Смерть травы. Долгая зима. У края бездны - Джон Кристофер

Солнце уже скрылось за Пеннинами, но было еще светло. Джон посмотрел на часы — почти восемь, конечно, не по Гринвичу, а по британскому летнему времени. Он усмехнулся — какая нелепая щепетильность!

Подошли мальчики.

— Папа, — сказал Дэви, — можно нам тоже сегодня подежурить?

Раньше Дэви никогда бы не обратился к отцу столь почтительным тоном. Их отношения всегда были дружескими, а настоящий «мужской» разговор отца с сыном всегда происходил на равных.

Джон взглянул на мальчишек. Дэви — порывистый непоседа, неуклюжий долговязый Тихоня, упитанный коротышка Стив. «Господи, — подумал Джон, — какие же они еще дети!»

— Благодарю за предложение, но мы справимся, — сказал Джон.

— Но мы уже все продумали! Конечно, стрелять мы толком не умеем, но ведь это не важно. Если кто–нибудь появится, мы такой шум поднимем! Мы сумеем, вот увидишь!

— Лучше всего, если вы не будете болтать после ужина, а сразу ляжете спать и как можно скорее заснете. Утром придется пораньше встать.

Джон говорил довольно беспечно, и в прежние времена Дэви непременно стал бы препираться. Но теперь он лишь беспомощно взглянул на друзей, и все трое побрели к реке.

Вернулся Пирри, ничего подозрительного он не заметил. После ужина Джон распределил часовые дежурства.

— А Джейн ты не считаешь? — спросил Роджер.

Джон засмеялся, приняв его слова за шутку. Но потом с удивлением понял, что Роджер вовсе не шутит.

— Нет. Не сегодня, — ответил Джон.

Девочка сидела рядом с Оливией, они вообще целый день не отходили друг от друга ни на шаг. Джон слышал, как они шептались о чем–то и Джейн даже один раз засмеялась. Она вопросительно посмотрела на Джона и Роджера.

— Ты ведь не собираешься прикончить нас спящими, правда, Джейн? — спросил Роджер.

Она покачала головой.

— Но все–таки лучше не давать тебе такую возможность, да? — добавил Джон.

Она отвернулась, но Джон успел заметить, что на свеженькой милой мордашке с пухлыми щечками написано скорее смущение, чем ненависть.

— Первая — Анна, — сказал он. — Остальным — постараться уснуть. Мальчикам задание — погасить огонь. Как следует затопчите все угольки.

Разбудил его Роджер. Джон встал, потирая затекшие ноги. Луна уже взошла и отражалась в реке серебристыми бликами.

— Слава богу, хоть тепло, — сказал Роджер.

— Видел что–нибудь?

— Что здесь может быть, кроме призраков?

— Ну, призраки так призраки. Видел?

— Да, самого осязаемого из всех. — Джон взглянул на Роджера с удивлением. — Поезд–призрак. Я готов присягнуть, что слышал гудок, а минут через десять — далекий шум поезда.

— Поезд, говоришь? Может, военный? Хотя вряд ли.

— Я предпочитаю думать, что это все–таки был поезд–призрак. Доверху нагруженный фантомами жителей долин, призрачным углем или иллюзорными железными болванками. Как, по–твоему, долго еще протянут железные дороги? Двадцать лет? Тридцать? А потом? Мы будем рассказывать правнукам сказки о том, что, мол, когда–то, во время оно жили–были такие металлические монстры, которые пожирали уголь и выдыхали дым.

— Иди спать, — сказал Джон. — У тебя еще будет время подумать о своих правнуках.

Следить надо было за обеими сторонами железной дороги, особенно за северной. Там находилось шоссе. Сев на насыпь, Джон закурил, прикрывая рукой огонек сигареты. Может, такая предосторожность была излишней, но в памяти волей–неволей всплывали старые армейские привычки.

Джон задумчиво смотрел на тоненький белый цилиндрик сигареты. Та же привычка всегда подгоняла его, но теперь можно было не торопиться и покурить спокойно. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем расторопные американские изыскатели высадятся в этих Богом забытых гаванях и пойдут по стране, раздавая консервированную ветчину, сигареты и разбрасывая на своем пути семена устойчивой к вирусу травы? В любом местечке сродни Слепому Джиллу, где еще сохранились горстки уцелевших британцев, это было бы просто мечтой, рождественской сказкой. Даже легендой, которая, быть может, в конце концов заставит новоиспеченных варваров пересечь океан в поисках Земли Обетованной.

Он больше не верил, что роду людскому даровано временное облегчение. Сначала — Китай, потом — и вся Азия. Теперь — Европа. До остальных тоже очередь дойдет, верят они в это или нет. Сама Природа стирала одну за другой надписи на грифельной доске истории человечества. Те немногие, кто выживет на этом грешном шарике, впишут в пустые места какую–нибудь патетическую чушь.

По ту сторону полотна послышался легкий шорох. Джон встал и тихонько пошел туда. Дойдя до края насыпи, он увидел чью–то тонкую фигуру. Миллисент. Она протянула руку, и Джон помог ей взобраться.

— Какого черта вы тут делаете? — спросил Джон.

— Тс–с! Всех перебудите.

Она коротко оглянулась на спящий лагерь и как ни в чем не бывало пошла вперед. Джон — за ней. Он нисколько не сомневался, что означает этот визит. Столь откровенное бесстыдство взбесило его.

— Следующая очередь дежурить не ваша. Возвращайтесь и ложитесь спать. Впереди тяжелый день.

— Сигаретки не найдется? — спросила она. Джон вытащил из пачки сигарету и протянул ей. — Может, и прикурить дадите?

— Опустите сигарету и закрывайте ладонями, когда затягиваетесь.

— Вы такой предусмотрительный, такой умный.

Миллисент наклонилась, прикуривая от огонька зажигалки. Черные волосы переливались в лунном свете. Джон понял, что недооценил ситуацию. Нужно было тут же отослать ее. Миллисент выпрямилась.

— Я могу обходиться без сна, — сказала она. — Помню, однажды мы поехали за город на уик–энд, так я не поспала и трех часов с пятницы до понедельника. И была свежа как маргаритка.

— Не стоит хвастаться. Даром это не проходит.

— Разве? — Она помолчала. — А что все–таки случилось с Анной?

— Вы знаете то же, что и я, — холодно отрезал он. — Мне кажется, вас не должно волновать ни то, что с ней случилось, ни то, что она сделала потом.

— По–моему, это вовсе не повод сходить с ума. История, конечно, паршивая…

Джон затушил сигарету.

— Я не хочу говорить об Анне. И не хочу никакой любовной интрижки с вами. Вам ясно? Сейчас не время для подобных занятий, не говоря уже о сути.

— Если хочешь чего–нибудь, всегда можно найти время.

— Вы ошиблись. Я — не хочу.

Миллисент засмеялась низким хрипловатым смехом.

— Давайте поговорим как взрослые люди, — сказала она. — Я, конечно, могу в чем–то ошибаться, но только не в таких делах.

— Вы знаете меня лучше, чем я сам?

— Не пытайтесь поймать меня. Конечно, знаю. Да вот, пожалуйста: будь на моем месте Оливия, вы отправили бы ее обратно в два счета, без всяких пререканий. А кстати, почему вы шепчете? Или разбудить кого боитесь?

Джон и не заметил, как перешел на шепот. Смутившись, он чуть повысил голос:

— Вам пора идти, Миллисент.

Она снова засмеялась:

— Вы правы — зачем будить людей. Вряд ли они так же хорошо, как я, могут обходиться без сна. А вот вы — другое дело.

— Ну ладно. Я не собираюсь с вами спорить. Идите ложитесь спать и забудьте обо всем, что мы тут наговорили.

— Договорились, — кротко пролепетала Миллисент, затушив наполовину выкуренную сигарету. — Вот только испробую один тест. Всего одна крохотная искорка. Если вы не загоритесь, я сразу ухожу, как послушная девочка.

Она подошла совсем близко.

— Миллисент, не дурачьтесь, — сказал Джон.

— Только один дружеский поцелуй. Пожелайте мне спокойной ночи, а то я не усну. — Она прижалась к нему всем своим гибким, податливым телом. Джону пришлось обнять ее — они стояли на самом краю насыпи.

— Кажется, тест на искорку положительный, — сказала Миллисент.

Донесся шелест падающих камешков. Они обернулись. На рельсах, невозмутимо глядя на них, стоял Пирри. Винтовку он, как обычно, держал под мышкой.

— Вы не очень–то бдительны, Кастэнс, — укоризненно сказал Пирри. — Непростительно для часового. Я едва не застал вас врасплох.

Миллисент высвободилась из рук Джона.

— Что это ты шляешься среди ночи? — спросила она.

— Ты позволишь мне задать тебе тот же вопрос, дорогая? — сказал Пирри.

— А я — то думала, с тебя хватило того, что ты навидался, когда шпионил за мной. А может, это тебя возбуждает? — Она усмехнулась.

— Я терпел твои подвиги, надеясь, что ты будешь осмотрительнее. Единственное, чего я всегда боялся, — это прослыть рогоносцем.

— Не волнуйся, — сказала Миллисент. — Я и впредь буду осмотрительна.

— Пирри! — воскликнул Джон. — Между вашей женой и мной ничего не было! И быть не могло. Я обязан довести вас всех в Слепой Джилл целыми и невредимыми. Это главное.

— Вы знаете, — задумчиво проговорил Пирри, — я давно хотел убить ее. Но в нормальном обществе убийство всегда сопряжено с большим риском. Конечно, я мог строить планы, и даже весьма безопасные, но ни одного не довел бы до конца.