Инстинкт хищницы - Ирина Градова

Марьям взглянула на большой портрет, висящий на голой, окрашенной в темно-синий цвет стене. Красивая женщина с орлиным носом и темными пронзительными глазами с укоризной и легкой насмешкой смотрела на нее с картины. Черные волосы женщины покрывал цветастый тюрбан, а красивая грудь ясно вырисовывалась под тканью белой блузки. Все, кто когда-либо видел этот портрет, полагали, что на нем изображена Марьям. Она не считала нужным их разубеждать, но эту картину ее отец-художник писал с настоящей Тамары, ее матери. В молодости Тамара славилась красотой. В их таборе находилось немало мужчин, желающих сделать девушку своей женой, но она всем отказывала. Цыганская жизнь Тамару не устраивала, и она не собиралась до конца дней обслуживать своего мужчину, как это принято у цыган. Она стремилась к другой жизни, протекающей за пределами цыганского поселка. Так, однажды встретив начинающего художника Бориса, Тамара, ни секунды не колеблясь, покинула табор. Ее пытались вернуть, но Тамара оставалась непреклонной: она сама выбрала себе судьбу, и никто не мог заставить упрямицу передумать.

Надо сказать, что за десять лет супружества Тамара ни разу не пожалела о своем выборе. Ее жизнь с Борисом не была безоблачной, но вполне ее устраивала. Они не бедствовали, но и не жировали. Борис работал оформителем и пытался выставлять свои картины. Больших денег его творчество не приносило, но Тамара была довольна. Она знала, что никто и никогда не будет любить ее так, как Боря.

Однако счастье длилось недолго. Художник заболел, и через три месяца Тамара схоронила мужа. Ей пришлось самостоятельно заботиться о выживании – своем и малолетней дочери Марьям. Тамара и думать не думала, что придется вернуться к цыганским занятиям, но жизнь распорядилась иначе. В табор возвращаться она не пожелала и стала заниматься магией на дому. Вскоре Тамара приобрела славу сильной колдуньи, и люди пошли к ней косяками. Она хорошо ставила диагнозы, хотя сама не пробовала лечить, справедливо полагая, что официальная медицина справится с этим лучше нее. Тамара гадала на картах, предсказывала судьбу, искала пропавших, но никогда не переходила грани, отделяющей верующего человека от бога. Она не занималась приворотами или отворотами, предпочитая не искушать судьбу и не тешить дьявола.

Беда обрушилась на Тамару, как всегда, неожиданно: артрит скрутил ее за какие-нибудь два-три года. Из цветущей, полной сил женщины она превратилась в согбенную старуху. И тогда на помощь пришла Марьям. К тому времени ей исполнилось двадцать пять, она унаследовала от матери яркую внешность, уверенные манеры и проницательность. Все, кроме самого главного – магического дара. Из-за того, что Тамара наотрез отказалась, подобно другим магам и колдунам, иметь собственный «магический салон», Марьям пришлось смириться, что сеансы будут проходить в квартире, доставшейся им с матерью от отца. Однако возникла проблема. У Тамары имелся определенный круг клиентов, которые привыкли ходить именно к ней. Появление новой «колдуньи» взбудоражило бы их и заставило задавать вопросы, куда подевалась старая. Узнай они, что женщина, заговаривавшая их болезни и учившая жизни, вдруг сама стала жертвой серьезного недуга, могло отвадить клиентов, ведь большинство из них свято верили, что Тамара неуязвима. Ее внешний вид после болезни тоже изменился, и демонстрировать «колдунью» в таком состоянии было бы не совсем мудро. Тамара, долгие годы бывшая кормилицей большой семьи, куда входили Марьям, ее муж, обычно безработный, их дети, очень переживала из-за внезапно навалившегося бессилия.

«Наверное, я что-то делала не так, – бывало, говорила она, сидя в своем кресле и слегка покачиваясь. – Неужели все, чем я занималась, дела богопротивные? Я думала, что помогаю людям. Очевидно, я ошибалась!»

Марьям не могла видеть мать в таком состоянии. Поняв, что та никогда не станет прежней, она решила прибегнуть к хитрости. Поначалу Тамара сопротивлялась. Затем, поняв, что выход, который предлагает дочь, – их единственный способ выжить, она сдалась. Предстояло сделать из Марьям Тамару. Немного профессионального макияжа, и молодая женщина превратилась в собственную мать, благо они были похожи.

После этого мать принялась учить дочь приемам работы с клиентами. Тяга Марьям к спецэффектам немного смущала Тамару, но, в конце концов, почему бы нет, если это работает? И она простила Марьям огромный хрустальный шар, купленный в китайском магазине, а еще благовония и масла, в большом количестве льющиеся во время сеансов. Две видеокамеры, расположенные над входной дверью и в той комнате, где усаживали клиентов, были результатом кипучей деятельности новой «Тамары». Даже ее идея выкрасить пол и стены в черный цвет не вызвала у матери отторжения. Теперь дочь стала хозяйкой положения – спасибо ее деловой хватке, – материальное положение семьи быстро улучшилось.

Длительное отсутствие Тамары объяснили просто: она провела некоторое время в Тибете, перенимая секреты буддийских монахов. Люди склонны верить самым абсурдным историям, если они кажутся им мистическими. Так случилось и на этот раз. То, что колдунья помолодела лет на двадцать, не вызвало у ее постоянных клиентов ни малейшего удивления, ведь всем известно, что Тибет творит чудеса.

Так и получилось, что после пяти лет успешной работы «Салона магии Тамары» Марьям с семьей перебралась в богатый особняк в районе Шувалова, где проживали новые богачи да городская правительственная элита. В том кругу никто и не догадывался о том, каким именно бизнесом занимается симпатичная мать семейства. Сама Марьям и ее муж старались не общаться с соседями – высоченные заборы это позволяли. Когда речь все-таки заходила о занятиях Марьям, она предпочитала уклончиво сообщать, что владеет сетью салонов. Это воспринималось как само собой разумеющееся: салоны красоты – бизнес благородный и достойный уважения.

Со временем Марьям удалось открыть несколько салонов магии, где она развернулась на широкую ногу. Мать не знала о том, что на ее дочь работает немало «магов» и «колдуний», которых она собирала, разъезжая по городам и весям. Не все они были теми, за кого себя выдавали, но дело приносило доход. Марьям не говорила матери правду, так как знала, что та будет против. Тамара полагала, что залог успешного бизнеса – честность. Марьям же хорошо усвоила, что главное – маркетинг, а результат «магии» в основном зависит от самовнушения. Подобно матери, она не бралась за невыполнимые дела и не лечила от рака и бесплодия. Однако Марьям давно занималась тем, что в народе называют приворотом и отворотом, поскольку быстро сообразила, что грех отказываться от самых востребованных услуг в угоду душевному спокойствию.

Ни разу с тех пор как мать отодвинулась на второй план, Марьям не охватывало такое бессилие, какое захлестнуло ее сейчас, после разговора с Тамарой. Наверное, она переоценила свои силы и напрасно не послушалась старой колдуньи. Марьям с самого начала удивилась сопротивлению, которое вызвало у матери дело Анжелы, но тогда она не придала этому большого значения – подумаешь, очередные причуды больной старухи. Но теперь Марьям стало страшно. Наверное, она влезла туда, куда ей соваться не следовало. Мать выполнила ее просьбу скрепя сердце, только из-за того, что у дочки возникли временные материальные трудности. Марьям не сообщила Тамаре, что трудности эти возникли потому, что ее сотрудники провалили несколько дел и некоторые клиенты отказались от их услуг. Тамара впервые в жизни пошла наперекор собственным принципам и совершила недопустимое – попыталась лишить человека воли и привязать его к той, которая за это заплатила. Марьям знала, что, если бы мать захотела, этот Юрий – или как там его – приполз бы к Анжеле на четвереньках и улегся на коврике у ее двери. Однако Тамара не желала заходить настолько далеко. Она лишь подтолкнула парня к этой женщине, но он упорно сопротивлялся. Этого было достаточно, чтобы понять – еще немного, и кто-то пострадает из-за борьбы человека с самим собой. Этого старая колдунья допустить не могла.

– Что ты предлагаешь? – спросила Марьям, уставившись на портрет матери. Свет двух толстых свечей, стоявших под ним на тумбочке, озарял лицо колдуньи. Марьям показалось, что на губах матери появилась кривоватая улыбка, словно она знала нечто, что дочери недоступно. В последнее время она ловила себя на мысли, что ей легче беседовать с портретом матери, чем с самой Тамарой – временами та становилась прямо-таки невыносимой.

Марьям отвернулась от портрета и оглядела себя в большом, в полный рост, зеркале, стоящем в дальнем углу комнаты.

– Я – Тамара, – произнесла она неуверенно. – Тамара – это я. Я – колдунья, я могу все, меня все знают. – Теперь ее голос звучал сильнее, тверже. Постепенно возвращалось обычное самообладание.

Со стула поднялась уже не Марьям, не владеющая даже простейшим гипнозом, а гордая, уверенная в себе цыганская колдунья и прорицательница Тамара.