Операция "Спящая красавица" - Валерий Роньшин

Певица сидела на диване и смотрела телевизор. Из ее комнаты не доносилось ни единого звука.

— Странно, — сказал детектив. — Уж если кто-то решил подсматривать, то почему он не сделал так, чтобы можно было еще и подслушивать?

— Шейх, наверное, любил только подсматривать, — ответила Джейн.

— Шейх?.. — повторил Проныра. — Нет, крошка, я думаю, шейх тут ни при чем. Когда я работал в ЦРУ, мне не раз приходилось сталкиваться с подобными окнами. Это стопроцентно шпионское приспособление.

Девочка улыбнулась.

— Ты хочешь сказать, что мой папа шпион?

— Не знаю, не знаю. — Сыщик нажал на какой-то выступ. И сразу лее стала слышна музыка, звучащая по телеку. — Что я говорил?! — воскликнул Проныра. — Вот и звук.

В этот момент в дверь постучали. Джейн вздрогнула.

— Это не к нам, крошка, — успокоил ее детектив.

— Войдите, — сказала Элизабет Мойз. Вошел дворецкий.

— Вам письмо, мадам. Мне его передал какой-то молодой человек. Скорее всего ваш поклонник.

— Ох уж эти фанаты, — скривилась певица и распечатала конверт. — Можешь идти, Альберт.

Дворецкий вышел.

Проныра Лу включил видеокамеру и направил объектив на Бет Мойз.

Наступил самый ответственный момент. Попадется Бет на крючок или нет?..

Певица прочла письмо. Отложила в сторону. Снова взяла. Перечитала. Опять отложила.

И закурила.

Женщина явно нервничала. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Но вот Элизабет Мойз начала быстро набирать номер на телефонной трубке.

— Ага, — сказал Проныра, — сейчас будет что-то интересное.

Детектив, как всегда, оказался прав.

— Алло, — сказала в трубку Бет. — Да, я. Срочно приезжай… Да, случилось… Нет, это не телефонный разговор… Все. Жду. — Бросив трубку, певица нервно закурила вторую сигарету.

…Когда Элизабет Мойз докуривала пятую сигарету, дверь отворилась и в комнату вошел… Спиридон, по кличке Палач.

— Ой, — ойкнула Джейн. — Откуда он взялся?

Внизу заговорили.

— Ой, — опять ойкнула девочка. — На каком языке они говорят?

— На русском, — ответил сыщик, продолжая съемку видеокамерой; попутно он стал переводить на английский.

— Что случилось, Алена? — спросил киллер.

Элизабет Мойз протянула письмо.

— На, читай. Палач прочел.

— Видимо, тебя пытаются шантажировать, — с умным видом произнес он.

Певица усмехнулась.

— Какой ты догадливый.

Спиридон уселся в кресло и закурил сигару.

— А что, у них действительно может быть видеозапись?

— Исключено, — коротко ответила Бет.

— Тогда как они узнали, что это ты замочила мужа и подружку?

— Понятия не имею. Убийца попыхивал сигарой.

— А вдруг это твой муж написал?

— Кто? Джордж?! — Бет Мойз визгливо рассмеялась. — Да у тебя крыша едет, Спиридон. Я же его убила. Выстрелила прямо в сердце.

— А куда делось тело?

— Акулы сожрали.

— Ты это видела?

— Нет, не видела. Я должна была вернуться в «Карусель» ко второму отделению. Чтобы выйти на сцену вместо Кэрол.

Палач сбил с сигары пепел.

— На кой черт ты вообще бросила тело в бассейн? Оставила бы в спальне.

— Ты грубый киллер, Спиридон, — томно произнесла певица. — А я артистическая натура. Банальные убийства — не для меня.

— А Кэрол Лоу зачем ты отравила? Она же тебе помогла.

— Кэрол помогла не задаром. Она потребовала эту виллу.

— А-а, — понимающе закивал Палач, — тогда ее, конечно, надо было убрать.

— Ее в любом случае надо было убрать. К чему нам лишний свидетель.

— Слушай, Алена, — вдруг вскинулся Спиридон, — а что, если эти шантажисты тебя просто на пушку берут.

— В каком смысле?

— Они могли догадаться о трюке с фонограммой.

Элизабет Мойз закурила шестую сигарету.

— Возможно, возможно, — медленно произнесла она. — Я, пожалуй, соглашусь на их требования.

— Ты рехнулась, Алена! Отдать десять лимонов?!

— Успокойся, Спиридон. Ничего я отдавать не собираюсь. Я пошлю к ним тебя. Якобы с деньгами. А ты их замочишь.

— С удовольствием замочу, — широко ухмыльнулся Палач, показав золотые коронки, — А то я давненько никого не убивал. Квалификацию теряю.

— Как никого? А девчонку? Спиридон помялся.

— Не хотел тебя огорчать, Алена, да, видно, придется. Мне не удалось замочить девчонку.

— Почему?! — злобно вскричала Элизабет Мойз. — Я же тебе приказала с ней разделаться!

— Ну не получилось, Алена, — развел руками убийца. — Извини.

— Мне не нужны твои дурацкие извинения! — продолжала вопить Мойз. — Мне нужен труп Джейн Уайт! Ты же говорил по телефону, что выследил ее…

— Выследил, — кивнул Палач. — Оставалось лишь на курок нажать.

— Так чего ж не нажал?

— Сам не пойму, Алена. Я вдруг ни с того ни с сего отруби лея.

— Не вешай мне лапшу на уши, Спиридон!

— Гад буду, Алена. Дело было так… — И Палач рассказал все, что случилось в гримерке у Молли.

— Понятно, — сказала певица, выслушав рассказ киллера. — В тебя выстрелили иглой.

— Какой иглой?

— Парализующей. Из специальной ручки-пистолета. Такие пистолеты находятся на вооружении у русской разведки.

— Откуда ты знаешь?

— Неважно… — Бет затянулась сигаретой. — В общем, Спиридон, девчонку надо убрать. Ты понял?

Убийца поморщился.

— Ой, Алена, ты меня уже достала этой девчонкой. На кой черт она тебе сдалась?

— Я нашла черновик завещания Джорджа Родуэла. По этому завещанию все состояние Джорджа в случае его смерти переходит к Джейн Уайт. А ты говоришь, на кой черт она мне сдалась!

— Но это же только черновик.

— У тебя, Спиридон, есть один существенный недостаток. Ты плохо соображаешь. Если есть черновик, значит, где-то существует и чистовик.

Палач почесал шрам на щеке.

— Да, верно. Я об этом как-то не подумал.

— А я подумала. Чистовик может всплыть в любую минуту. И тогда все денежки достанутся Джейн Уайт. — Певица со злостью затушила сигарету.

— Хорошо, завтра я займусь ее поисками.

— Не завтра, а прямо сейчас, Спиридон.

— Заметано, Алена.

Проныра Лу выключил видеокамеру.

— Пожалуй, хватит, — сказал он. — Этого вполне достаточно, чтобы посадить Элизабет Мойз за решетку.

Глава XXI ТОЛСТИКОВ СДАЕТ ЭКЗАМЕН

Лешка открыл глаза и с недоумением осмотрелся. Он лежал на диване в какой-то комнате. На стенах висело множество картин с видами русской природы: березки, речушки, ромашки…

— Нравится? — спросил чей-то голос по-русски.

Толстиков оглянулся и увидел невысокого мужчину, который показался ему смутно знакомым.

— Нравится, — ответил Лешка тоже по-русски, вспоминая, где же он мог видеть этого человека.

— И мне нравится, — улыбнулся незнакомец. — Это я нарисовал.

И тут Толстиков понял, кто перед ним. Мистер Ю! Только глаза у него почему-то уже не узкие.

— Вы мистер Ю? — спросил Лешка.

— Называй меня именно так, — туманно ответил мистер Ю.

Толстиков приподнялся на локте. Плечо пронзила острая боль.

— У-у… — застонал Лешка, вновь опускаясь на диван.

— Ничего-ничего, Алексей, — успокоил его мистер Ю. — До свадьбы заживет. Ты не совсем удачно прыгнул на балкон. Ударился головой о перила и руку слегка вывихнул.

— Кто вы? — напрямик спросил Толстиков. — Откуда знаете мое имя? И где мой отец?

— О, сколько вопросов сразу, — снова улыбнулся мистер Ю, — Ну что ж, постараюсь на них ответить. Я русский разведчик. И нахожусь здесь со специальным заданием.

У Лешки отлегло от сердца. Значит, он у своих.

— А мой папа тоже разведчик?

— Да, Алексей.

— А где он?

— Пока я не могу тебе этого сообщить.

— Но он в безопасности?

— Да. Не волнуйся.

Но Лешка заволновался.

— Ваша явка на улице Сент-Клер провалена! А ясновидящий Джо — двойной агент!

— Я это знаю, — спокойно ответил разведчик.

Толстиков задохнулся от возмущения.

— Знаете?! И ничего не сказали моему отцу?!

— Он тоже об этом знает. Джо давно у нас под колпаком, или, как еще говорят в разведке, на мушке.

Лешка растерялся.

— Выходит, папе было известно, что в доме западня?

Мистер Ю кивнул.

— Да. По нашему плану он и должен был попасть в эту западню. А ты своим криком чуть было не сорвал нам всю операцию.

— Какую операцию?

— Операцию под кодовым названием «Спящая Красавица».

— А что это за операция?

— Скоро узнаешь. Ты ведь тоже в ней примешь участие.

Лешка опять растерялся.

— Я?

— Да, Алексей. Ты уже взрослый парень, поэтому я буду говорить с тобой откровенно. Как мужчина с мужчиной. Готовится преступная акция. Наша спецслужба обязана ее предотвратить. Ты хочешь нам помочь?

— Хочу! — выпалил Толстиков.