Дар ледяного огня (СИ) - Майер Кристина

Стояли еще минут пять, он не отпускал моей руки. Но и говорить не начинал, а мне не хотелось.

– Ладно, мне уже нужно бежать, – наклонившись, клюнула его носом в щеку. Думала коснуться его щеки губами, но пересилить себя не могу. – Пока, – сказала я и ждала, что он меня отпустит, но он только сильнее приобнял. Обеими руками он крепко прижимает к себе, и мои ладони уперлись ему в грудь: хочется оттолкнуть его от себя.

– Студентка Монталь! – От этого рыка мы отлетели друг от друга, и я смогла вздохнуть полной грудью. Пару секунд я была благодарна, пока не услышала: – Мне казалось, Вам вчера ясно было сказано не покидать пределов академии, или вы данный факт предпочли проигнорировать?

От этого злого голоса у меня озноб прошел по коже.

Тим тоже растерялся, но все же вежливо склонил голову и произнес слова приветствия, которые остались без ответа.

– Мне и правда пора. Приятно было увидеться, пока, – скороговоркой выпалила я оборачиваясь. Моему возмущению нет предела, и даже бешеный взгляд Эдварда не производит на меня впечатления. Он посмел меня отчитывать перед Тимом, словно я идиотка какая-то. А хуже, что рядом с ним стоит во всей красе профессор Вирго! Это задевает меня в сто раз сильнее – так унизить меня перед ней! Она в черном обтягивающем платье, как всегда с открытой грудью… Вот она, смотрит на меня, как на букашку, а на ее губах счастливая улыбка.

Мне хочется убежать.

Испепелив взглядом профессоров, быстрым шагом направляюсь к подругам, сжимая от злости кулаки в перекрещенных на груди руках, чувствую, как ногти впиваются в ладони. Подняв глаза, впереди вижу быстро уходящего Касана. Да что за напасть – он видел меня с Тимом! Теперь ведет себя, как обманутый муж. Да и сцену с Эдвардом не пропустил. Все, хватит с меня мужиков, от них одни неприятности. Эдвард пусть валит к Латэе, может она его замучает до смерти, и я его больше не увижу. Касан тоже хорош: говорил, будем друзьями, а сейчас что с ним происходит? С Тимом стоит объясниться, что кроме дружбы… Да какой дружбы, кроме приятельских отношений ничего быть не может! Мне надо учиться, нет у меня времени на все эти страсти, без них проблем хватает! Все, больше никаких чувств!

Лошадь, как по закону подлости, досталась мне одноглазая. Благо, что смирная. На слепошарой, да еще резвой, быстро бы пересчитала все столбы ограждения.

Не пойму, то ли я наездник никакой, то ли моя лошадка потеть не хотела: она щипала травку, не обращая внимания на мои постукивания пятками. И уговаривала, и «но» кричала, да что я только ни делала! Но мы стояли на месте, пока другие по несколько кругов успели проскакать вокруг загона. Сира и ее подруги веселились от души, Диана кидала в нашу сторону сочувствующие взгляды. Не знаю, кому она сочувствовала больше.

Мадам Аран наконец обратила на нас внимание. Надежда на то, что сейчас она подскажет, что я делаю неправильно, умерла после ее слов:

– Ничего, ничего. Ромашке нужен отдых, пусть пройдется.

«Пройдется? – мысленно возмущаюсь я. – Она просто стоит и ест, накормили бы бедную лошадь перед тренировкой!»

– На следующем занятии наверстаешь, – Мадам похлопала то ли меня по ноге, то ли лошадь по ребрам.

Ну а я что? Смешить никого не собираюсь. Приняв величественную позу, остаюсь сидеть в седле. Окинув всех надменным взглядом – они же не знают, о чем я шепталась с мадам Аран, – довольно улыбаюсь. Скачите, вассалы, а ваша королева на вас полюбуется. Подействовало: смешки прекратились, и в мою сторону летят только завистливые и злые взгляды. Лучше так.

Сира, гадина, стукнула Ромашку плеткой, которую схватила с забора. Мадам в этот момент отвернулась и случившегося не увидела. Удар прошелся по касательной, и лошадь не практически дернулась – только подняла морду кверху. А вот когда плетка упала ей под ноги, она испугалась.

Позже я не могла понять: или это запоздалая реакция на удар, или моя слепошарая Ромашка подумала, что возле ног змея. Заржав и встав на дыбы – до сих пор остается загадкой, как я удержалась на ней, – помчалась она, словно угорелая. Ромашка вспомнила молодость и забыла о том, что она почти слепая – резво несла меня в сторону забора.

Все студенты разбегаются кто куда. Мадам что-то кричит, но пойми что, когда я сама ору, как сумасшедшая. Каждый миг может стать последним в моей жизни. Остается только ждать, когда я свалюсь и сломаю себе шею. Зажмуриваю глаза прямо перед забором – а эта кляча его перепрыгивает.

В ужасе открываю глаза, подлетаю и лечу вперед. В последний момент вцепившись в гриву мертвой хваткой, умудряюсь остаться на лошади. Моя попа получила сильнейшее сотрясение, мне даже сидеть больно. Как я буду ходить? Но эта Ромашка скачет, не сбавляя скорости, превращая мой зад в отбивную. Рядом слышится какой-то топот, от которого шарахается моя лошадь и я, естественно, следом за ней. Обхватив Ромашку за шею, бедрами сильно сжала ее бока.

– Спасите!!! – Все болит, но жить-то хочется.

Меня за шкирку кто-то вырывает из седла. Ступни вылетают из стремян, в руках остается клок шерсти из гривы, а ноги от напряжения так и застыли в воздухе, словно я на невидимой лошади продолжаю скакать. Затем жестко посадил перед собой на боевого коня, стукнув многострадальную попу о жесткое седло.

– Держись.

Вместе с клочьями волос, которые так и остались у меня в руках, вцепилась в майку спасителя. Ромашка понеслась дальше. Не хочу больше ездить верхом. Сегодня вообще не мой день.

Лошадь подо мной скачет, кажется, еще быстрее, чем летела Ромашка. Зажмурив глаза, я прижимаюсь к спасителю, от которого исходит приятный мужской запах. Когда скорость стала падать, я осознала, что не на лошади мы скачем, а на боевом коне. Как сразу не догадалась – одна только мощь и стать наводят ужас на меня, этими копытам можно затоптать Ромашку.

На мужчину, который меня спас, неудобно глаз поднять. Не из-за того, что я нафантазировала себе романтические бредни, а из-за своего поведения. Ну да ладно, не одна я такая: каждая бы запаниковала и кричала не своим голосом на всю округу. Пусть думает, что хочет.

В кольце его рук было так тепло и надежно, но стоит хоть поблагодарить его. Оторвав лицо от мощной груди, я увидела непринужденную добрую улыбку. По складкам на губах было ясно, что эти губы нечасто улыбаются, и от этого почему-то спокойно на душе. Мужчина не столько красив, сколько мужественен. Массивная челюсть, широкий лоб, который прикрывала длинная челка. Почти черные глаза по-доброму обращены на меня. Мои губы невольно стали расплываться в улыбке.

– Спасибо… – Как зовут мужчину я знала, но обратиться по имени вроде неудобно. Мое смятение не осталось незамеченным.

– Таяла, просто Красс. – И я вижу ряд ровных белых зубов.

– Мы разве знакомы? – Лично представлены друг другу не были. Я уверена, такое не забывается.

– Ты забываешь, что я из хранителей императорского дворца и должен быть в курсе всех важных событий, а ты близкая подруга жены наследного принца.

– Я-то уже подумала, что память мне эта лошадь отшибла, а не только… – Резко замолчала, чуть не сболтнув лишнего. Благо румянец, проступивший на щеках, у меня не видно из-за смуглой кожи.

Он-то прекрасно понял, что я хотела сказать, и не постеснялся в голос захохотать.

– Теперь мы лично знакомы, не переживай. А ушибленные места лучше полечить. – Он покосился в сторону ушибленной попы, заставляя алеть не только щеки, но и все тело.

Осторожно спустив меня возле мадам Аран, которая охала и ахала, Красс ускакал к парням, которых пришлось оставить без присмотра. Встретили они его улюлюканьем и свистом, чуть в воздух не стали подбрасывать. Не знаю, что он им сказал, но шум вмиг прекратился. Сейчас мне было все равно: пусть глумятся, у меня есть более серьезные проблемы. Мне идти больно, ноги не слушаются. Мадам решила, что со мной все в порядке. Подумаешь, копчик отбила.

– А какая Ромашка, оказывается, еще резвая! – радуется мадам, как ребенок. Она стукнула меня по плечу. – Я ее уже списать хотела, а ее на скачки с такой прытью выставлять можно!