дядя Коля.

Кисть лежала на земле, возле бревна. Сявина рука без нее выглядела странно. Как-то недоделано. Кровь толчками выливалась из нее, образуя на траве тускло блестевшую лужицу. Чиба встал и шатаясь побрел к кустам.

– Глянь, он не сдох там? – сказал дядя Коля.

Я посмотрел на Сяву, его лицо отливало мертвенной синевой. Надо было проверить пульс. Я с трудом перебарывая себя протянул руку. Ощутил слабое биение.

– Вроде, нет… Из-за кустов донеслись лающие звуки. – Чибу вырвало. Дядя Коля бросил мне резиновый жгут.

– Перетяни, пока вся кровь не вытекла.

Осторожно, стараясь как можно меньше касаться руки, я затянул жгут. Кровотечение резко уменьшилось. Осина сидел на корточках и остановившимся взглядом смотрел на бревно. Вернулся Чиба. Не доходя нескольких шагов он споткнулся и тяжело осел на землю, хватая воздух открытым ртом.

– Вадик, надо ямку вырыть, – сказал дядя Коля.

Я поднял на него глаза. Дядя Коля жадно курил, держа сигарету кончиками окровавленных пальцев. Когда он затягивался, огонек сигареты разгорался, освещая его лицо: острый нос, выпирающие скулы и темные провалы щек.

– Какую ямку? – механически переспросил я. Дядя Коля раздраженно отбросил окурок.

– Могилу, Вадик, – ответил он. – Могилку. Я встал. Ноги затекли. Преодолевая боль я сделал несколько шагов.

– Чибу тоже возьми, – бросил мне в спину дядя Коля. Я пошел к Чибе.

– Вставай, – сказал я ему.

Чиба непонимающе посмотрел на меня. Мне показалось, что он словно похудел. По крайней мере не было на щеках его вечного кирпичного румянца. Я схватил его за руку, потянул вверх. Чиба поднялся. Я толкнул его в спину.

– Шагай!

Чиба спотыкаясь, пошел к машине. Я – за ним. Длинный сидел возле «УАЗика» и курил.

– Закончили? – спросил он, увидев меня. Я не отвечая вырвал у него сигарету. Глубоко затянулся.

– Да ты говори, закончили? – потеребил меня длинный.

– Лопаты дай, – ответил я ему.

– Сейчас, – засуетился Длинный. Он полез в машину и вынул из нее три лопаты – две штыковые и одну совковую.

Я взял штыковую и, волоча ее за собой, отошел от «УАЗика метров на пять. Обоими руками взялся за ручку и с размаху всадил лопату в землю.

– Здесь.

– Погоди, – остановил меня Длинный. – Давай сначала дерн уберем.

Мы очертили лопатами прямоугольник метра два на полтора. Потом разделили его на квадраты. Каждый квадрат дерна аккуратно вынимали и складывали в сторонке.

– Чиба, иди сюда! – позвал я, когда с дерном закончили. – Копай!

Чиба безучастно подчинился. Мы быстро выбрали верхний, черный слой. Дальше пошла глина. Мы с Чибой обдалбывали ее. Затем в яму спрыгивал Длинный с подборкой. В это время я отдыхал. Несколько раз оглядывался туда, где остался Сява. Дядя Коля и Осина сидели возле него на корточках. Что-то негромко спрашивали. Сява отвечал, слабым, прерывающимся голосом.

В один из таких перекуров я сидел на земле, вытянув перед собой ноги. Услышал приближающиеся шаги. Кто-то подошел сзади и остановился. Чиркнула спичка. В воздухе резко запахло табаком. Догоревшая спичка упала передо мной. Я не обернулся.

– Длинный, дочищай и хорош – произнес за моей спиной дядя Коля. Длинный разогнулся в яме. Вытер со лба пот.

– Да я, Боцман, и сам так хотел, – сказал он. Ему, похоже, очень хотелось поговорить.

– Вадик, иди Андрюхе помоги, – сказал мне дядя Коля.

Я нехотя встал. Неописуемая, какая-то вековая усталость, давила меня к земле.

Сява лежал на прежнем месте. Он не шевелился. Кровь на земле уже успела почернеть и свернуться.

– Берись за плечи, – сказал Осина. Я ухватил Сяву за рубашку. Осина взял за ноги.

– Поднимаем, сказал он.

Сявина рубашка задралась, обнажив белое, без единой кровинки, тело. Я перехватил, комкая ткань в кулаке.

– Понесли, – сказал Осина, и мы понесли, широко расставляя ноги и приседая под тяжестью тела. За нами, по земле, тянулся кровавый след.

– Заноси! – морщась бросил Осина.

Я занес голову Сявы и мы уложили его на кучу вынутой земли. Осина уперся в него руками.

– Толкай!

Мы столкнули Сяву в яму. Я услышал как его тело ударилось в дно могилы. Раздался громкий стон. Я вздрогнул. Наступил на кучу земли и заглянул к нему. Сява лежал на спине. По его измазанному кровью и грязью лицу катились слезы. Дядя Коля ногой спихнул в яму несколько крупных комков глины.

– Засыпайте, – сказал он.

Осина взял лопату. Поддел снизу кучу земли и обрушил ее в могилу. Из могилы донеслось тихое всхлипывание.

… Я остервенело кидал землю. Я торопился засыпать могилу. Плач Сявы звучал у меня в ушах.

Когда на месте ямы вырос невысокий холмик, я остановился. Встал, опершись на лопату и тяжело дышал. Дядя Коля присел на корточки и прижался ухом к земле. Прислушался.