Яблоневая долина - Лада Валентиновна Кутузова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надеюсь, нас не станут пытать поэзией вогонов, – прошептал Глеб другу.
Лис с трудом сохранил серьёзное выражение лица.
Сдающие выходили один за другим. Глеб почему-то тянул, не хватало решимости. Лис тоже не торопился.
– Ты заметил, – сказал он, – что сильные ученики сегодня все, как один, с низкими баллами?
Глеб кивнул: похоже, комиссия «мочит» успешных поэтов.
– Так что не выпендривайся, – добавил Лис. – Прочти что-нибудь попроще.
Глеб растерялся: он и попроще? Да и как? Муза не терпит притворства.
– Ладно, я пошёл, – Лис направился к двери, – пожелай мне удачи.
Глеб вскинул два пальца: V – знак победы. Сегодня Фортуна на их стороне.
Глава 18. Огородник
Асфальт незаметно сменился грунтовой дорогой, которая постепенно сузилась до узкой тропы посреди высокой травы. Позади остался город с Сайнунтом, духом доброго сна. Напоследок тот пообещал подарить каждому чудесное видение – прощальный подарок. Приш надеялся, что люди вернутся в город. Ведь теперь им ничего не угрожало.
Вещей взяли по максимуму, основная нагрузка досталась Пришу. У поэта спина ещё не зажила, раны открыться могут. Он бы и рад помочь, да не может. А Мёнгере непривычная для этого дела. Но тоже тащит мешок и не жалуется. А он, Приш, парень деревенский и крепкий, закалился, таская корзины с яблоками. Так что своя ноша не тянет. И вообще, повезло им, что припасы сделали, на какое-то время хватит.
Хухэ убежал вперёд – охотиться на мышей. Уже нескольких поймал. До чего же забавный зверёк, так и хочется потискать. Только он не даётся, диковатый. И Мёнгере тоже. Не в смысле, что Приш желает её обнять, просто она тоже совсем не ручная. Как Хухэ. Вот Глеб – понятный парень, хотя и из поэтов. А Красавица… Приш мысленно прилепил ей это прозвище после слов Хранителя пути. Такое ощущение, что она жила в высоченной башне, охраняемой драконом. И ничего не знает о мире, всему поражается. Нет, Приш тоже мало что видел, но ему до Мёнгере в этом далеко. А ещё она словно замёрзла. Не в прямом смысле, хотя понятно, что она из жаркой страны, поэтому ей холодно. А изнутри – точно её душа прихвачена морозом. И непонятно, оттает ли.
Всего два дня прошло, как они в дороге, а будто целая вечность. И о родных некогда вспомнить, слишком много всего навалилось. Как они там? Наверное, уже знают, что он пропал, хозяин постоялого двора сообщил. А Приш даже записку не оставил. Да и как? Слишком неожиданно всё произошло. И неизвестно, увидятся ли они вновь. Хотел как лучше, а получилось… Приш рукавом смахнул непрошеные слезинки. Дурак он! Жил бы в Темногорье, виделся бы с родителями по выходным и праздникам. Может, и Алиса бы потом к нему приехала, если любит на самом деле. Эх, поздно об этом жалеть.
Трава сменилась высохшей рожью. Стебли давно обломились под тяжестью колосков, рожь стояла неубранная. Приш сорвал один колосок и проверил: пустой, зёрна давно рассыпались. Подобрал с земли и попробовал: зерно было твёрдым, не разжуешь. Под порывами ветра казалось, что по полю пробегает волна. И тогда посреди бесконечного золота виднелись тёмно-синие васильки. Потрясающее зрелище.
Они перекусили. Глеб разогрел на газовой горелке две банки фасоли. Чай решили не заваривать – нужно беречь газ как раз для таких случаев, когда не из чего костёр разжечь. Просто отпили воду из бутылки. Понемногу, чтобы не расходовать. Сложно, когда не знаешь, что ждёт впереди. Приходится экономить припасы на чёрный день. И правильно ли они идут? Приш озвучил мучивший его вопрос.
Глеб сделал ещё глоток и ответил:
– Нам надо к радуге. Сейчас осень, радугу редко когда увидишь, она больше весной и летом бывает. Поэтому мы и идём на юг, там теплее, значит, осень позже приходит. К тому же Хухэ нас ведёт.
– Радуга на самом деле существует? – спросила Мёнгере.
Девушка снова замотала голову платком, спрятав лицо, поэтому её голос звучал глухо.
– Конечно, – удивился Приш. – В её начале зарыт сундук с сокровищами.
Глеб расхохотался:
– Какой сундук, приятель? Радуга образуется из-за преломления солнечных лучей в дождевых каплях. Никаких чудес.
Мёнгере покачала головой:
– Радуга – это легенда, вход в небесный мир, где живут боги. Её никто никогда не видел.
Приш пожал плечами:
– Это у вас радуги не бывает. У нас – с весны. Раскинется после дождя прямо над долиной, такая красота, глаз не отвести. Только её начала никто не находил.
– Но выбора нет, – подытожил Глеб. – Раз уж ввязались в это дело, надо его добить.
Они собрали вещи и вновь отправились в дорогу.
Ближе к вечеру посреди бескрайнего поля они заметили дом. Позади него были разбиты грядки, вдали виднелось поле, засеянное рожью и кукурузой. Из трубы шёл дым. Вроде жилой. Путники переглянулись и решили зайти – надо расспросить обо всём того, кто там обитает. Вблизи стало заметно, что дом осел от старости, брёвна посерели, соломенная крыша потемнела. Щели вокруг оконных рам заткнуты мхом, чтобы не дуло. Вместо стёкол окна затянуты чем-то тусклым.
Приш постучал. Изнутри послышалось:
– Заходите, заходите! Я вас давно приметил, с полчаса назад, – на чердак лазил. Так что поставил ужин вариться.
Приш толкнул дверь. Внутри было темно, окна пропускали мало света. На массивном столе, сколоченном из толстых досок, горела керосиновая лампа. Рядом со столом стоял мужчина. Среднего роста, жилистый, словно высушенный жарой. Ярко-голубые глаза, белые от седины волосы. По внешнему виду не понять, сколько лет незнакомцу. Сорок? Пятьдесят? Или больше?
Огонь в лампе плясал, и следом за ним причудливо вытягивались на полу тени.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил хозяин дома. – Меня раньше звали Огородником, очень я это дело любил. Так и прилипло. Сейчас, конечно, вырастить мало что удаётся, но тыквы… Тыквы по-прежнему моя гордость.
Приш слушал с удивлением: Огородник казался ожившим чучелом, которое долго висело на шесте, а в один прекрасный день решило стать человеком. Даже речь ему давалась с трудом, словно Огородник давно ею не пользовался.
– Кукуруза даёт неплохой урожай, – продолжал Огородник, – и рожь, конечно. Только пока её перемелешь в муку, сил никаких не остаётся. Это раньше, когда в дне езды была мельница…
Он резко осёкся, будто о чём-то вспомнил.
– Извините старика, заболтался. Удобства все на улице, вода там же в умывальнике.
На ужин были тушёные овощи: кабачки, морковь, картошка с луком и помидорами. Огородник извинился, что мяса нет. Мол, никакой живности в округе не водится. Глеб достал из рюкзака банку тушёнки
