Постоянная должность - Айзек Азимов

Рейнк, побледнев, прохрипел что-то невнятное. Фостер сказал:

- Мне кажется, нам следует предоставить это полиции.

Но Брэйд еще не кончил. Он круто повернулся к Фостеру.

- А может быть, его прикончила отметка, которую ты поставил ему по синтетической органике?

- О чем ты говоришь? - с неожиданным беспокойством спросил Фостер. - Мне пришлось поставить ему то, что он заслужил.

- А он заслуживал низкой оценки? Я видел его экзаменационную работу. Я химик-органик, с этим ты согласишься, и позволь мне судить о заключительной экзаменационной работе по курсу органической химии.

Фостер разволновался.

- Здесь учитывается не только заключительная работа. Сюда входят лабораторные занятия, сюда входит его поведение на лекциях...

Брэйд со злостью прервал его:

- Чертовски жаль, что никто не ставит оценок твоему поведению на лекциях или не задается вопросом, какое ты получаешь удовольствие, изводя студентов, которые не могут дать тебе сдачи. Я не удивлюсь, если как-нибудь один из них встретит тебя в узком переулке и сведет с тобой счеты.

Взволнованная миссис Литтлби подошла к ним и безнадежно мягким голосом объявила:

- Будьте любезны, пожалуйста... Теперь всем надо покушать, не так ли?

Когда Брэйд машинально двинулся в столовую, он обнаружил, что вокруг него образовался некий вакуум. К нему поспешно приблизилась Дорис.

- Что случилось? - спросила она напряженным тихим голосом. - С чего все это началось?

Сквозь сжатые зубы Брэйд проговорил:

- Оставь пока это, Дорис. Я рад, что все так произошло.

И он действительно был рад. Работы он лишился - это ясно. И теперь, когда ему нечего было больше терять, у него появилось ощущение свободы, он испытывал какое-то облегчение. То время, пока он еще пробудет в университете, фостеры, рейнки и все это племя честолюбцев не смогут больше притеснять его, не почувствовав на себе его зубов.

Он продолжал ощущать, что его избегают. Поэтому он разыскал Литтлби.

- Профессор Литтлби!

- А, Брэйд! - Механическая улыбка декана факультета была беспокойной.

- Я хотел бы предложить, сэр, чтобы лекции по технике безопасности были обязательным предметом, поскольку факультет отвечает за безопасность. Если, как вы предложили, личная ответственность за них возлагается на меня, я хотел бы, чтобы данное обстоятельство повлияло на улучшение моего служебного положения.

Он отрывисто кивнул головой и ушел, не ожидая, что ответит ему Литтлби. Это также помогло ему почувствовать себя лучше - и ничего ему не стоило. Вот что значило потерять все: никакие потери больше не страшны.

Брэйд и Дорис ушли домой настолько рано, насколько это позволяло приличие. Брэйд боролся с потоком автомобилей так, будто каждая встречная машина олицетворяла Рейнка, а каждая догонявшая - Фостера: он пробивался вперед, оттесняя тех, кто не давал ему дорогу.

- Вот так, - сказал он. - Я никогда больше не пойду ни на одну из этих вечеринок, даже если... - Он хотел докончить: "...даже если меня оставят", но не сказал этого.

Дорис до сих пор еще не знала истинного положения дел. С поразившей его мягкостью она повторила свой вопрос:

- Но из-за чего же это началось?

- Фостер предупредил меня, что полиция не принимает версии о несчастном случае. Я полагаю, что кто-то сообщил об этом полиции.

- Но зачем же? Зачем создавать новые неприятности?

- Некоторые любят создавать другим неприятности. А кое-кто даже считает это своим гражданским долгом. Все дело в том, что факультет с удовольствием примет версию о самоубийстве, чтобы на этом покончить, особенно если удастся возложить вину на меня. Проклятые дураки не знают, какую бурю они накликают на себя.

- Но...

- Никаких "но". Это - убийство. И они это чувствуют, иначе не старались бы распустить версию о самоубийстве. У Ральфа всегда под рукой был цианид натрия; чтобы убить себя, достаточно было положить в рот несколько кристаллов. А поставить эксперимент, чтобы понюхать цианистый водород? Никто не станет кончать с собой каким-то особо сложным способом, который может не сработать, когда в твоих руках - прямой и безотказный.

Его мысли опять переключились на другое. Опасность безработицы еще раз отступила на задний план перед опасностью быть обвиненным в убийстве.

--------------------------------------------------------------------------

----

* Плющ является в США символом университета (особенно в северо-восточных Штатах). - Прим. пер.

ГЛАВА 11

В эту ночь Брэйд спад крепко, без снов. Сказались волнения последних дней и опустошившее его возбуждение вчерашнего вечера.

Утро встретило его дождем - пасмурное, как и его настроение. То, что вчера перед сном казалось ему благородной битвой, теперь вспоминалось с отвращением - перебранка рыночных торговок. Опасности снова нависли над ним, выхода не было. Можно, конечно, предположить, что те, кто с особой энергией поддерживает версию самоубийства, особенно боятся другой - убийства. А кто больше всего боится ясности в этом вопросе? Конечно, сам убийца. Хорошо, но означает ли это, что Рейнк или Фостер убили Ральфа? Черт побери! Он отодвинул свою порцию яичницы с ветчиной и подумал: какие же у того или другого могли быть основания? Мотивы? Все происшедшее с самого начала зависело от мотива. Он обратился к Дорис:

- Я поеду в университет.

- Сегодня?! В воскресенье?!

- Именно потому, что воскресенье. Я собираюсь поработать над записями исследований Ральфа.

- Зачем?

- Ты слышала вчера Рейнка, не так ли? Он считает, что работа у Ральфа шла плохо и что я в этом не смогу разобраться.

- А ты сможешь? - спросила Дорис спокойно.

Вся оборона Брэйда неожиданно рухнула:

- Я не уверен, но мне надо это выяснить. Мне следует закончить его работу и показать этим... этим ублюдкам кое-что.

- Ты знаешь, я страшно боюсь, - прошептала Дорис.

Поддавшись внезапному порыву, Брэйд встал, подошел к Дорис и обнял ее за плечи:

- Боязнью делу не поможешь. Нам следует бороться, и мы будем. Вот и все.

Она прислонила голову к его груди в закрыла глаза:

- Да, дорогой, - но тут же оттолкнула его, услышав стук каблуков спускавшейся Джинни, и крикнула ей: - Ты опаздываешь, Вирджиния, и тебе придется есть холодную яичницу.

Когда Брэйд, повернул автомобиль с Пятой улицы на Юниверсити роуд, он увидел два кирпичных шпиля административного корпуса, возвышавшиеся среди зелени Университетского городка. Весь городок показался Брэйду чужим - сейчас здесь не было оживленного движения, шелеста шин, звука моторов и бензиновой гари. Да, университет выглядел непривычно чужим и враждебным. Возможно, он казался таким потому, что сегодня воскресенье, а возможно, потому, что сам Брэйд больше не считал все это своим. Накануне вечером что-то произошло. Он порвал узы, принял как свершившийся факт, что больше не является частью университета.