Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь она сидела рядом, не издавая ни звука. Эштон повернулся к ней, ожидая провалиться в бездну ужаса между перепутанными ресницами, но глаза у нее по-прежнему были закрыты.
– Сейчас вашей супруге сделают укол стабилизатора, – сказал толстяк, прикасаясь пальцами к экрану, – и мы сможем обсудить все варианты. Но прежде всего я хочу, чтобы вы понимали: получение номера – это не приговор. Наоборот, это уникальный шанс получить ментальное и даже биологическое бессмертие.
Одна из боковых стен бесшумно разъехалась, пропустив невысокую девушку в нейтральном комбинезоне с герметичным пластиковым кейсом в руках. Подойдя к Мие, она ловким движением вскрыла кейс, вытащила медицинский пистолет и заправила в него одну из четырнадцати ампул с серебристым раствором, похожим на лак для ногтей.
– Это стабилизатор сознания, – сказала она, придерживая левой рукой затылок Мии, но обращаясь при этом к Эштону. – Он помогает снять симптоматику при получении номера. Укол действует в течение суток.
Девушка наклонила голову Мии, приподняла ей волосы и уперла медицинский пистолет в ложбинку у основания черепа.
– Колоть надо вот сюда, лучше в одно и то же время.
Она нажала на кнопку, вынула из пистолета пустую ампулу и аккуратно упаковала вместе с пистолетом обратно в кейс.
– Эффект будет почти сразу, – сказала девушка, отдавая кейс Эштону. – Никаких противопоказаний нет. Ваша жена сможет жить полноценной жизнью до самого Переноса.
– А ребенок? – вдруг спросил Эштон. – Мы ждем ребенка.
Толстяк и девушка быстро переглянулись. Толстяк доверительно наклонился к Эштону.
– Перенос, как вы понимаете, осуществляется индивидуально. Если ваша супруга использует номер, ее беременность придется прервать.
Эштон взглянул на Мию, словно боясь, что она тоже это услышит. Мия сидела с закрытыми глазами и мягко улыбалась внутрь себя.
– Это исключено, – Эштон повернулся к толстяку, чтобы не видеть эту ее улыбку. – Ребенка надо сохранить в любом случае.
– На таком небольшом сроке перенос в искусственную матку не осуществляется, – толстяк развел руками. – Слишком низкий процент выживаемости плода. Но вы можете рассмотреть и другие возможности.
– Какие? – жадно спросил Эштон.
– Вы можете передать полученный номер кому-то другому, – толстяк задумчиво пожевал губами. – Конечно, это будет означать, что ваша супруга навсегда лишится возможности попасть на Гарторикс: как вы знаете, номер можно получить только один раз в течение жизни…
– Что для этого нужно? – перебил его Эштон.
Толстяк кашлянул и впервые взглянул не на него, а на Мию, которая по-прежнему ни на что не обращала внимания.
– Ваша жена будет вынуждена отказаться от вечной жизни, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы это понимали.
Эштон посмотрел на Мию. Ее ресницы слегка подрагивали, словно там, под опущенными веками, было что-то, что она очень хотела рассмотреть. Что-то гораздо более важное, чем то, что они с толстяком обсуждали снаружи. Эштон взял ее за руку и почувствовал, что она опять пластилиновая. Он грубо смял ее пальцы в горсти, но Мия так и не открыла глаз и даже не шевельнулась.
– Если я… если мы все-таки решим, – сбивчиво пробормотал он, всё еще глядя на нее. – Что тогда надо будет…
– Только поймите правильно, – перебил его толстяк. – Далеко не каждый клиент, получив номер, понимает, что готов к Переносу. Все-таки это непростое решение, – он вздохнул. – Обычно в этих случаях мы советуем поискать человека для передачи номера в близком кругу. Престарелые родственники часто соглашаются стать вторичными получателями. Или, может, у вас есть близкие друзья с инвалидностью…
Эштон покачал головой. После того, что случилось на озере, людьми с инвалидностью в их близком кругу были именно они с Мией. Толстяк снова посмотрел на часы-календарь над входом в кабинет и неожиданно улыбнулся.
– До вашего Переноса тринадцать с половиной дней, – сказал он. – Это значит, что есть еще одна опция, которая доступна далеко не всем. Номер вашей супруги можно передать в Лотерею.
Пластилиновые пальцы Мии дернулись в его руке, и Эштон повернулся к ней. Мия открыла глаза и смотрела на толстяка – так, что тот кашлянул и уткнулся в экран.
– К сожалению, это решение надо принимать быстро, – сказал он, смахнув несколько окон. – «Калипсо Корп» регистрирует номера не позднее тридцати шести часов с момента их получения. Только так они могут гарантировать, что номер будет использован. Ну, и победитель должен выиграть номер как минимум за пять дней до Переноса, иначе это незаконно… Я вижу, ваша супруга работает в корпорации, так что вы и сами это прекрасно знаете.
– А если этот номер… никому не достанется?
Они с толстяком посмотрели друг на друга, старательно избегая встречаться глазами с Мией.
– Теоретически в таком случае номер возвращается к его первичному получателю. Но за всю историю Лотереи такого еще ни разу не было, – улыбнулся толстяк. – Жесткие временные рамки как раз и установлены, чтобы этого избежать.
– Когда мы должны принять решение? – спросил Эштон.
Пальцы Мии выскользнули из-под его ладони. Толстяк посмотрел на часы-календарь, беззвучно шевеля губами.
– Не позднее завтрашнего вечера, – сказал он наконец. – Но я бы на вашем месте постарался определиться прямо сейчас, пока ваша супруга здесь. Для безадресной передачи номера необходимо присутствие первичного получателя.
– Формально любое решение всё равно принимаю я, – пробормотал Эштон, ненавидя себя за это.
– Любое медицинское решение, – вежливо уточнил толстяк. – Решение выйти из дома или сесть в аэротакси таковым не является.
Эштон повернулся к Мие. Впервые с того момента, как им сказали предполагаемый пол их будущего ребенка, она смотрела на него совсем как раньше – глазами, распахнутыми до самого дна. Между ее перепутанными ресницами не было ничего, кроме любви и нежности – как в их самое первое утро, когда они проснулись лицом к лицу, одновременно открыли глаза и поняли, что подумали одно и то же.
«Ты ведь не поступишь так со мной, с нами. Ты ведь не позволишь этому произойти».
– Я устала, – тихо сказала Мия, обняв живот. – Давай поговорим об этом дома.
В аэротакси она скинула туфли и свернулась калачиком на сиденье, положив голову ему на колени. Эштон намотал на палец одну из ярко-зеленых прядей, упавших ей на глаза, наклонился и осторожно поцеловал в висок. Мия улыбнулась – теперь уже не внутрь себя, а ему,
