Замуж за «аристократа» - Маша Царева

– Соврал, соврал! – восторжествовала Даша, когда он успокоился.

– Дай мне. – Валерка поднес к губам остаток зелененькой сигаретки и умело затянулся – Саня с завистью смотрел, как бумага превращается в пепел. Да, Валерка явно уже пробовал курить.

– Круто, – восхитилась Леночка, и Саня обиженно засопел.

Ничего, он придумает что-нибудь. Докажет всем – и Леночке, и этой противной Дашке, что он ничуть не менее крут, чем одиннадцатилетний курильщик Валерка.

С тех пор Саня начал учиться курить. Карманные деньги он тратил на дешевые сигареты «Ява». После школы запирался в ванной комнате и одну за другой выкуривал всю пачку – до головокружения, до тошноты, до неприятного вкуса во рту, вкуса, который не могла отбить даже мятная импортная жвачка. Наверное, если бы он с таким же рвением взялся изучать, например, точные науки, то непременно стал бы нобелевским лауреатом.

Но ему удалось научиться куда более важному делу, чем формулам и теоремам, – он освоил искусство выдыхания ровных дымовых колечек! Это было по-настоящему круто. Саня смотрел на себя в зеркало и щурился от удовольствия – в такие моменты он казался себе похожим на задумчивого ковбоя из рекламы сигарет – той, что публиковали в любимых его матерью американских журналах.

Скоро Сане исполнилось двенадцать. На день рождения он пригласил почти весь класс. После того как именинный торт был съеден, Саня отозвал Валерку в сторону:

– Поговорить надо. Идем на балкон, дело есть!

«Теплая» компания потянулась за ними. На балконе Санечка плотно прикрыл за собою дверь и молча вытащил из кармана сигареты.

– Фи, «Ява», – скривилась Даша.

– Моя мама не курит, – объяснил Саня, – а в ларьке другие не продаются.

– Что, ты опять хочешь продемонстрировать нам душераздирающий кашель? – поддел его Валерка.

– Дурак.

Саня лихо чиркнул спичку о подошву собственного ботинка, с удовольствием затянулся и торжествующе посмотрел на друга. Несколько мгновений подержал в себе дым, а потом вытянул губы трубочкой, и над балконом поплыли ровные аккуратные колечки!

Лена даже в ладошки захлопала от восхищения, словно он только что исполнил опасный цирковой трюк, и даже вредная Даша сконфуженно замолчала.

А Саня раскраснелся от гордости. Это был триумф! Наверное, в первый раз в жизни он почувствовал себя лидером – и как же понравилось ему это новое сладкое ощущение!

Потом им исполнилось тринадцать. Однажды – это случилось на уроке истории – Валера шепнул, наклонившись к Саниному уху.

– Хочешь, кое-что расскажу?

– Ну, – Саня придвинулся ближе.

– Мы вчера с Ленкой… это самое, – торжественно объявил друг.

– Что? – не понял Саша.

– Ну… – Валера сложил кружочком левую ладошку, а потом несколько раз ткнул в этот кружочек указательным пальцем правой руки. Этот жест, пошлый, дворовый, был прекрасно знаком Сане.

– Врешь! – потрясенно воскликнул он.

– С чего это мне врать? – Валерка был доволен произведенным эффектом, он смотрел на Саню слегка свысока.

– Что, прямо… до конца? И она разрешила?

– Сама пригласила, – довольно хмыкнул Сомов, – то есть сначала мы не собирались ничего такого. Но потом она предложила кое-что показать. Оказывается, у ее отца есть кассеты с немецкими порнофильмами. Видел такие?

– Видел пару раз, – небрежно обронил Саня, хотя откуда ему было видеть такое? Его-то мать кассет с порнушкой дома не держала.

– Ну вот. Смотрели-смотрели, потом целоваться начали, а потом… сам понимаешь.

– А вдруг у нее родится ребенок? – округлил глаза Саня. В свои тринадцать лет он имел весьма смутное представление о взаимоотношениях полов.

– Дурак, она же мне резинку дала. Тоже папашину. Иностранную, с запахом банана.

Саня удрученно промолчал. Он никогда бы не смог признаться Валерке, что не знает, что такое «резинка». Есть жевательная резинка, есть резинка, через которую девчонки прыгают на переменах… Да еще и с запахом банана… Скорее всего, все-таки жвачка, может быть, какая-нибудь специальная, медицинская, которую принимают, чтобы не было детей.

Саня был раздавлен, уничтожен. Вновь он отошел на второй план вместе со своими дурацкими дымовыми колечками! Кому вообще нужны эти колечки, если Валерка вон уже смотрит немецкие порнофильмы в компании кокетливой кудрявой Леночки. Это только Дашка по-прежнему весело хохочет, когда он закуривает и начинает уныло колечки выдувать. В ладоши хлопает, просит повторить. Дура.

Кто виноват, что общественное уважение ассоциировалось у Санечки Лаврова с чем-то запретным? Внешне он выглядел как обычный советский школьник. Учился на «отлично» и был вежлив с матерью – она по-прежнему нарадоваться на своего Санечку не могла. И никто не знал, что на самом деле сын знаменитой актрисы изо всех сил старается быть плохим. Чем хуже – тем лучше.

Они окончили школу и разошлись по разным престижным институтам. Им, баловням судьбы, нечего было волноваться о поступлении. Один звонок могущественной родни – и студенческий билет обеспечен. Леночка решила поступать в иняз, Валерка – в МГИМО, Дашка – на журфак, Санечка – в ГИТИС.

Но они не растерялись, они по-прежнему оставались лучшими друзьями, встречались каждую неделю, а на первые студенческие каникулы вместе рванули в Сочи, к морю.

В новой, взрослой жизни больше не было дурацких запретов. Когда Катя узнала, что сын курит, она сама предложила доставать ему дорогие иностранные сигареты. Никто не мешал Санечке ни выпивать по праздникам, ни приглашать домой понравившихся девушек – в таких случаях Катя деликатно задерживалась на студии допоздна.

В конце первого курса у Санечки случился роман с девочкой с актерского отделения. Она была невысокой, хрупкой и отчаянно голубоглазой. Вероятно, у нее, как и у всех нормальных людей, было имя, но все (в том числе и Саня) называли ее Лютиком. Лютик была хиппи – хиппи с московским колоритом.

Московские хиппи девяностых разительно отличались от своих американских «коллег». Были они трусливыми и социально спокойными. Та же Лютик с горящими глазами ругала «систему», но только в те моменты, когда ее никто, кроме единомышленников, не слышал. Она бы ни за что не согласилась выйти на улицу босиком или прийти на лекцию с плетеной «фенечкой» на голове. Зато после окончания лекций Лютик распускала свои пшеничные роскошные волосы, переодевалась в просторную мужскую рубаху и принималась с надрывом читать какие-то маразматические стихи собственного сочинения. А Саня восхищенно ей внимал.

Именно Лютик однажды предложила ему попробовать «травку».

– Это же наркотик, – засомневался было Саня, но любовница подняла его на смех.