Imprimatur - Рита Мональди

Ответом ему было мое красноречивое молчание.

– Что ж, все всегда приходится брать на себя, – потрясая лампой и готовясь переступить порог, проворчал Атто.

Не успел он окончить фразы, как уже повис в черной дыре, Ухватившись за ветхую дверь.

– На помощь, скорее!

Мелани чуть не свалился в колодец, что могло закончиться весьма плачевно. Только благодаря невероятному проворству удалось ему ухватиться за дверь и повиснуть на ней над черной бездонной дырой. Когда же с моей помощью он выкарабкался, случилось новое несчастье – из рук аббата выскользнула и улетела в темное жерло лампа. Что было делать? Не оставаться же в кромешной тьме. Я отправился за лампой в свою комнату, которую предусмотрительно запер на ключ. Пеллегрино спокойно похрапывал, на свое счастье не догадываясь, что творится в его заведении.

Атто едва дождался моего возвращения, горя нетерпением спуститься в колодец. Для своих лет он проявил поразительную ловкость. Мне еще предстояло удостовериться, какой силой духа, лишь временами прорывающейся наружу, он обладает.

Собственно, этот разверзшийся под нами провал не был колодцем, в чем мы незамедлительно убедились, осветив его лампой. В его каменные стены было вделано несколько металлических скоб, которые можно было использовать как ступени. Не без опаски спустились мы по ним и очень скоро достигли дна – выложенной кирпичом площадки. Перво-наперво оглядевшись, мы обнаружили, что с этой площадки берет начало спуск под землю в виде каменной, с широкими ступенями лестницы. Склонившись над ней, мы попробовали определить, как далеко она ведет.

– Мы все еще находимся под чуланом, мой мальчик, – обнадежил меня мой спутник.

Я подал голос, но он больше напоминал писк: я был бы рад воспрянуть духом, но что-то не получалось.

Мы молча двинулись вперед. Спуску не было видно конца, стены, ступени, свод – все покрывал тонкий налет грязи, что делало наше продвижение вперед рискованным. Потом лестница изменилась: вырубленная в известковом туфе, она стала очень узкой и опасной. Мы тяжело дышали – верный признак того, что находились под землей.

Вскоре мы оказались у входа в мрачную и враждебно пахнувшую на нас галерею, прорытую во влажной почве. Нашими единственными спутниками были гнетущая тишина и спертый воздух. Сердце захолонуло от страха.

– Вот куда провалился наш похититель, – пробурчал себе под нос Мелани.

– Отчего вы говорите так тихо?

– А вдруг он где-то поблизости. Я хочу схватить его, а не самому попасть в его лапы.

Но ни поблизости, ни дальше мы никого не встретили. Идя по галерее, аббату приходилось пригибать голову из-за низкого и неровного потолка, если его можно было так назвать. Глядя на то, как легко я вышагиваю впереди него, он бросил:

– Впервые завидую тебе, мой мальчик.

Идти было неудобно из-за попадавшихся под ноги камней и кирпичей. На протяжении тех нескольких десятков канн, которые мы миновали, аббат не переставал удовлетворять мое любопытство.

– Этот ход был сооружен для того, чтобы можно было тайно добраться до отдаленных уголков города.

– Не во время ли эпидемий чумы?

– Думаю, задолго до них. Подобные ходы всегда полезны в городе. Возможно, он послужил какому-нибудь римскому патрицию для неожиданного нападения на противника. Римские рода всегда ненавидели друг друга и бились не на жизнь, а на смерть. Когда ландскнехты разорили Рим[52], некоторые княжеские рода помогли им добить поверженный город, чтобы разделаться с соперниками. В начале наш постоялый двор был притоном для убийц и разбойников, содержавшимся на средства Орсини, которым в округе принадлежали многие здания.

– А кто проделал этот ход?

– Взгляни на стены. – Аббат поднес лампу к стене. – Они из камня и, судя по кладке, очень древние.

– Такие же древние, как катакомбы?

– Отчего бы и нет. Мне известно, что в последние десятилетия один ученый священнослужитель исследовал подземный Рим и обнаружил и зарисовал множество могил, останков святых и мучеников. Вне всяких сомнений, под зданиями и площадями иных кварталов проложены подземные галереи, относящиеся частично к временам древнего Рима, а частично и к более поздним временам.

Пока мы шли узкими галереями, аббат не отказался от своей страсти к повествованию, несмотря на то что ни время, ни место к тому не располагали. Своим мелодичным голосом он поведал мне, что с незапамятных времен в Италии в изобилии имеются тайные ходы, проделанные в скалах или земле, задуманные для того, чтобы можно было выбраться из осажденного города, или для того, чтобы служить местом встреч для членов тайных обществ, заговорщиков и даже любовных свиданий, таких, например, как свидания Лукреции Борджии и ее брата Чезаре с их многочисленными возлюбленными. Следовало massime [53] опасаться потайных галерей, ибо залогом их безопасности было соблюдение тайны, которая порой стоила жизни тем, кто был с ней знаком; кроме того, они были напичканы ловушками: чтобы обмануть чужаков, делались дополнительные ходы, не имевшие выходов, заградительные приспособления, управляемые скрытыми механизмами.

– Мне рассказывали об одном подземном механизме, который император Фридрих велел прорыть на Сицилии, так вот, в его галереях имеются скрытые в стенах рычаги, при нажатии на которые с потолка падают металлические решетки, образуя клетки, из которых не выбраться, или выкидываются из невидимых гнезд тонкие лезвия, или вдруг под ногами разверзаются глубокие колодцы. Существуют довольно-таки четкие планы некоторых катакомб. Подземелье под Неаполем насчитывает несметное количество ходов, но их я не знаю, а вот парижские мне посещать приходилось, те очень протяженные. В прошлом веке сотни пьемонтских солдат, преследуемых французскими солдатами в местечке Ровазенда, были вынуждены прятаться в пещерах у реки. Рассказывают, будто бы никто так никогда и не вышел наружу – ни преследователи, ни их жертвы.

– Мэтр Пеллегрино никогда не рассказывал мне об этом подземном ходе.

– Надо думать. О таких вещах без особой нужды не говорят. Да и потом, он может и не знать о нем, ведь он недавно стал управляющим.

– Но как же в таком случае похититель обнаружил ход?

– Очень может быть, твой добрый хозяин не устоял перед предложенным ему вознаграждением. Или перед партией мускатного вина, – рассмеялся аббат.

По мере нашего продвижения меня мало-помалу охватывало неприятное ощущение в груди и голове – не то удушья, не то гнета. Путь, на который мы ступили, вел неизвестно куда и таил в себе опасности. Кромешная тьма, которую лишь слегка разгонял свет масляной лампы, поднятой аббатом на уровень лба, была пугающей и зловещей. По причине извилистости хода мы не могли видеть, что впереди, и всякую минуту были готовы столкнуться с чем-то неожиданным и неприятным. А что, если заметив издали свет нашей лампы, злодей поджидал нас за первым же выступом? Я с дрожью вспомнил те западни в подземельях, о которых услышал от аббата. И ведь никто никогда не отыщет наши тела, постояльцы подумают, что мы с аббатом удрали ночью через окно, да еще и сбиров в том убедят.

И посейчас мне трудно сказать, сколько длилась та наша ночная прогулка. Однако в какой-то момент мы заметили, что тропа, все время шедшая вниз, стала медленно подниматься.

– Ну вот, возможно, теперь мы куда-нибудь и выйдем, – проговорил Мелани.

У меня разболелись ноги, да и промозглая сырость стала уж очень досаждать. Мы уже давно перестали обсуждать что-либо, желая одного – поскорее узнать, куда же ведет этот подземный ход. Меня мороз продрал по коже, когда аббат, вскрикнув, покачнулся и чуть не грохнулся наземь: ведь если что-нибудь случится с нашей лампой – единственным источником света в этом жутком месте, наше пребывание в нем превратится в кошмарный сон. Я бросился к нему. Раздосадованный тем, что чуть было не совершил непоправимой оплошности, Мелани с облегчением вздохнул и осветил встретившееся на его пути препятствие: каменные ступени, столь же крутые, сколь и узкие. Мы чуть не ползком вскарабкались по ним, страшась опрокинуться назад. Во время этого, если можно так выразиться, восхождения из-за множества поворотов, которые делала лестница, Атто пришлось сложиться в три погибели. Мне было куда как легче. Оглянувшись, Атто бросил: «Как я тебе завидую, мой мальчик», не подумав о том, что мне это могло быть неприятно.

Мы знатно перемазались в грязи, по нашим лицам текли омерзительные струйки пота. И вдруг аббат как завопит. Какое-то бесформенное и юркое существо вспрыгнуло мне на спину, неловко скатилось по моей правой ноге и кануло во мрак. В ужасе стал я отбиваться, защищая голову руками, готовый молить о пощаде и вступить в бой.

Поняв, что опасность, если таковая вообще существовала, миновала, Атто сказал:

– Странно, что мы до сих пор с ними не повстречались. Вот уж поистине мы вдали от исхоженных троп.