Наследие - Эль Кеннеди

скоро исполняется три года. Мысль о моей маленькой племяшке Джейми растапливает мое сердце. Может, мы с Таком и не родня по крови, но он – семья, и я люблю его дочь всем сердцем. Дьявол, в эти дни я люблю даже Сабрину, которая, по-моему, в колледже была первостатейной стервой. Но мы давным-давно свели все счеты, и я не могу отрицать, что она добра к Такеру. И она отличная мать.

– Точно. Но иногда кажется, что мы еще слишком молоды, чтобы жениться, – отвечаю я.

– Говорит парень, который собрался делать предложение своей девушке, – смеется Гаррет.

– Нам двадцать пять, – возражает Логан. – Это не слишком рано, нет? Ну, то есть, черт, иногда я так избит и изранен после игры, что чувствую себя развалиной.

Я торжественно киваю.

– Ты старик. Скоро на пенсию.

– Да пошел ты. Я буду отлично играть и за тридцать.

– Хорошо за тридцать, – говорит Гаррет.

– И за сорок, – говорит Логан.

Я уже собираюсь спросить Гаррета, как долго играл его отец, прежде чем вышел на пенсию, но вовремя себя останавливаю. Воспоминания о Филе Грэхеме обязательно убьют беззаботное настроение. В тот момент, когда Гаррет окончил колледж и вышел из-под финансового контроля своего отца, он фактически отрекся от человека, который издевался над ним в детстве. Он даже не называет его больше «мой отец» или «папа». Когда Гарретт вспоминает о нем, он называет его «Фил».

К сожалению, Г не может полностью забыть о нем, потому что Фил Грэхем – легенда хоккея. И я почти уверен, что Фил играл до сорока двух лет, что весьма впечатляет.

– Кстати, спасибо, что помог с сюрпризом для Така. – Я опускаю бутылку пива на колена. – Поверить не могу, что все сработало.

– Так взбесится, – говорит Гаррет.

– Серьезно, – говорит мне Логан. – Мне противна мысль о том, чтобы подпитывать твое эго, но это лучшая твоя идея.

– Я знаю, окей? Это хорошая идея.

Ха, жду не дождусь того момента, когда завтра вечером увижу лицо Такера. И жду не дождусь, когда приедет Элли.

Да начнутся свадебные выходные.

Глава два

Элли

– Давай, сыграй с нами.

Я оглядываюсь на своего партнера, нетерпение на лице Тревора заставляет меня улыбнуться. С его худощавой фигурой и моложавыми чертами лица он выглядит как подросток, а не как мужчина двадцати семи лет.

– Мы с Малкольмом собираемся в тот новый бар на Бродвее, – добавляет он. – У них есть ВИП-зал, так что нас не будут преследовать фанаты. – Тревор искушающе шевелит бровями.

Я бросаю на него полный сожаления взгляд.

– Не могу. Я выезжаю в аэропорт, как только переоденусь.

– Аэропорт?

– Да, помнишь? У меня свадьба в выходные.

Мы идем в ногу по заднему коридору студии, которая три года была для меня домом. Тревор – новичок в этом сезоне «Делани», кабельной драмы, где я начала сниматься сразу после окончания колледжа. Он был выбран на роль моего любовного интереса для последнего сезона шоу, и за последние шесть месяцев мы сблизились. Часть меня хочет, чтобы шоу не заканчивалось в этом году, тем более что рейтинги у нас – на рекордно высоком уровне. Но наши шоураннеры, Бретт и Кирстен, всегда планировали, что это будет сюжетная арка на три сезона, и каждый сезон прекрасно раскрывал историю ужасно неблагополучной семьи, где я играю среднюю дочь.

Все еще сложно представить, что я – актриса в шоу, которое уже несколько лет занимает первое место в рейтингах страны. И будет так отстойно прощаться, но я – одна из тех, кто считает, что надо уходить на пике.

– Хм. Верно, – ворчит Тревор. – В эти выходные?

– Ага.

– А кто женится?

– Друзья по колледжу, – отвечаю я. – Бывший товарищ по команде моего парня.

– А, парень-хоккеист, – дразнит Тревор. – Никогда не смирюсь с тем фактом, что ты встречаешься с качком.

– Поверь мне, я тоже этого не ожидала.

Хотя считать ли его по-прежнему спортсменом, если на самом деле он больше не играет? Сегодня Дин преподает в академии Парклейн, частной школе для девочек на Манхэттене, где он тренирует хоккейную и волейбольную команды.

Мы доходим до коридора, где находятся гримерные для актеров второго плана. У больших звезд есть трейлеры на стоянке, но мы сосланы в эти бедняцкие кварталы. Я шучу. Тот факт, что у меня есть собственная гардеробная с моим именем на двери, – круче этого нет ничего в мире. Не проходит и дня, чтобы я не просыпалась, преисполненная благодарностью.

Тревор следует за мной в уютную комнату, которую я уже три года воспринимаю как второй дом. Ух, я с ужасом жду того дня, когда мне придется все собрать и закрыть дверь в эту комнату в последний раз. У нас еще есть несколько ночных съемок для финала, но потом с «Делани» будет покончено. Это горько-сладкое чувство. После того как я долго играла одного и того же персонажа, я буду скучать по Бьянке Делани. Но в то же время я готова взяться за что-то новое. Принять новый вызов.

– Ты приведешь своего парня на вечеринку по поводу окончания сериала на следующей неделе? – спрашивает Тревор. – Потому что ты знаешь, что Малкольм захочет в последний раз взглянуть на золотого бога.

Я хихикаю. Наш коллега Малкольм, мой экранный брат, по уши влюблен в Дина и бегает за ним, словно щенок, всякий раз, как Дин появляется на съемочной площадке. Я его не виню. Дин Хейворд Ди Лаурентис, вероятно, самый привлекательный мужчина на белом свете. Когда наш режиссер впервые встретилась с ним, она целый час пыталась убедить Дина стать актером. Она даже предложила ему роль в своем следующем фильме. Но Дина не интересует кино.

Если только