Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения - Максим Малявин

Весь прошедший месяц пациентка не находила себе места: ей становилось и так плохо, и вот так, и еще разэтак. Меня, честно говоря, несколько удивило такое развитие симптоматики; объяснив больной, что в случае ее смерти от ипохондрии я получу какую-нибудь Нобелевскую премию и стану, наконец, богатым и знаменитым (поскольку ни одной подобной смерти до сих пор зафиксировано не было), я стал копаться в причинах дальше. Вы знаете, я нашел! На днях у нее должен родиться внук. Вместо того чтобы радоваться, она воспринимает этот замечательный факт только с отрицательной стороны: сын и зараза-невестка теперь будут уделять меньше внимания ей, любимой. Всё, завтра буду вставлять моральных люлей!

Подарок для глухого

Был у меня как-то раз на приеме интересный пациент. За шестьдесят лет, пенсионер, третья группа инвалидности. По глухоте. В детстве было несколько черепно-мозговых травм и отит, в результате слух пропал полностью. Говорить он научился в школе-интернате для глухонемых, говорит громко, растягивая слова. Вопросы пациенту мне пришлось задавать в письменном виде. Что же произошло? Оказалось, Виталий пару месяцев назад… стал слышать!

Ему бы и возрадоваться, ан нет, не тут-то было. Слышать он стал голос внутри себя, и этот новообретенный голос ведет себя по-хамски: мало того, что наглым образом звучит, не разбирая времени суток, так еще и всячески оскорбляет, гад! Повторить, как конкретно и в каких выражениях, Виталий наотрез отказался: не позволило воспитание. А еще появилось чувство, будто не сам по себе этот голос взялся, а вроде как был транслирован, подобно радиопередаче, откуда-то издалека, «словно кто-то передает, а внутри меня что-то эту волну принимает». Мало того, дальше и вовсе чертовщина началась с элементами мистики и дурной паранормальности: стал он по ночам ощущать, будто бы вылетает из собственного тела и парит под потолком аки шарик с гелием, поглядывая на спящих домочадцев свысока и с ужасом — мол, а обратно-то как же?

Вот и решил Виталий, что пора сдаваться. Как он рассказал, это решение далось ему не без труда: вроде бы и заведение не курортного профиля, да и голос масла в огонь стал подливать — мол, куда ты, дурень, собрался, врачи тебя обманут, помочь ничем не смогут, на таблетки с уколами посадят, а то и вовсе упекут куда-нибудь на веки вечные; может, народными средствами обойдемся, холодный душ или уринотерапия… Но пациент был тверд духом и на вражеские подначки не покупался. Порешили мы с ним, что с недельку он попьет лекарства, а там поглядим. Сияя как начищенный пятак, Виталий взял со стола рецепты с подробной письменной инструкцией приема таблеток и, уже уходя, заметил:

— А он вас боится, этот голос. Говорит, что вы можете его убить. Меня умоляет одуматься. Так что кто куда, а я — в аптеку!

Первертности военной службы

А эту историю рассказал нам, тогда еще интернам, наш сэнсэй, Павел Яковлевич. Разговор зашел о гомосексуалистах, о распространенности этого явления в армии, о том, каков преморбид (то, что предшествует развитию патологии) и отличается ли он в случае активного и пассивного вариантов. Пригревало весеннее солнышко, в открытые окна ординаторской отделения военной и трудовой экспертизы легкий сквознячок доносил запахи земли, прошлогодней листвы и костров — отделения приступили к уборке территории, отчего вся больница подернулась сизой ароматной дымкой. Настроение было самым что ни на есть философически-созерцательным.

— Я вам так скажу, Оксана Владимировна: природные задатки и причудливое сочетание генетического материала — это, конечно, важно. А самое главное — в условиях каменного века, в коих пребывает ДНК-диагностика, и в мракобесии темных Средних веков, в коих пребывает значительная часть экспертов — практически недоказуемо и может рассматриваться лишь как предмет демагогического мудрствования с целью повышения самооценки и погружения в эротический транс юных барышень, что имеет определенные выгоды, но не есть комильфо для социально и психически зрелого психиатра. Не сбрасывайте со счетов условия окружающей среды, доктора! Вот вам пример.

Был у меня на экспертизе майор-педераст. Не в том смысле, который может вложить в это емкое понятие подчиненный рядовой состав, а в том, что женщинам предпочитал мужчин. Стал я с ним общаться, расспрашивать, как докатился человек до такой анальной жизни, и вот что он мне поведал. Оказывается, сначала был он активным, то бишь имел других анусострадальцев. А потом перетек в категорию пассивных. Спрашиваю, как же такое могло произойти? А он мне с мечтательной тоской в глазах и тихой грустью поведал, как был переведен на службу в Закавказский военный округ. «А там ТАКИЕ МАСТЕРА!..»

Дела экспертные

Мой друг, врач-психиатр Денис Анатольевич, принимает участие в проведении судебно-психиатрических экспертиз. Работа эта довольно интересная и захватывающая, учитывая контингент и деяния, который сей контингент совершает. Взять, к примеру, хлипкого тщедушного дебильчика с моего участка, который пытался подработать сдачей в металлолом крышек от канализационных люков. Когда его застукали за этим увлекательным занятием, он рванул с места с двумя крышками в руках — Кения нервно жует бананы, на всякий случай не слезая с пальм.

Впрочем, отжигают не только пациенты. Один из следователей отличился, описывая непотребство, учиненное испытуемым: «И совершил противоправное действие посредством полового члена…» — далее шло подробное описание, вплоть до количества произведенных фрикций. На предложение Дениса Анатольевича сменить карьеру и стать автором эротических романов следователь надулся, разобиделся и более с доктором напрямую старался не общаться, чем несказанно того осчастливил.

Периодически радуют своими бессмертными творениями психологи, проводящие тестирование подэкспертных. Только вслушайтесь, как звучит: «Можно утверждать, что подэкспертный К. самой последовательностью своих действий, направленных на причинение смерти потерпевшему, проявлял особую жестокость, агрессивность, не укладывающуюся в рамки возрастного периода». У меня вопрос: а что, есть такой возрастной период, в рамках которого убивать — это нормально? Мол, извините, возраст такой, позверствует пару годиков, и все пройдет само собой! Читаем дальше: «Количество нанесенных повреждений, опасных для жизни, очень велико и несоразмерно с умыслом на убийство». Я теряюсь в страшных догадках: что ж тогда за умысел был такой? Или товарищ просто план перевыполнил? Ну да ладно, едем дальше: «Кроме того, повреждения бетонной плитой, орудием преступления, как в целом виде, так и в разбитом, прямо указывают на преступление, совершенное с одномоментной ненавистью как к потерпевшему, так и к разрушенному орудию преступления, а то, что плита была расколота на четыре части, говорит о чрезвычайном уровне агрессии». Все, приплыли. Всех наш убивец возненавидел к исходу своего черного деяния. Кстати, интересная мысль насчет мерила уровня агрессии. Расколол бетонную плиту о пострадавшего на четыре части — уровень чрезвычайный, на три — высокий, на две — повышенный. Не смог расколоть плиту — двойка тебе, невысокий у тебя уровень агрессии, тренируйся дальше.

Другое заключение, другого психолога. Тоже несказанно порадовало: «Анализ рисунка несуществующего животного позволяет говорить о демонстративных тенденциях при наличии фиксации на половых органах, т. к. мальчик тринадцати лет рисует кота с крыльями и пририсовывает ему член и яички». Далее в тексте тоненько, так, чтобы можно было без труда их прочесть, зачеркнуты три последних слова и сделана запись: «Простите меня за эту похабность». А то вдруг эксперт стыдливый попадется, неудобненько получится как-то.

Так и развлекаемся: не больные, так экспертиза, не экспертиза, так психологи.

Вишлист

Эта история из копилки нашей подруги Татьяны. Она работает детским психиатром. Я уже высказывал мысль о том, что груши на яблоне не растут и что наследственность играет далеко не последнюю роль среди причин наших заболеваний, а тут такая роскошь! Просто невозможно отказать себе в удовольствии написать об этом.

Есть на участке Татьяны пацанчик-дебильчик, милый ребенок, только слабоумный. Более ничего — ни психопатизации, ни чего другого — ни-ни. Инвалид. Каждый год проходит переосвидетельствование, продляя группу. И вот однажды на пороге Татьяниного кабинета появляется его мама, вид которой заслуживает отдельного описания. Нет-нет, внешне все нормально, но вот… Представляете, как выглядит ребенок, когда или нашкодит, или собирается потребовать от строгого, но справедливого родителя чего-то непотребного? Еще так может выглядеть любимый щенок, сгрызший не менее любимый тапок. Вот именно с таким видом мама этого пациента бочком пересекает кабинет, сжимая в руке за спиной лист бумаги.