Оракул петербургский. Книга 1 - А. Федоров

Сергеев всегда уважал шизофренический полет мысли, сродни действию ума Петра Чаадаева: художественный вымысел в его голове переплетался с философией, социологией, психологией и откровенным мистицизмом. Взглянув внимательно на Записухину, он попытался представить себе ее девичью фамилию, – все свелось к психологической конвергенции. Сергеев вдруг совершенно ясно прочитал у нее на лбу фамилию – Филимонова. Но Филимон – это же один из семидесяти Христовых апостолов. Его имя переводится на русский, как любимый, целуемый. Как может уживаться это с порочностью и бездарностью нынешней Записухиной?

Помог гениальный Плутарх, – он просто выбросил из рутины дальних веков воспоминание о том, как родился Великий Рим на нашей Земле. Теорий на сей счет было много, но одна из них гласила: кучка спасшихся от разгрома троянцев скиталась по морю на корабле и бурей была прибита к незнакомому берегу. Утомленные плаванием и качкой жены воинов не желали больше подвергать себя риску и трудным испытаниям.

Одна из них – находчивая Рома ночью сожгла корабли и странникам пришлось основать здесь город, названный в ее честь Римом. Но чтобы ублажить мужей женщины быстро освоили обычай целовать в губы своих близких родственников, особенно законного супруга. В размягченном ласками мужском сердце просыпалось прощение. Предательство, обман, интрига – окупались ласковым поцелуем. Вот в чем философия Записухиной-Филимоновой.

Догадка размотала фантазию Сергеева еще дальше. После внимательного всматривания в черты лица Елены Владимировны, ему почудилось, что у этой особы генофонд сильно отдает помесью монголоидной и европеоидной рас. Прямые темные волосы, темные глаза, несколько уплощенное лицо, узкий нос, намек на эпикантус – все это подтверждало догадку. Ханты, манси и прочие – одна компания. Конечно, вмешались и славянские вкрапления, сформировавшие и особенности макросемьи языка – скорее, угро-финской или самодийской.

Сергеев напряг память и закопался в географию Уральской области: здесь располагались три городка, собравшие под крыши своих домов 42% населения. Промышленность – машиностроительная, пищевая, легкая; сельское хозяйство ударяет по пастбищному мясо-шерстному животноводству и по зерновым (пшеница) культурам. Почему-то вспомнилось традиционное – уральские гуси, особая порода, выведенная еще в семнадцатом веке: гусак весит до семи килограммов, а гусыня – до пяти. Знатно! Вот откуда у Записухиной походка гусыни и страсть к мелким пощипываниям без особого прогнозирования последствий таких действий.

Прислушавшись к ее говорку, он понял, что скорее всего все сходится к, так называемой, Уральской расе. Конечно, даже безусловна, она выходец из маленького городка Южного Казахстана – например, из нынешнего Уральска. Вот куда, оказывается, занесло ветвь Филимоновых. Уральск основан в 1584 году, а с 1613 года переместился на современное место, на берег реки Урал. До 1775 года поселение называлось Яицкий городок.

Но главное, безусловно не форма, а содержание: Сергееву почему-то представилась Елена в окружении двух младших сестер – Натальи и Татьяны (такие имена больше всего вязались с остатками славянской спеси). Она, бесспорно, верховодила ими, раздавая затрещины дворовым мальчишкам-забиякам. Родители, безусловно, были врачами, уважаемыми людьми в Уральске, – отсюда истоки гонора и самоуверенности старшей дочери, выбор профессии.

Плутарх замечал: "Царь молосский Аидонея назвал свою жену Персефоной, дочь – Корой, а собаку – Кербером". Елена по собственной инициативе взвалила на себя сразу три трудных роли – Персефоны, Коры и Кербера! Она умело пользовалась открывшимися новыми возможностями. После успешного окончания школы № 3, путь был прямым – в Актюбинский медицинский институт. Там трудились профессора из Москвы и Саратова, – они несли с собой не только знания передовых медицинских школ, но и чисто азиатскую культуру, хорошо уживающуюся с уральским этносом.

Но городок Уральск маленькое простое сообщество: местные властители еще в советские времена объявляли торжественные субботники всем гражданам. Толпы простаков выходили на берег коварной реки Урал, дабы еще раз попробовать выловить из его вод тело легендарного героя – Чапаева.

Каждый раз, кроме топляков древесины, населению никого выловить не удавалось, но зато все вмести, выстроившись длинной шеренгой вдоль берега, пели многоголосым хором гимны партии и правительству, отдельным вождям. Елена, с пионерским галстуком на шее, стояла перед шеренгой обалдуев: она помогала старичку-дирижеру, размахивая в такт его жестов своими огромными, как у плотника, совсем недетскими руками.

Когда вокально-дирижерский экстаз подступал к пионерскому горлу и уже не было сил сдерживать слезы восторга, Елене казалось, что сила взмахов ее могучих рук была достаточной, чтобы превратиться в вертолет и взмыть в небо, – перенестись в загадочный и далекий Ленинград, сумевший почти в одиночку выстоять в блокаду, отогнать вражеские полчища во время войны.

Потом, намного позже, этот невзрачный кусочек берега бестолкового Яика будет превращен в парк. И, как мистическое проведение, определившее дальнейшие родственные связи героической пионерки, чахлому очажку природы будет присвоено имя будущего тестя Елены, с детства желавшей владеть миром, но завладевшей для начала героической фамилией. Она сольется понятийно, виртуально с созидателем сложнейших приборов, выпускаемых ее тестем для Военно-морского флота страны советов. Дадим и мы ей совет: "Не борзеть, не терять чувство меры, помнить, что главный принцип цивилизации определяется простой формулой – живи так, чтобы не мешать жить другим"!

Хоровое пение на берегу реки, зимой и летом, почти в родовом парке! И то сказать, загляденье – впечатляющая картина, дающая представление о силе коллективного слияния национальных меньшинств, рассеянных по просторам России: мутная река Яик готова была вернуть тело героя, присоединиться к хоровой какофонии.

Привычка подыгрывать и подвывать начальству, скорее всего, тогда, на берегу легендарной реки, и утвердилась в душе активистки. Надо понимать, что статус заместителя требует особого воспитания, особой тренировки, – этим путем во все последующие годы и шла Елена, никуда не сворачивая, не отклоняясь от генеральной линии ни на миллиметр.

Ребенка особенно возбуждал шелест развивающегося над головой кумача флагов и транспарантов, блистающих на солнце, как красные фонари над дверями специальных заведений. Но с такими затеями она познакомится уже в Ленинграде, куда переедет учиться по зову сердца и плоти, ибо там поджидал ее кореш из Уральска – сын того самого легендарного директора завода союзного значения. Выпускник Ленинградской корабелки и станет ее новой опорой в жизни, а таинственный замес, обозначаемый армяно-угро-финский генофонд, выведет благополучную семейку на уровень аж закордонных связей. Отсюда пойдет новая, социалистическая, ветвь российской знати.

Петр Великий в свое время формировал гвардию новой аристократии, перемешивая славян и татар с иностранцами, иначе говоря, совокуплял азиатов с европейцами. В том, безусловно, была интрига, за которую поплатились миллионы.

Современные плагиаторы от евгеники пустились собирать генофонд с натуральной помойки. Стоит ли удивляться, что Россия вытворяет отчаянные экономические и политические кульбиты, а программы ее возрождения, телевизионное зомбирование пишут и осуществляют люди с редкими фамилиями и непонятными генетическими построениями, с двойным и тройным гражданством. Вот уж воистину: "От человека лукавого и несправедливого избавь меня" (Псалом 42: 1).

Но Сергеев не горячился, ибо знал историю, а она напоминала, что российская онтология всегда находила на потеху очередного Германа, который в безумии кричал спасительное – "Три карты, три карты"! Однако только подлинный граф Сергей Витте знал истинные рецепты, а потому умел исправлять отечественные финансы.

Нынешняя полусоветская, да и прежня петровская, знать – слишком молодая порода, с явно неустойчивым характером и ломаной линией поведения, как собаки ротвейлер или буль-терьер. Она еще долго будет удивлять стабильный цивилизованный мир отчаянными выкрутасами, – иного ждать не приходится, таков закон жизни! "Сыны человеческие – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты" (Псалом 61: 10).

Место в семье женщина определяет себе сама: можно числиться заместителем мужа, но лидировать в наставлении ему рогов. Плутарх пишет, что когда иностранка заявила с обидой: "Одни вы, спартанки, делаете, что хотите, со своими мужьями". Царица ответила: "Но ведь одни мы и рожаем мужей". Такая вольная философия – была философией Елены Владимировны!

Однако суета мирская не сильно волновала Сергеева, – его больше занимали пророчества и археологические раскопки. Что же стряслось с Филимоном? Апостол, к сожалению, погиб. Он был богатым человеком, войдя в веру, предоставил свой дом для встреч единоверцев, но во времена императора Нерона язычники забили его и супругу Апфию камнями. День скорби по убиенным святым отмечается девятнадцатого февраля.