Она умерла как леди - Джон Карр

– Он был для нее бесполезен. Понимаете, доктор, корабль должен забрать только американцев и их семьи. К тому же, если Рита намеревалась исчезнуть и начать новую жизнь, она должна была обзавестись и новой личностью. Поэтому ей пришлось под фальшивым предлогом получить новый паспорт.

– Послушайте, доктор, – терпеливо заговорил Г. М. – Все происходило у вас на глазах, но вы этого не замечали. Эти двое, Рита Уэйнрайт и Барри Салливан, никогда не намеревались убивать себя. «Самоубийство по сговору» было тщательно спланированной фальшивкой, разыгранной так ловко, что, по-своему, вызывает у меня восхищение! Оно должно было обмануть не только Алека Уэйнрайта, но и всю Англию.

Рита считала это единственным выходом. Она любила мужа и не хотела причинить ему боль, но отказаться от любовника тоже не могла. Поэтому ее истеричная романтическая натура приняла план, который, как ей казалось, решал все проблемы. Она не могла просто убежать с Салливаном. Но если бы муж и весь мир считали их мертвыми, им было бы не о чем беспокоиться. Очаровательная и весьма характерная идея, как увернуться от ответственности. Неужели вы еще не поняли?

Глава 14

– А если не поняли, – добавил Г. М., – то постарайтесь вспомнить. – Машинально он стал нащупывать карман с портсигаром, но обнаружил только тогу и с отвращением посмотрел на нее. – Рита Уэйнрайт 22 мая пришла в вашу приемную в крайнем возбуждении. Она хотела, чтобы вы что-то для нее сделали. Каковы были ее первые слова, обращенные к вам? «Я поссорилась с моим солиситором. Естественно, ни один священник никогда этого не сделает. И я не знаю ни одного мирового судью. Вы должны…» И она оборвала фразу. Это правда?

– Да, – кивнул я.

– А для чего требуется рекомендация лично знакомого врача, юриста, священника или мирового судьи?

– Для паспорта, – ответил Феррарс, выпрямившись в кресле.

Передо мной живо предстал образ Риты в моем кабинете, с алыми ногтями и испуганными глазами, пытающейся сказать мне что-то. «Все так запуталось, – слышал я ее голос. – Вот если бы Алек умер…» А потом беглый взгляд на меня, проверяющий, как я воспринял ее реплику.

Тем не менее я продолжал протестовать:

– Говорю вам, это фантастично! Чем бы они зарабатывали на жизнь? У Салливана не было практически ничего, да и у Риты не было своих денег.

– Если помните, – сказал Г. М., – вы задали ей тот же вопрос. И это ее нисколько не обеспокоило, сынок. Потому что у нее имелся ответ. Как насчет бриллиантов?

Его взгляд устремился к портрету Риты над камином. Впервые я перестал сосредотачиваться на ее улыбающемся лице, вспомнив, что, как я указывал в этих записках, Феррарс рисовал ее в бриллиантовом ожерелье на шее и бриллиантовых браслетах на запястьях. Теперь нарисованные бриллианты словно подмигивали мне.

– Вы сами, – продолжал Г. М., – рассказывали мне, как профессор Уэйнрайт любил увешивать жену бриллиантами. Скоро драгоценности запретят вывозить из страны, но пока что они служат выгодным товаром для продажи.

– Но Алек Уэйнрайт практически разорен, – возразил я. – Очевидно, эти бриллианты – все, что у него оставалось. Рита никогда бы не забрала их без…

– Практически разорен, – пробормотал Г. М. – Угу. А она об этом знала?

Правда – беспощадная штука.

– Ну… если подумать, нет. Алек сам говорил мне об этом.

– Он вел свой бизнес строго конфиденциально?

– Да.

– И жена считала его состоятельным человеком?

– Очевидно.

– Давайте проясним этот вопрос до конца, – сказал Г. М. – Кто-нибудь знает, где хранились эти бриллианты?

– Я могу вам ответить, – вмешался Феррарс. – Фактически я говорил вам вчера вечером. Рита хранила их в большой шкатулке из слоновой кости наверху, в своей спальне. Шкатулка открывается маленьким ключом, похожим на ключ от американского замка, но меньшего размера, с выгравированными на нем именем «Маргарита» и двойным узлом.

Г. М. с неудовольствием посмотрел на меня.

– Муж, конечно, о многом подозревал, – сказал он. – Это доказывает каждое процитированное вами его слово в субботу вечером. «Убить меня! Вижу, вы совсем не знаете мою жену. Нет, убивать меня они не собираются. Но я могу сказать вам, что они планируют». Но Алек слегка ошибался, не предвидя трюк с фальшивым самоубийством. Он думал, что они просто собираются сбежать. Вспомните, что произошло. Вы вернулись с утеса и сообщили ему, что пара бросилась в море. Это ошеломило его. Он закричал, что не верит этому. А потом он побежал наверх и сказал, когда спустился: «Ее одежда на месте, но…» – после чего протянул маленький ключ. Это означало, тупоголовые вы мои, что бриллианты исчезли.

Последовало молчание.

Феррарс, медленно покачивая головой, смотрел в основном на ковер. Один раз он бросил взгляд на портрет, и его костлявый подбородок сразу напрягся.

– Вы хотите сказать, – заговорил он, – что мистер Уэйнрайт собирался позволить им забрать бриллианты?

– Конечно.

– Хотя у него самого почти не осталось денег?

– Бывают такие люди, сынок. – Голос Г. М. звучал виновато. – Судя по всему, Алек Уэйнрайт – один из них. Можно ли удивляться, что он чувствует себя больным, усталым и испытывает отвращение к миру?

С каждой новой деталью становилось все труднее оспаривать версию Г. М. К тому же было невозможно подвергать сомнению показания консульства, предъявившего копии паспортов и визы.

Но даже если все происходило именно так, было ли необходимо рвать и метать, вспоминая о Рите? Как заметил Г. М., это было абсолютно характерно для нее. Она приносила в мир разрушение, но ее намерения были добрыми. Она едва не убила Алека, но это не входило в ее планы. Воздавая должное Алеку, следует ли непременно порицать Риту?

– Что касается миссис Уэйнрайт и Салливана – будем называть его так, – то становятся понятными их действия, – продолжал Г. М. – Рита получила новый паспорт. Салливан пригнал сюда свою машину и спрятал в студии, чтобы они могли ускользнуть, когда трюк сработает.

– Ускользнуть, сэр? – переспросил суперинтендент Крафт.

– Разумеется. Сначала в Ливерпуль, а потом, избавившись от автомобиля, в Ирландию и Голуэй. Далее, им пришлось уничтожить все свои фотографии. Почему? Потому что вскоре они собирались фигурировать в качестве жертв ужасной трагедии. Газеты начали бы охоту за их снимками.

– Понятно, – задумчиво промолвил Крафт. – Они не могли допустить, чтобы кто-то из американского консульства или британского паспортного бюро увидел фотографии в газете и сказал: «Никакие это не миссис Александер Уэйнрайт и мистер Барри Салливан. Это мистер и миссис Джейкоб Мак-Натт, которые сейчас плывут в Америку».

Г. М. развел руками.

– Если вам мало доказательств, – обратился он ко мне, – подумайте о происшедшем в субботу вечером. Кто выбрал этот вечер, когда у горничной был выходной? Рита Уэйнрайт. Кто уволил садовника Джонсона, потому что он всюду совал нос? Рита Уэйнрайт. Кто наложил вето на предложение мужа пригласить других гостей и настоял, чтобы присутствовали только четверо? Рита Уэйнрайт. Наконец, какое время любовники выбрали для их драматического фокуса-покуса? Естественно, девять часов. А почему? Потому что Алек Уэйнрайт – фанатик радионовостей. Как только успокаивающий голос Джозефа Маклауда или Элвара Лидделла звучит в эфире, он становится глух и слеп ко всему остальному. Никто не стал вмешиваться, когда пара вышла из комнаты. Муж был слишком занят, а гость – слишком смущен.

Уверяю вас, тогдашнее поведение Риты не было игрой. Вся эта чрезмерная эмоциональность была для нее столь же реальной, как будто она действительно собиралась покончить с собой. Она с искренней нежностью гладила волосы на голове мужа и плакала настоящими слезами.

В каком-то смысле, ребята, Рита прощалась с жизнью. Она отрезала прошлое острым ножом. Если хотите, можете назвать это высокопарной чепухой, но Рита так не считала. Она выходит из дома, и красавчик Салливан, слегка нервничающий из-за того, что они уносят с собой бриллианты стоимостью пять или шесть тысяч фунтов, идет следом.

Г. М. нахмурился и прочистил горло. Феррарс зажигал трубку. Пламя спички осветило его худые запястья и впадины под скулами.

– Скажите мне вот что. – Он задул пламя, и кошачья улыбка мелькнула под его длинным носом. – Этот Барри Салливан, или Джейкоб Мак-Натт, действительно любил Риту или его интересовали только бриллианты?

– Ну, я ни разу его не встречал. Судя но описаниям, особенно его жены…

– Вы имеете в виду Белл?

– Да. Рискну предположить, что имело место то и другое. Совесть не мешала ему делать то, что не следовало, – она только не позволяла ему наслаждаться этим. Но вернемся к их поведению в субботу вечером. Они выбегают из этой комнаты. А потом…

– Да, сэр? Что потом? – осведомился суперинтендент Крафт.

– Не знаю! – рявкнул Г. М. – Не имею ни малейшего представления!