Недобрый день - Мэри Стюарт

Моргауза, читавшая письмо у окна, досадливо и презрительно скривила губы. «Мы, истинные колдуньи»! Если Моргана полагает, что когда-нибудь сумеет дотянуться хотя бы до краешка сестринского искусства, она — ослепленная честолюбием дурочка. Моргауза, некогда преподавшая сводной сестре первые уроки магии, так и не смогла признать, даже про себя, что благодаря врожденной способности к колдовству Моргана уже превзошла оркнейскую ведьму с ее приворотными зельями и ядовитыми наговорами почти так же далеко, сколь Мерлин в былые дни превосходил их обеих.

На этом, собственно, письмо и заканчивалось. «Что до остального, — писала Моргана, — в стране тихо, и, боюсь, это значит, что господин мой король Урбген вскорости вернется домой на зиму. Поговаривают, будто Артур собирается в Бретань — с миром, в гости к Хоэлю. Пока же он пребывает в Камелоте, наслаждаясь супружеским счастьем, хотя наследника по-прежнему не предвидится».

Дочитав до этого места, Моргауза улыбнулась. Итак, Богиня вняла ее молитвам и порадовалась ее жертвам. Слухи не солгали. Королева Гвиневера бесплодна; верховный король не желает отослать ее от себя и, стало быть, останется без наследника. Моргауза глянула в окно. Вот он, тот, кого все эти годы почитали утонувшим. Стоит себе рядом со сводными братьями на ровной полоске дерна за пределами стен, где слуга златокузнеца уже установил хозяйский шатер и плавильную печку, а сам старик раскладывает инструменты да толкует с мальчиками о том о сем.

Моргауза резко отвернулась от окна и кликнула пажа. Тот бегом явился на зов.

— Тот человек у стены — он ювелир? Только что прибыл с кораблем? Ясно. Так пусть принесет и покажет мне свою работу. Если мастер и впрямь искусен, дело для него найдется и жить ему во дворце. Но работа должна быть изрядно хороша, достойна двора королевы. Упреди его заранее, в противном случае пусть мне не докучает.

Паж умчался. Королева, уронив письмо на колени, вгляделась в даль, за вересковые пустоши, за зеленую черту горизонта, где небеса отражали блеск бескрайней глади моря, и улыбнулась. Ей снова открылось видение, прежде явленное в хрустале: высокие башни Камелота, и она сама, вместе с сыновьями, несет Артуру богатые дары, что послужат для нее пропуском к почету и власти. А драгоценнейший из даров стоит здесь, под окном, — Мордред, сын верховного короля.

Хотя до поры о том знала только королева, принцам не суждено было провести на островах вместе еще одного лета, и это, последнее, выдалось на диво погожим. Сияло солнце, дули теплые, ласковые ветра, охота и рыбалка неизменно приносили удачу. Мальчики проводили на воздухе целые дни. Уже давно под водительством Мордреда они ходили в море: островитяне нечасто делали это забавы ради, ибо здесь, в месте слияния двух великих морей, течения были изменчивы и опасны. Гахерис поначалу страдал от морской болезни, но, стыдясь уступить первенство «рыбацкому ублюдку», проявил изрядное упорство и вскоре сделался вполне сносным мореходом. Остальные трое чувствовали себя на море, точно чайки — на гребне волны, и «законные принцы» прониклись к старшему мальчику новым уважением, видя, как умело и ловко он управляется с ладьей в этих коварных водах. Впрочем, сноровка его, по чести говоря, в скверную погоду не испытывалась: снисходительность королевы быстро иссякла бы при первом же признаке настоящей опасности. Так что все пятеро держали языки за зубами касательно острых переживаний и беспрепятственно осваивали побережье. Если советники Моргаузы и знали лучше госпожи, сколь рискованны подобные прогулки даже летней порой, королеве они не обмолвились и словом: в один прекрасный день Гавейну предстояло стать королем, и его благосклонности уже добивались всеми силами. Саму Моргаузу за пределами дворца мало что занимало. «Ведьмы моря не любят», — наивно говаривал Гарет, не подозревая об истинном смысле своих слов. И в самом деле, принцы явно гордились тем, что мать их слывет ведьмой.

В течение лета репутация королевы отчасти оправдалась. Бельтана-златокузнеца и его раба Кассо разместили в одной из дворцовых пристроек; всякий день они трудились во дворе, у всех на виду. Трудились, исполняя королевин заказ: Моргауза вручила им серебра и небольшой запас драгоценных камней, вывезенный из Дунпелдира много лет назад, и велела изготовить крученые ожерелья, браслеты и прочие украшения, «достойные короля». Моргауза никому не объяснила причины, однако разнеслись слухи, будто королеве явлено было волшебное видение, все про сокровища великой красоты и ценности, а теперь вот приехал ювелир — благодаря магии или случаю, как угодно, — и воплотит грезу наяву.

Изделия и впрямь отличались редкой красотой. Старик в совершенстве владел мастерством, а в придачу мог похвалиться редким вкусом и обучался у лучших ювелиров (об этом он не уставал твердить всем и каждому). Он знал кельтские орнаменты, прелестные переплетения изломанных и словно перетекающих друг в друга линий, а также, по его же собственным словам, отчасти перенял у южных саксов технику работы с эмалью, чернь и изящную филигрань. Изделия посложнее Бельтан брал на себя; он был настолько близорук, что в повседневной жизни немногим отличался от слепого, но мелкие детали воссоздавал на диво кропотливо и точно. Украшения более крупные, а также всю рутинную работу выполнял раб Кассо; ему же позволялось время от времени брать вещи в починку и принимать заказы от местных. Молчун Кассо являл полную противоположность разговорчивому Бельтану, и мальчики — а они часами слонялись у плавильни, когда происходило что-нибудь интересное, — далеко не сразу обнаружили, что раб попросту нем. Так что все свои вопросы они обращали к Бельтану, а тот и болтал, и трудился безостановочно и в охотку, но Мордред, который наблюдал за происходящим почти столь же безмолвно, как и раб, подметил, что Кассо ничего не упускает, то и дело вскидывает глаза и кажется изрядно сметливее своего господина. Впечатление оказалось кратким и тут же позабылось — принцу недосуг размышлять о немом рабе, а Мордред к тому времени сделался принцем до мозга костей, принятый сводными братьями и — что его по-прежнему изрядно озадачивало — в большой милости у королевы.

Так прошло лето, и в конце концов магическое предвидение королевы оправдалось. Ясным сентябрьским днем в гавань вошел еще один корабль. Прибыли вести, изменившие жизнь всего оркнейского семейства.

Глава 8

То был королевский корабль. Мальчики увидели его первыми. В тот день они вышли в море на лодке и рыбачили в узком заливе. Корабль, гонимый попутным ветром, летел по волнам на всех парусах, а на золоченой мачте развевался флаг. У принцев дух захватило от волнения: они тотчас же узнали герб, хотя никогда прежде его не видели. Красный дракон на желто-золотом фоне!