Адам и Эвелин - Инго Шульце

— Ив, эй, Ив? — прошептал Михаэль.

Лицо Эвелин закрывали волосы. Михаэль нагнулся к ней. Она слегка посапывала. Ноги ее покрылись мурашками. Михаэль прикрыл ей бедра юбкой, потушил окурок о траву и лег на спину. Поворачивая голову к Эвелин, он губами доставал до кончиков ее волос и целовал их.

30

ВЕЧЕР ПРИ СВЕТЕ МИГАЛКИ

— Пойдем искупаемся? — спросила Эвелин. — Луна взошла.

Михаэль остановился на террасе ресторана, где группа музыкантов, одетых в рубашки с жабо и красными бабочками, все еще играла песни «Аббы». Голоса певицы почти не было слышно, хотя она касалась микрофона губами.

— Они просто непотопляемые!

Высоко задирая ноги, Михаэль спрыгивал вниз по ступенькам.

Вообразив левый кулак микрофоном, Эвелин пела «you are the dancing queen…», нацелив указательный палец правой руки на Михаэля. Он удержал ее руку и поцеловал ее.

— Спасибо, — сказал он.

— Так здорово было! Где ты всему этому научился?

— Чему?

— Ну, всем этим танцам! Научишь меня им, всем по очереди!

— Ты же и так все умеешь!

— А, ничего я не умею.

— Ты смотрела мне в глаза, и у тебя все получалось.

— А когда ты меня отпускал, все заканчивалось.

Михаэль нагнулся и поднял Эвелин на руки. Она обхватила его за шею, положив голову ему на плечо. Через несколько метров у нее с ноги слетела босоножка.

С Эвелин на руках Михаэль присел на корточки, подхватил босоножку пальцем, распрямился и пошел дальше.

Когда он остановился, она поцеловала его в шею.

— Еще немножко, совсем немножечко! — прошептала Эвелин.

— Merde!

Он попытался поставить Эвелин на землю. Она продолжала держаться за него.

— Машина, — сказал он и высвободился из ее объятий.

Водительская дверь была приоткрыта.

— Ты не запер дверь?

Михаэль обошел вокруг машины.

Когда Эвелин увидела разбитое стекло, она прикрыла рот ладонью. Михаэль сел на переднее сиденье и открыл бардачок.

— И что? — спросила она.

Он продолжал обшаривать руками бардачок.

— Всё, всё украли!

— Всё?

— Всё, — сказал Михаэль и вытащил из кармана рубашки пачку форинтов. — Это всё, что у меня осталось.

— И паспорта тоже?

— И кредитки, всё.

— Ты ничего не оставил в комнате?

— Ключи от квартиры.

— Они приемник украли!

— Вот его бы я им с радостью подарил.

— Как они его вытащили?

— Какой же я идиот! Не хотел танцевать с полными карманами. Подумал, раз машина стоит здесь, на гостиничной парковке, то ничего не случится.

— Это моя вина. Если б у меня была сумочка, но я не хожу с сумочками, я…

— Нужно вызвать полицию.

— В такой час?

Большая стеклянная дверь гостиницы была уже заперта. Михаэль несколько раз позвонил. Худощавый пожилой мужчина на ходу пытался найти на связке нужный ключ. Какое-то время они стояли напротив друг друга, разделенные стеклом. Портье безуспешно дергал дверь изнутри, Михаэль — снаружи.

— Господи, неужели он не понимает, что она заперта?

Портье скрылся.

— Мне так жаль, просто ужас, прости.

Эвелин погладила Михаэля по руке.

— Может, он с ними заодно. Он должен парковку охранять, а не запираться.

Михаэль начал громко стучать в дверь. Прибежал портье, показывая ключ.

— Вы уверены, что это произошло здесь? — спросил портье, держа в одной руке телефонную трубку и уже набирая номер.

— Мы бы не стали ставить сюда машину с разбитым стеклом и оставлять в ней деньги!

Михаэля попросили по буквам продиктовать свое имя, номер и марку машины.

— Они приедут осмотреть место происшествия, — сказал портье и предложил им присесть на диван.

С обеих сторон его обрамляли пепельницы на стойках, их серебряные полукружья были доверху забиты окурками.

— Давай подождем на улице, — сказала Эвелин.

— Радуйтесь, что машина на месте, — сказал портье, придержал для них дверь и вновь запер ее за ними.

Михаэль сел на верхнюю ступеньку и закурил.

— Будешь?

Эвелин покачала головой.

— Все равно мы прекрасно провели время, этого у нас теперь никто не сможет отнять, — сказала она.

— Ты замерзла?

Она прижалась к нему.

— Может быть, это знак, может, это означает что-то хорошее!

— И что хорошего это может означать?

— Может быть, это значит, что мы должны вместе перейти через границу.

— Перейти через границу? Нелегально?

— Ну да, у нас же ничего нет. А если нас схватят, ты скажешь, что я — твоя жена из Гамбурга.

— Да кто в это поверит?

— Но они ведь не знают. А западные, конечно, заметят, но, может быть, они все поймут и скажут: да, это правда.

— Зачем человеку с Запада нелегально переходить через границу?

— Да потому что у него больше нет паспорта! Ты же сам сказал, что шансы — как минимум фифти-фифти.

— Ну и фантазии у тебя!

— Может быть, нам попробовать: мы с тобой, вместе, взявшись за руки просто перебежим на Запад!

— Если они меня схватят, то наверняка подумают, что я шпион или что-нибудь типа того.

— Они же не будут знать, кто ты.

— Ничего, они это выяснят. А потом я окажусь в Восточном Берлине.

— У нас была бы хорошая отговорка.

— Отговорка? Я пытаюсь бежать потому, что у меня украли паспорт? Да в это даже австрияки не поверят.

— Кто?

— Австрийцы.

Эвелин посмотрела прямо перед собой. Когда Михаэль попытался ее обнять, она отстранилась.

— Ну что такое? Ты сердишься?

— Я просто представила себе, как мы с тобой вдвоем попали бы в лагерь для беженцев, мы бы вместе начали все сначала. А когда нам будет тяжело, нам достаточно будет просто вспомнить, как мы, взявшись за руки, перебежали через границу.

— Ив, тебе не нужно в лагерь для беженцев, тебе не нужно нелегально пересекать границу.

— Но с тобой вместе это было бы так прекрасно.

— Романтики у нас еще будет предостаточно. Подожди, вот только выберемся в Бразилию.

— Дело совсем не в романтике.

Михаэль глубоко вздохнул:

— Сейчас, по крайней мере, все довольно неромантично.

— Может, Адам нас до Будапешта довезет.

— Почему Адам?

— Ты же сказал, что у тебя больше нет денег?

— Я возьму взаймы.

— У кого? У Ангьялей? А потом с разбитым стеклом и без прав поедешь в Будапешт?

— Я могу на поезде поехать или на автобусе, если тебе так больше нравится.

— Почему ты? У меня тоже украли паспорт!

Они посмотрели друг на друга. Михаэль хотел что-то сказать, но тут выключилось внешнее освещение гостиницы.

Не успели они привыкнуть к темноте, как к ним приблизилась машина с мигалкой, медленно заезжавшая на парковку. Держась за руки Эвелин и Михаэль на ощупь спустились по лестнице и пошли на свет мигалки.

31

СОВМЕСТНАЯ ПОЕЗДКА

— Я сяду сзади, — сказала Эвелин, когда Адам открыл для нее переднюю дверь.

— Тогда пусть Михаэль сядет вперед, здесь больше места для ног.

Михаэль помедлил и вопросительно посмотрел на Эвелин.

— Мы еще кое за кем заедем, иди вперед, — сказал Адам.

— Что, за Пепи?

— Нет, за Катей с турбазы.

— Кто такая «Катя с турбазы»?

— Та, которую я подвозил.

— Вы решили вместе попутешествовать? — спросил Михаэль, садясь вперед.

— У нее тоже нет ксивы, а без ксивы ни туда ни сюда.

— Нет чего?

— Паспорта. У нее паспорта нет. А то еще наши братья и сестры примут ее за венгерку или вообще за русскую, которая просто хорошо говорит по-немецки.

Адам завел машину и три раза постучал по приборной панели:

— Не подведи, Генрих, до Будапешта и обратно.

— Он всегда так делает, не удивляйся.

Михаэль внимательно посмотрел, как Адам переключил скорость, снял машину с ручного тормоза и тронулся с места.

— Адам такой суеверный. Ему бы на каждый день по гороскопу.

— А у твоего Генриха неплохой звук. У него сколько цилиндров, четыре?

— Три, шестьдесят первого года выпуска. Мой отец его холил и лелеял. Ездил на нем только по воскресеньям или иногда в театр. Ему хотелось сберечь его, он всегда его берег.

— Это у них семейное, — сказала Эвелин.

— Понимаю. Такой олдтаймер, наверное, сейчас гораздо дороже, чем раньше.

— Это не олдтаймер, я совершенно спокойно на нем езжу, ты же видишь!

— За тридцать лет он себе на это название заработал.

— Ездит он безупречно.

— Ну да, — сказала Эвелин, — будем надеяться.

— Ты уж мне поверь, — их взгляды ненадолго встретились в зеркале заднего вида, — он меня еще никогда не подводил.

Эвелин насмешливо поджала губы и прислонилась головой к окну.

Катя уже ждала их на обочине.

— Ого, она что, переезжает? — спросил Михаэль.

— Она в моей шляпе!