Замуж за «аристократа» - Маша Царева

– Галина, сделайте милость, идите по своим делам, – жестко потребовала Катя.

– Да у меня и нет сейчас особенных дел, – развела руками Галочка. – В супермаркете была уже, пыль протерла, ваш супчик вегетарианский варится… И все-таки странно… Зачем ему было это делать?

– Что?

– Опрокидывать на вас эти креветки, а? У меня, знаете, предчувствие… что-то за этим скрывается, только вот никак сообразить не могу, что именно…

Катя вскинула голову и взглянула на нее более внимательно. Внезапно ей показалось, что Галочка смотрит на нее с некоторым торжеством. Встретившись с Катей глазами, домработница наигранно засуетилась, спрыгнула со стола и принялась переставлять с места на место чистую посуду. При этом она как-то странно искоса на Катю поглядывала, и с каждой секундой той становилось все больше не по себе.

«А эта Галина не так проста, как казалась, – решила Катя. – Господи, неужели она знает что-то?» Может быть, именно она имеет отношение к тому, что эта информация просочилась в газету? Но как? Ведь пресс-агент мероприятия договаривалась с журналистами о том, что они не будут упоминать «нападение» на главную героиню презентации. И вроде бы те с нею согласились – да и Катя пригласила только солидные издания, которые не имеют обыкновения радоваться «жареным» сплетням.

Нет, это невероятно! Галина не могла знать о том, что произошло на презентации: ее там попросту не было. А снабдить газетчиков такой подробной информацией мог только тот, кто находился в нескольких метрах от Кати, когда на нее опрокинули блюдо. Многие гости даже внимания не обратили на то, что произошло.

Так кто же с такой завидной оперативностью снабдил журналюг нелицеприятной информацией? Кто Брут? Может быть, Люба Федорова? Уж она-то ни за что бы не упустила шанс сделать Кате гадость. Да и стояла она совсем неподалеку, когда он появился. И когда Катя бросилась в туалет, Любка даже ухватила ее за рукав, предлагая свою помощь, но Катя решительно вырвала руку – не до вежливости ей было.

Да, скорее всего, это сделала именно она. Во всяком случае, поступок вполне в Любкином духе – насколько Катя знала Федорову.

– Ох не любит кто-то вас, Екатерина Павловна, – подала голос замолчавшая было Галочка. – И за что это вас кто-то так не любит?

Глава 3

Шура пригоршнями зачерпывала краску из небольших пластмассовых ведер и метко швыряла ее в холст.

– Придурки!.. Идиоты!.. Хамы! – она выплевывала все известные ей бранные слова.

Бесполезно. Ничего не получалось.

Шура задумала эту картину давно. Работа должна была называться «Агрессия. Выход злости». Смысл был не в самой картине, а в душевном состоянии художника, то есть самой Шуры. Она должна была швыряться краской, разозлившись. Не раздумывая, не подбирая цвета и композицию. То, что в итоге получится, и будет олицетворением Шуриных негативных эмоций. Шура знала, чувствовала, что это была если не гениальная, то весьма удачная идея. Такую любопытную картину наверняка купила бы какая-нибудь модная галерея.

Но непредвиденной помехой в этом деле оказался слишком легкий Шурин характер. Иногда она, конечно, могла быть довольно вспыльчивой, но быстро отходила и не умела подолгу грустить. Словно спичка – ярко вспыхивала и гасла, едва успев обжечь пальцы зазевавшегося курильщика.

– Бездарность! – расстроилась Шура. – Я самая настоящая бездарность. Мне не удалось продать ни одной картины, я даже разозлиться как следует не могу.

Она ногой отодвинула от себя ведро с краской, меланхолично закурила, потом, закашлявшись, выбросила сигарету в окно.

Зазвонил телефон. Не раздумывая, Шура схватила трубку и только в этот момент вспомнила, что ее ладони перепачканы краской.

– Блин! – выругалась она. Наверное, теперь придется покупать новый аппарат. Еще одна трата. А денег нет. Как же ей без телефона-то?!

– Шур, чего ругаешься? – этот хриплый низкий голос принадлежал Шуриной приятельнице Диане.

Когда-то они учились в одной школе, сидели за одной партой. Дианка всегда была безнадежной троечницей. Высоченная, нескладная, некрасивая, она и к выпускному классу так и не научилась считать в уме. Жалостливая Шура постоянно давала ей списать.

Даже странно, что они стали подругами. Возвышенная Шурочка в тертых кожаных штанах, с томиком Юнга под мышкой, непринужденно жонглирующая словами «экзистенциализм» и «трансцендентность», и Диана, которая ничего сложнее «Космополитена» в жизни не читала. Шура совершенно не интересовалась своим внешним видом. Она могла годами носить одни и те же джинсы, не замечала пятен на рукавах своей школьной формы. Иное дело – Дианка. Та вообще ухитрилась перекроить тусклое форменное платье так, чтобы оно облегало ее костлявую фигуру. Диана красила ногти лаками самых невероятных расцветок, она сделала мелирование в тринадцать лет, она первой в классе начала брить ноги и завивать ресницы.

Шурина мама дружбы этой, по закону жанра, не одобряла.

– Ты на нее только посмотри, на подругу свою так называемую, – ворчала мама, – морда накрашена, а интеллект, как у морской свинки! Кто из нее вырастет-то?!

Шура несколько раз пыталась повлиять на Дианкину судьбу. Например, однажды она записала подругу на компьютерные курсы. Но та, узнав об этом, рассмеялась:

– Ты чего, Шур, с ума сошла? Да я и настольным калькулятором-то пользоваться как следует не умею! Чего мне позориться-то?

Дианка была на удивление самокритичной.

А когда девчонки перешли в девятый класс, вдруг выяснилось, что с экстерьером у Дианы тоже все в порядке. Подруги не виделись три месяца – на летние каникулы Шура осталась в Москве, а Диана, по обыкновению, уехала к каким-то своим сочинским родственникам. В Сочи уезжала обычная восьмиклассница, по-подростковому неуклюжая, с жиденьким русым хвостиком на затылке. Первого же сентября в Москву вернулась роскошная красавица – шоколадный загар, похудевшие стройные ноги, высокая грудь второго размера. К тому же Дианка покрасила волосы в шоколадный цвет, сделала легкую химию и ровными дугами выщипала некогда густые брови. В общем, теперь она была похожа на фотомодель с обложки глянцевого журнала. Всем одноклассникам (в том числе и Шуре Савенич) оставалось только рот разинуть, когда томная Диана появилась на пороге кабинета геометрии.

А через несколько месяцев Диана преподнесла всем еще один повод для кулуарных сплетен.

– Доучиваюсь последнюю четверть, – громко объявила она, – девятый класс закончу экстерном. И – тю-тю!

– Почему?! – округлила глаза Шура. – С ума сошла?! Кому ты будешь нужна с неполным средним образованием? Маляром, что ли, пойдешь, стены белить?!