Золотой поросенок для Дуремара - Катя Чудакова

— А с кем дружила Полина по-настоящему?

— Настоящая подруга у нее всегда была только одна — Светочка, ты с ней сегодня познакомилась. А просто знакомых много, она ведь журналистка, с людьми много общалась, помогала многим. Знаешь ведь, наши люди по привычке обращаются в газету, в надежде, что им помогут решить проблему, разобраться в сложной ситуации. Людям кажется, что к ним должны приехать корреспонденты и разобраться в их вопросе. Многие еще живут в своем сознании советскими стереотипами. Им сложно понять, что все эти газеты и журналы — не партийные органы, финансируемые из бездонной казенной бочки, а частные фирмы. А хозяин никогда не пойдет на дополнительные расходы, если без них можно худо-бедно обойтись.

— Мне приходилось с этим сталкиваться еще в Москве. В России ведь тоже теперь популярные издания никем не финансируются, а являются частной собственностью. Поэтому журналисты работают на полную катушку, чтобы отбить свою зарплату. И нет теперь целой армии праздно шатающихся по редакциям каких-то технических помощников, дюжин корректоров и фотографов. Теперь редактор сам пишет, сам фотографирует, а иногда сам себя и правит.

— Да, да. Жизнь диктует свои законы. Так вот, вернемся к кругу общения Полиночки. Думаю, что вряд ли кто-то заменил или мог бы заменить в ее сердце Светочку, когда та переехала к своему жениху. Она теперь живет довольно далеко от нас, но они ездили друг к другу в гости практически каждый месяц в какой-то из выходных, ну, и на дни рождения, конечно. По телефону разговаривали почти каждый день. Полиночка ходила на всякие встречи, или как сейчас их принято называть, «тусовки», без особого удовольствия. А вот театр, концерты она любила посещать, ходила вместе с Эдгаром. Отдыхали и путешествовали они тоже вместе. Но надолго она не уезжала, максимум на неделю. Не хотела меня оставлять одного.

— А как у Эдгара складываются отношения с женой? Насколько я знаю, они официально не разведены и живут в одном доме.

— Я не хочу, чтобы меня считали старым брюзгой, но современные представления о морали я никак не могу принять. Полиночка считала это в порядке вещей. Сколько раз я ей говорил, ты же можешь найти себе свободного мужчину, зачем тебе этот «треугольник»? Жена Эдгара знала о существовании Полины, они ни от кого не скрывали своих отношений. Ты ведь современная женщина, скажи мне, может сейчас, если живешь просто обычной семьей — не шведской, не гомосексуальной, без любовников и любовниц — то тебя уже будут считать старомодным или неполноценным?

— Что вы, Вальдемар Генрихович, большинство семейных пар и продолжают жить, как вы сказали, «по старинке». Но это уже вопрос воспитания и внутренней культуры. Если говорить о Германии, то понятия семейной морали тут весьма расплывчатые и условные. Да и чего еще можно ожидать от страны, канцлер которой женат в четвертый раз, а министр иностранных дел даже уже в четвертый раз разведен?

— Действительно, Алиночка, разве могли мы представить, чтобы наши советские лидеры были разведенными мужчинами? Путь к вершинам власти был бы им закрыт.

— Хотя, как выясняется, особой моральной устойчивостью советские номенклатурные работники не отличались. Но не выпячивали свои побочные связи, а старательно изображали из себя добропорядочных мужей.

Кому-кому, а Алине все это знакомо не только из модных теперь «разоблачительных» передач телевидения или статей в газетах и журналах. Она ведь выросла в семье партийного функционера. Теперь ее отцу уже под восемьдесят, и они вместе с мамой ведут скромную уединенную жизнь в загородном доме. А ведь были времена… Алина никогда ничего не говорила плохого: отец есть отец, но и не забывала мамины слезы, пьяные разборки, следы помады на отцовских рубашках. С детства у нее выработалось какое-то брезгливое отношение к партийным советским функционерам, которые и составляли компанию ее отца — лысые пузатые дядьки в костюмах и с портфелями, сующие ей шоколадки и противно сюсюкающие. Собственно, ей самой готовили роль жены такого же «успешного» молодого деятеля. И она даже вышла замуж за сынка одного из папиных дружков, но со временем у нее хватило сил освободиться от отцовского влияния и от навязанного ей мужа. Теперь-то она относилась к той жизни с определенной долей иронии и даже рассказала Вальдемару несколько историй из жизни «элиты», в которых и сама оказалась замешана. Старик, позабыв на несколько минут о своих невзгодах, посочувствовал Алине:

— Да, детка, пришлось тебе… А всегда считалось, что жены и дети партийных функционеров живут, как у Бога за дверью…

— Если рассматривать только материальную сторону жизни, то мы жили при коммунизме, отдельно построенном для кучки избранных. Я прекрасно понимаю тех людей, которые говорили о нас, как о счастливчиках. Ведь когда человек недоедает, то счастье для него — это кусок колбасы, а говорить о каких-то высоких материях, чувствах и эмоциях на пустой желудок не сильно тянет.

— Получается, что в обществе изобилия народ от скуки начинает куролесить, как это делали наши зажравшиеся советские чинуши? Но с другой стороны, когда речь идет о больших деньгах, как, например, у Эдгара Пауля, то он не спешит делить их со своей женой и разводиться.

— А что, он действительно настолько богат?

— Думаю, что да. Знаете, он помимо медицинской практики занимается продажей и сдачей внаем недвижимости? Наверняка, это ему приносит немалые доходы. Не исключено, что часть недвижимости записано на имя жены. Вполне возможно, что в этом и кроется причина того, что он тянет с разводом.

— Скажите, а его жена не могла… убрать соперницу?

— Если рассуждать с точки зрения здравого смысла, то для нее никакого резона в этом нет — не одна, так другая будет. Эдгар — тот тип мужчин, который не может долго жить «в клетке».

— Но с Полиной они довольно давно вместе…

— Пока эта связь ни к чему его не обязывала, он себя чувствовал свободно. Я не удивлюсь, если узнаю, что он и с другими женщинами встречался в эти годы. А жена спокойно живет своей жизнью и ждет — когда же ее муженек, в конце концов, нагуляется. Поэтому я и говорил Полине, что перспектив у этой связи — ноль. Но она ничего слушать не хотела, голубка моя…

Вальдемар опустил голову на скрещенные на столике руки.

— Вы устали, Вальдемар Генрихович? Может, хватит на сегодня прогулок и бесед?

— Нет, что ты. Извини старика. Это минутная слабость. Попроси еще минеральной водички у официанта, в горле пересохло.

— Сейчас попросим! — сказала Алина, пытаясь взглядом поймать траекторию движения юркого итальянца-официанта.

— Спрашивай дальше, не стесняйся…

— Вальдемар Генрихович, а в квартире у Полины ничего не пропало?

— Меня полицейский попросил посмотреть, но я не нашел никаких изменений. Все стояло как всегда, на тех же самых местах. Ничего не сдвинуто, не опрокинуто на пол…

— Скажите, а у Полины были ценные вещи — картины, драгоценности, антиквариат, наличные деньги?

— Наличных денег у нее много никогда не было — она расплачивалась практически всегда карточкой, есть пара картин, они довольно дорогие, но не такие уж, чтобы… Эти картины подарил ей еще когда мы жили в Алма-Ате один очень модный художник. Он ухаживал за Полиночкой. Кстати, он тоже был женат… Злой рок что ли преследовал мою девочку всю жизнь? За что? За что? Что касается драгоценностей… У нее был старинный ювелирный комплект с бриллиантами и изумрудами — колье, браслет, серьги и два кольца. До сокровищ «Оружейной палаты» им далеко — бриллианты и изумруды не очень крупные, но ювелирная работа необыкновенно красивая. Драгоценностям не одна сотня лет, они переходят в нашей семье от матери к дочери. Моя мать сберегла эту семейную реликвию в самые тяжелые годы, не продала во время голода. Когда она умирала, я еще был ребенком, и она сказала мне: подаришь своей жене, а потом — дочери. Я выполнил ее последнюю волю, эти драгоценности после гибели жены передал Полиночке…

— Полина часто носила драгоценности?

— Что ты! Она вообще не любила выделяться. В театр иногда одевала, и то не все сразу…

— И все это было на месте… в тот день?

— Картины точно были, я бы сразу заметил, если бы стена оказалась открытой. А драгоценности… честно говоря, не думал я в тот момент о них. Полицейским сказал, что все на месте.

— А мы могли бы сейчас подъехать туда, чтобы вы еще раз посмотрели, ничего ли не изменилось в квартире?

— В общем, можем подъехать. Ключ у меня есть, квартиру не опечатали. Полицейские взяли все со стола — чашки, бутылку, еду… Наверное, они делают анализ на наличие яда?

— А еще у кого-нибудь есть ключ от квартиры Полины?

— Третий набор ключей у соседки со второго этажа. Она тоже русская, сидит дома с маленьким ребенком, так что Полиночка отдала ей ключ на всякий случай — вдруг дверь захлопнет или цветы полить, когда она уезжает.