Двинские дали - Виктор Страхов

Сейчас комбинат вырабатывает картонные ящики и только оберточную и мешочную бумагу. В девятой пятилетке войдет в эксплуатацию самая крупная в Европе бумажная фабрика, и она станет выпускать бумагу первый номер, меловую и для офсетной печати. Бумаги для глубокой печати фабрика будет давать больше, чем дают сейчас предприятия страны. Увеличится выпуск других видов продукции. Завод выпускает двести миллионов бумажных мешков в год, а станет вырабатывать триста шестьдесят миллионов. И здесь любопытно такое сопоставление. Для производства этого количества бумажных мешков потребуется семьсот тысяч кубометров древесины, а они заменяют более трех миллионов кубометров древесины, которая потребовалась бы для выработки соответствующего количества деревянной тары.

Целлюлоза, бумага, спирт, жирные кислоты… И все начинается с обыкновенного бревна. И во всем этом нет чуда, хотя и восхищает чудодейственное превращение древесины в продукцию, столь несхожую с поленом, доской, рейкой, брусом, чему быть из бревна «на роду написано».

Чуда в Коряжме нет, ибо мы знаем, что это дело машин, которые отличаются и неутомимостью стали, и изумительной сноровкой, не доступной человеку, и обладающих умением дозировать химикаты с аптекарской точностью. Знаем, что это дело механизмов, приводимых в действие силищей электрического тока. И хотя, восхищаясь техникой и отдавая ей дань признания, иногда произносим слово «машина» с прилагательным «умная», хорошо знаем, что и сами машины — результат разума и умелых рук человека.

Чудес в Коряжме никогда не было. Нет и ныне. Есть наука, техника, мастерство. А это значит, что в дальнейшем у котласских бумажников и целлюлозников наверняка еще большие свершения.

СУДЬБА ЗАШТАТНОГО ГОРОДА

На высоком берегу Двины, в устье в маленькой речки Нечмежь, красуется Красноборск. Лучшая примета села, при взгляде на него с реки, — красивая аллея на набережной. Пока нигде на Большой Северной Двине, кроме Красноборска и Архангельска, берег не украшает такая аллея. Когда-то молодость красноборских березок запечатлел акварелью замечательный русский художник И. Грабарь. С той поры деревья очень состарились, некоторые свалились под откос берега, подмываемого вешними водами. Но красноборцы не хотят утрачивать красоту своей набережной: посадили на смену старым молодые деревца, новыми посадками удлинили аллею.

Первое упоминание «Слободки на Красном Бору» относится к 1620 году, когда эта вотчина от разорившихся феодальных хозяев перешла Соловецкому монастырю. Еще и в начале этого века крестьяне не называли город Красноборском, а говорили: «Еду в Красный Бор», «купил в Красном Бору». Свой статут город менял не раз. В 1760 году по указу Екатерины II стал уездным, а через шестнадцать лет вновь стал заштатным и в этом звании встретил Великую Октябрьскую революцию.

Судьба заштатных городов складывается по-разному. Сибирский заштатный городок Новониколаевск в советское время стал областным городом Новосибирском, крупнейшим промышленным, научным и культурным центром с миллионным населением. Бывший заштатный город Владимирской губернии Иваново-Вознесенск— ныне областной и промышленный центр Иваново, столица текстильного края. А Красноборск стал селом.

В дореволюционное время Красноборск славился шестью ежегодными крупными ярмарками. Сюда приезжали купцы из Великого Устюга, Архангельска, Петрозаводска, Вологды, богомазы с иконами — из Владимира, закупщики лесной дичи и ягод — из Петербурга. Как сообщали «Вологодские губернские ведомости», на Андреевской ярмарке в 1860 году было продано сто тысяч рябчиков. Приезжали барышники — скупщики лошадей из Казани. Из широкой округи съезжались кустари с деревянной и гончарной посудой, сбывались на ярмарке уникальные изделия местных мастериц — кушаки. На время ярмарок приезжал в город балаган с бродячими артистами, потешавшими невзыскательную публику.

Роль Красноборска в торговой жизни на Двине была столь значительна, что в прошлом веке крестьяне Гав-риловской волости, расположенной в верховье Пинеги, выносили на сходе приговор о прокладке оттуда в Красноборск через Уфтюгу дороги, которая сокращала бы существующий тогда путь через Верхнюю Тойму более чем на сто верст. Просьба пошла в архив.

Заштатный город… Хотя и заштатный, но ведь город! Была в нем и управа во главе с городским старостой. Было и пожарное депо с каланчой, пожарными и каким-то инвентарем. Но это ничуть не мешало Красноборску неоднократно гореть, а в 1910 году огонь уничтожил всю центральную часть города.

Главной улицей была Спасская (в честь церкви «во имя Спаса»), На некоторых перекрестках с ней на столбах были укреплены фонари, которые по вечерам, взвалив на плечи лесенку, заправлял керосином и зажигал, а утром гасил городовой ламповщик Курицын. Была и еще одна штатная единица в коммунальном хозяйстве заштатного города — трубочист Бубнов. В Красноборске не существовало общественных бань, столовых, не было парикмахерской…

Мне довелось жить в школьные годы в дореволюционном Красноборске, и быт и нравы в нем знакомы. В городе не было клуба, но помещения ни городского училища, ни городской управы не использовались местной интеллигенцией для культурно-просветительной деятельности. А ведь в Красноборске были учителя городского и начального училищ, служащие лесничества, акциза, почты и больницы, жены служащих. Да и неслужилая мещанская молодежь, как и старшеклассники городского училища, могли бы быть, например, вовлечены в организацию любительских спектаклей. Была в городе публичная библиотека. Пользовались ею преимущественно ученики городского училища, не имевшего своей библиотеки.

Изредка случались такие события, которые привлекали большое внимание обывателей. На венчаниях церковь ломилась от зрителей. Оттесняя друг друга, мещанки стремились увидеть, кто первый, жених или невеста, вступит на церковный коврик, у кого быстрей будет сгорать свеча… Рассуждений, предсказаний, дискуссий о будущей семейной жизни молодоженов по этим признакам кумушкам хватало надолго. Очень много зрителей привлекали и пышные похороны торговцев.

Приезд нового человека был событием и привлекал всеобщее внимание. В 1896 году художник В. В. Верещагин в книге «На Северной Двине» писал: «Мы съехали на берег и прошли по Красноборску, что было событием для местечка: на нас смотрели из окон домов и из дверей лавочек»…

Если в самом городе не светил огонек общественной жизни, то что можно сказать о влиянии на крестьян волостей, прилегавших к Красноборску…

Становой пристав держал в строгости сельских урядников, предупреждая всякую крамолу. Земский начальник следил за неукоснительным соблюдением волостными старшинами и сельскими сходами законов Российской империи. Акцизный чиновник проверял денежные дела сидельцев (продавцов) в деревенских казенных винных лавках. Благочинный поп наблюдал за нравственностью сельских батюшек и осуществлял свою руководящую роль хотя бы в том, чтобы в пасхальную ночь ни одна из шести окружавших город сельских церквей не ударяла в колокол ранее первого удара на Красноборской колокольне.

Город не оказывал никакого влияния на сельское хозяйство пригородных деревень. В Красноборске до революции не было ни прокатного пункта конных сельскохозяйственных машин, ни земского агрономического участка.

И, пожалуй, единственно, чем помогал он окрестному крестьянскому населению, так это больничкой, которая открылась на пороге XX века и обслуживалась одним врачом. И еще: Красноборск был учебным центром с городским училищем. Чтобы показать роль дореволюционного «учебного центра», остановлюсь подробнее.

Первая школа в уезде открылась в 1787 году в городе Сольвычегодске. На первых порах она влачила жалкое существование. Прибывший сюда в 1807 году учитель Васютин в рапорте начальству высказал опасение, как бы училище «не пришло в полное уничтожение» за недостатком учеников. Васютин с горечью писал, что детей «обучают по домам мужики, бабы, девки старые, попы, попадьи, дьячки, пономари без всякого опасства»… Если бы последовало запрещение обучения по домам, тогда в школе были бы ученики, — заключал Васютин.

Документы говорят об очень низком проценте охвата детей школьным обучением и в более позднее время. В 1870 году в уезде, куда входили современные Котласский, Красноборский и Верхнетоемский районы, училось 658 детей. Здесь было 158 церквей, 76 питейных заведений и 42 сельские школы, причем лишь одна из них в собственном здании. В 1883 году из 90 тысяч жителей уезда были грамотными 301 женщина и 5384 мужчины, всего около восьми процентов населения старше десяти лет.

В Красноборске начальная школа открылась в 1848 году. В первое десятилетие XX века в Сольвычегодском уезде существовало два городских училища, переименованные в 1910 году в «высшие начальные училища» (хотя и начальные, но «высшие»). Они были в Сольвычегодске и Красноборске. Красноборское открылось в 1899 году. Сюда принимали детей по окончании трехлетней начальной школы, обучали четыре года, и по сроку учебы это училище соответствовало советской семилетке.