В поисках Одри - Софи Кинселла

ФРЭНК:

Это для домашней работы, пап. Ты сам всегда говоришь, что от учебы вся моя жизнь зависит. Я бы и на своем компьютере мог это сделать, но…

(Мрачно смотрит в пол.)

Мама так решила. И нам не понять, почему она сделала то, что сделала.

ПАПА:

Фрэнк…

ФРЭНК:

Нет, ничего страшного. Если ты считаешь, что этот звонок важнее моего образования, то тебе решать.

ПАПА (резко):

Хорошо. Смотри. (Встает.) Марк, придется отложить на потом. Извини.

ФРЭНК (за компьютером):

Должно было сохраниться в «Истории»…

Он открывает страницу с названием «Финансирование вашего «Альфа Ромео».

ФРЭНК:

Ого, пап. Ты покупаешь «Альфа Ромео»? Мама в курсе?

ПАПА (резко):

Это мое личное. И никакого…

Увидев, как Фрэнк стучит по клавиатуре, он замолкает.

ПАПА:

Фрэнк, что ты делаешь? Что с моим экраном?

Вместо скучного морского пейзажа в качестве обоев на рабочем столе появляется зловещий персонаж из «Завоевателей».

ФРЭНК:

Решил тебе обои поменять. У тебя отстойные были. И звуковые настройки тоже…

Он щелкает кнопкой мыши, и раздается громкое ТЫЦ-ТЫЦ-ТЫЦ.

Папа окончательно теряет терпение.

ПАПА:

Прекрати! Это мой компьютер…

(Встает и направляется к двери.)

Энн! Энн!

ИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ

От кухонной двери видно МАМУ с ПАПОЙ – они тихонько ругаются.

ПАПА:

Ему нужен собственный компьютер. Пользоваться одним вдвоем больше невозможно. А то я его убью.

МАМА:

Не нужен ему компьютер!

ПАПА:

Нужен, чтобы делать домашнюю работу. Как и всем другим детям.

МАМА:

Чушь.

ПАПА:

Нет! Ты что, не знаешь, что они сейчас даже конспекты на ноутбуках пишут? Некоторые даже не знают, что такое ручка. Считают, что это стилус, из которого течет какая-то странная жидкость. А писать даже не умеют. Об этом уже можно забыть.

МАМА:

О чем это ты говоришь? Что детям нужны компьютеры? Что без компьютера чисто физически невозможно ничего выучить? А книги? А библиотеки?

ПАПА:

Ты когда последний раз в библиотеке была? И там теперь компьютеры стоят. Сейчас так учатся.

МАМА (в гневе):

Ты что, хочешь мне сказать, что в лесах Африки дети ничего не могут изучить, пока им не поставят компьютер? Так?

ПАПА (ошеломленно):

В лесах Африки? При чем тут леса Африки?

МАМА:

Разве тебе нужен компьютер, чтобы читать великую классику?

ПАПА:

Вообще-то я уже так свыкся с «Киндлом»…

Он замечает мамино лицо.

ПАПА:

Но, вообще, нет. Нет, конечно.

ИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ

Рука стучит в дверь Фрэнка.

ФРЭНК:

Кто там?

ОДРИ (за кадром):

Я!

ФРЭНК:

Да.

Дверь открывается, камера, дергаясь, входит в комнату. Тут целая свалка подросткового барахла. ФРЭНК сидит у окна, играя на приставке «Атари» в игру восьмидесятых годов.

ОДРИ (за кадром):

Про Уругвай можно было на телефоне посмотреть.

ФРЭНК:

Ага.

ОДРИ (за кадром):

Ты просто так лез к папе.

ФРЭНК:

Мне комп нужен.

Камера фокусируется на приставке.

ОДРИ (за кадром):

Где ты ее откопал?

ФРЭНК:

На чердаке.

Раздается стук в дверь, и Фрэнк одним ловким движением набрасывает на приставку кофту, разворачивается на кресле и хватает книгу.

Входит МАМА, осматривается.

МАМА:

Фрэнк, у тебя тут бардак. Надо навести порядок.

Фрэнк пожимает плечами.

МАМА:

Чем ты тут занят?

ФРЭНК:

Да так, ничем.

Он смотрит в камеру.

ФРЭНК:

Все как обычно.

Сейчас на встречах с доктором Сарой я болтаю гораздо больше. Куда больше. Долгое время казалось, что мне, в отличие от нее, нечего сказать. И говорила почти всегда она, а я слушала. (Хотя, по правде сказать, в то время, когда мы познакомились, меня никакое общение особо не интересовало. А если еще честнее, то на первой встрече я даже не вошла в кабинет, так что и не смотрела на нее и не разговаривала.) Но сейчас все поменялось местами. У меня столько всего, о чем я хочу ей рассказать! О Линусе, Натали, о всех своих выходах, о том, как я ехала на автобусе вообще без паники…

– В общем, думаю, все, – заключаю я в конце последнего рассказа. – Я, кажется, готова.

– Готова?

– Вылечилась.

– Да. – Доктор Сара задумчиво постукивает карандашом. – А это означает, что…

– Ну, вы и сами понимаете. Что у меня снова все в порядке. Я нормальная.

– Прогресс, разумеется, есть. Заметный, и я в восторге. Правда в восторге, Одри.

– Это не просто «заметный прогресс», – недовольно говорю я, – я снова в норме. Ну. Практически.

– М-м-м. – Доктор Сара выдерживает паузу вежливости, прежде чем возразить. – Ты еще не вернулась в школу, – отмечает она. – Ты еще ходишь в темных очках. Все еще принимаешь лекарства.

– Ладно, я же сказала «практически». – Во мне вспыхивает гнев. – Что вы такая мрачная?

– Одри, я просто хочу, чтобы ты реалистично посмотрела на вещи.

– Я смотрю!

– Помнишь, я тебе рисовала график? Зигзаг?

– Ну да, но он уже устарел, – говорю я. – У меня вот какой график.

Я встаю, иду к доске и провожу прямую, устремляющуюся вверх, к звездам.

– Вот я. Вниз больше не будет. Только вверх.

Доктор Сара вздыхает.

– Одри, мне очень хотелось бы, чтобы так и получилось. Но у абсолютного большинства людей, столкнувшихся с такой же ситуацией, как твоя, бывают регрессы. И ничего такого в этом нет. Это нормально.

– Так у меня уже бывали регрессы. – Я смотрю на нее с каменным лицом. – Я это уже проходила, ясно? Больше их не будет. Нет.

– Одри, я понимаю, что ты расстроилась…

– Я мыслю позитивно. Что тут плохого?

– Ничего. Но не переусердствуй. Не дави на себя. Есть риск, что от этого может произойти серьезный отскок назад.

– Все со мной нормально, – решительно повторяю я.

– Да, – кивает она. – Но в то же время ты хрупкая. Вообрази себе склеенное фарфоровое блюдо, когда клей еще не совсем застыл.

– Я – блюдо? – язвительно спрашиваю я, но она пропускает мои слова мимо ушей.

– Одри, несколько лет назад у меня была очень похожая на тебя пациентка, на той же стадии выздоровления. И она, вопреки моему совету, решила отправиться в европейский Диснейленд. – Доктор Сара кривит лицо. – Европейский Диснейленд, придумала тоже!

Меня от одной мысли о нем передергивает, но доктору Саре я в этом не признаюсь.

– И что? – не сдержавшись, спрашиваю я.

– Для нее это оказалось чересчур. Пришлось вернуться раньше, чем собиралась. И она решила, что у нее на самом деле ничего не получилось. Настроение стало еще хуже, чем когда-либо раньше, и весь прогресс пошел насмарку.

– Ну, я в Диснейленд не поеду, – говорю я, сложив на груди руки. – Так что.

– Хорошо. Я знаю, что ты девочка разумная. – Доктор Сара смотрит на меня, и у нее кривятся губы. – По крайней мере, характер к тебе вернулся. И в жизни все хорошо?

– И в жизни все хорошо.

– И Линус еще… – Она деликатно делает паузу.

– Линус, – киваю я, – все еще Линус. Он, кстати, привет передавал.

– О. – Доктор Сара как будто удивлена. – И ему тоже передай.

– Он говорит, что вы молодец.

– Ну, – отвечает она, – ему, наверное, то же самое можно сказать. Я бы хотела с этим Линусом познакомиться.

– Только на многое не рассчитывайте, – невозмутимо отвечаю я. – Он мой.

ИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ

ДАЛЬНИЙ ПЛАН: ЛИНУС с ФЕЛИКСОМ сидят в саду. Между ними стоит шахматная доска, они как будто играют.

Камера приближается, становятся слышны голоса. Феликс делает ход и победоносно смотрит на Линуса.

ФЕЛИКС:

Шахмата.

Линус ходит.

ЛИНУС: