Постоянная должность - Айзек Азимов

Она прислонила голову к его груди в закрыла глаза:

- Да, дорогой, - но тут же оттолкнула его, услышав стук каблуков спускавшейся Джинни, и крикнула ей: - Ты опаздываешь, Вирджиния, и тебе придется есть холодную яичницу.

Когда Брэйд, повернул автомобиль с Пятой улицы на Юниверсити роуд, он увидел два кирпичных шпиля административного корпуса, возвышавшиеся среди зелени Университетского городка. Весь городок показался Брэйду чужим - сейчас здесь не было оживленного движения, шелеста шин, звука моторов и бензиновой гари. Да, университет выглядел непривычно чужим и враждебным. Возможно, он казался таким потому, что сегодня воскресенье, а возможно, потому, что сам Брэйд больше не считал все это своим. Накануне вечером что-то произошло. Он порвал узы, принял как свершившийся факт, что больше не является частью университета.

Даже автомобильная стоянка казалась враждебной. Она не была, как обычно, забита до отказа - стояли только три машины. Чужим было и здание химического факультета - всегда открытые деканат и химический музей заперты, звук шагов Брэйда гулко разносился в воскресной тишине.

Брэйд поднялся на четвертый этаж. Все двери лабораторий и кабинетов заперты, коридор погружен в темноту. Он включил свет и прошел половину коридора до бывшей лаборатории Ральфа. Достал цепочку с ключами и, быстро перебрав их, нашел нужный. На мгновение удивился, сам не понимая почему: на цепочке висел лишний ключ. С внезапным острым беспокойством Брэйд вспомнил, что детектив в пятницу вернул ему ключ Ральфа. Брэйд понял причину беспокойства: этот детектив не собирался оставить дело в покое, должно быть, он допускает мысль, что было применено насилие.

Тетрадей Ральфа было пять, все аккуратно пронумерованы, и Брэйд наугад открыл одну из них. У Брэйда в кабинете имелись копии этих записей, но, если Ральф был таким же, как и остальные аспиранты, на оборотной стороне оригинала могли сохраниться какие-нибудь черновые записи и заметки, может быть, очень существенные.

Брэйд быстро перелистывал страницы и думал о том, что Ральф, несомненно, был чрезвычайно аккуратен: записи ясные, краткие и до крайности точные. Брэйд помнил еще те тетради, в которые Кэп Энсон неразборчивым почерком, но скрупулезно заносил результаты исследований к своей диссертации, - пожалуй, Ральф превзошел даже этот образец пунктуальности.

Записи велись так, будто Ральф полагал, что любой, кто будет их читать, обладает лишь самыми элементарными знаниями. (С чувством вины Брэйд поймал себя на мысли, что, возможно, Ральф писал это для него.) Черт возьми, тогда он, несомненно, разберется: ему нужно только поменьше опасаться математики. Итак, начнем по порядку!

Он возвратился к тетради номер один. Первые страницы были посвящены тому периоду, когда Ньюфелд занимался под руководством Рейнка. Перечислялись работы, которые были прочитаны перед тем, как приступить к фактическим исследованиям, приводились аннотации этих работ, а также собственные выводы и теории. Все это было очень аккуратно и превосходно изложено. Брэйд вспомнил, что однажды уже просматривал эти записи года полтора назад, когда Ральф только что стал его аспирантом.

Изучая тетрадь, Брэйд не мог не удивиться тому, как мало нервозность и неуравновешенность Ральфа сказались на его работе. Записи казались совершенно бесстрастными. "Профессор Рейнк указывает на противоречивость утверждения...", или: "Профессор Рейнк, кажется, не убежден тем, что..." Даже разрыв с Рейнком был отмечен лишь такой фразой; "Сегодня я последний день аспирант профессора О. Рейнка". Никакого упоминания о ссорах, никаких самооправданий или враждебных выпадов. Одна эта фраза на всей странице, и больше ничего.

Следующая запись, как показывала дата, была сделана более чем через месяц на новой странице: "Сегодня первый день, как я аспирант профессора Л. Брэйда". Последующие записи были знакомы: вначале копии передавались Брэйду еженедельно, затем - реже и реже, а содержание их становилось все более конспективным. Разочаровался ли Ральф в способности своего нового руководителя надлежащим образом разобраться в его работе? Или же Ральф действительно возненавидел Брэйда? Но ведь аспирант Чарли Эмит считал, что это был страх, а не ненависть.

Брэйд почувствовал, что голоден. По воскресеньям буфет закрыт, из дому он ничего не захватил, а ближайший приличный ресторан находится в десяти минутах быстрой ходьбы. Он решил, что обойдется без обеда, и вернулся к тетрадям.

Отдельные эксперименты Ральф описывал особенно тщательно. В тех случаях, когда результаты оказывались неудовлетворительными, Ральф записывал свои предположения о причинах неудачи. Это было полезно. Более чем полезно! Настроение Брэйда начало улучшаться.

Главным недостатком Ральфа как химика-исследователя явно была чрезмерная приверженность своим предвзятым теориям: любой эксперимент, который пусть поверхностно, но подтверждал его мнение, он оставлял без перепроверки. Те же эксперименты, результаты которых противоречили его теориям, проверялись и перепроверялись и иногда опровергались.

Первая и вторая тетради содержали описания многих опытов, которые противоречили теории Ральфа, и в комментариях начало сквозить раздражение. Появились замечания вроде: "Нужно улучшить контроль температуры. Поговорить с Брэйдом относительно приличного термостата для того, чтобы работа имела хоть какой-то смысл". Отсутствие слова "профессор", которое раньше везде с дотошностью вставлялось, казалось Брэйду самым характерным признаком раздражения (или ненависти?). Но ведь Ральф умел владеть собой при гораздо более напряженных отношениях когда работал с Рейнком. Может быть, причина в том, что Рейнк, даже когда он не соглашался с Ральфом, был его оплотом, скалой, о которую можно было опереться, тогда как Брэйд - лишь пустым местом?

Тогда-то копии записей стали попадать к Брэйду изредка и большими партиями сразу, он уже не узнавал страницы или припоминал их смутно. (Это его вина, его! Брэйд поклялся себе, что в будущем ни один аспирант не будет проводить исследовании без него.)

В самом начале третьей тетради положение вещей неожиданно улучшилось. Прежде всего Ральф наметил четкое направление проведения экспериментов, которое впоследствии оказалось плодотворным. Брэйд перевернул страницу, и... подскочил на стуле. Тщательно и подробно Ральф описал здесь метод проведения эксперимента, включая заблаговременную подготовку аликвот ацетата натрия в десяти колбах. У Брэйда забегали по спине мурашки: любой враг Ральфа, мало-мальски компетентный химик, прочитав именно эту страницу, получал точное руководство, как отправить юношу на тот свет. Как отравить его именно тем способом, каким он и был, очевидно, отравлен. Брэйд взял себя в руки: не думать об этом сейчас! К черту убийство и всех убийц! В данный момент следовало оценить свои собственные шансы на то, сможет ли он самостоятельно продолжить эти исследования.